Неточные совпадения
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге
на Гуд-гору; мы
шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела
на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера
отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
— Правда, с такой дороги и очень нужно
отдохнуть. Вот здесь и расположитесь, батюшка,
на этом диване. Эй, Фетинья, принеси перину, подушки и простыню. Какое-то время
послал Бог: гром такой — у меня всю ночь горела свеча перед образом. Эх, отец мой, да у тебя-то, как у борова, вся спина и бок в грязи! где так изволил засалиться?
— Обо мне — начальство заботится,
посылало отдохнуть далеко
на север, четырнадцать месяцев
отдыхал. Не совсем удобно, а — очень хорошо для души. Потом вот за границу сбегал.
Варавка, упираясь руками в ручки кресла, тяжело поднял себя и
на подгибающихся ногах
пошел отдохнуть.
Она осторожно вошла в комнату Веры, устремила глубокий взгляд
на ее спящее, бледное лицо и шепнула Райскому
послать за старым доктором. Она тут только заметила жену священника, увидела ее измученное лицо, обняла ее и сказала, чтобы она
пошла и
отдыхала у ней целый день.
Отдохнув, мы
пошли опять по улице, глядя
на дворцы,
на великолепные подъезды, прохладные сени, сквозные галереи, наглухо запертые окна.
Что за заливцы, уголки, приюты прохлады и лени, образуют узор берегов в проливе! Вон там
идет глубоко в холм ущелье, темное, как коридор, лесистое и такое узкое, что, кажется, ежеминутно грозит раздавить далеко запрятавшуюся туда деревеньку. Тут маленькая, обстановленная деревьями бухта, сонное затишье, где всегда темно и прохладно, где самый сильный ветер чуть-чуть рябит волны; там беспечно
отдыхает вытащенная
на берег лодка, уткнувшись одним концом в воду, другим в песок.
Кичибе суетился: то побежит в приемную залу, то
на крыльцо, то опять к нам. Между прочим, он пришел спросить, можно ли позвать музыкантов
отдохнуть. «Хорошо, можно», — отвечали ему и в то же время
послали офицера предупредить музыкантов, чтоб они больше одной рюмки вина не пили.
«После разговора о делах, — продолжал Кичибе, — губернатор
пойдет к себе
отдохнуть, и вы тоже
пойдете отдохнуть в другую комнату, — прибавил он, вертясь
на стуле и судорожно смеясь, — да и… позавтракаете».
Нехлюдов посидел несколько времени с стариком, который рассказал ему про себя, что он печник, 53 года работает и склал
на своем веку печей что и счету нет, а теперь собирается
отдохнуть, да всё некогда. Был вот в городе, поставил ребят
на дело, а теперь едет в деревню домашних проведать. Выслушав рассказ старика, Нехлюдов встал и
пошел на то место, которое берег для него Тарас.
Первая сопка,
на которую мы поднялись, имела высоту 900 м.
Отдохнув немного
на ее вершине, мы
пошли дальше. Вторая гора почти такой же величины, но вследствие того, что перед нею мы спустились в седловину, она показалась гораздо выше.
На третьей вершине барометр показал 1016 м.
До первой фанзы мы дошли очень скоро.
Отдохнув немного и напившись чаю с сухарями, мы
пошли дальше. Вся долина Такунчи, равно как и долина Такемы, покрыта густым хвойно-смешанным лесом. Сильно размытое русло реки и завалы бурелома указывают
на то, что во время дождей Такунчи знакомы наводнения.
Следующий день, 31 августа, мы провели
на реке Сяо-Кеме,
отдыхали и собирались с силами. Староверы, убедившись, что мы не вмешиваемся в их жизнь, изменили свое отношение к нам. Они принесли нам молока, масла, творогу, яиц и хлеба, расспрашивали, куда мы
идем, что делаем и будут ли около них сажать переселенцев.
Отдохнув немного
на перевале, мы
пошли дальше.
Путь по реке Квандагоу показался мне очень длинным. Раза два мы
отдыхали, потом опять
шли в надежде, что вот-вот покажется море. Наконец лес начал редеть; тропа поднялась
на невысокую сопку, и перед нами развернулась широкая и живописная долина реки Амагу со старообрядческой деревней по ту сторону реки. Мы покричали. Ребятишки подали нам лодку. Наше долгое отсутствие вызвало у Мерзлякова тревогу. Стрелки хотели уже было
идти нам навстречу, но их отговорили староверы.
— А то я молитвы читаю, — продолжала,
отдохнув немного, Лукерья. — Только немного я знаю их, этих самых молитв. Да и
на что я стану Господу Богу наскучать? О чем я его просить могу? Он лучше меня знает, чего мне надобно.
Послал он мне крест — значит меня он любит. Так нам велено это понимать. Прочту Отче наш, Богородицу, акафист всем скорбящим — да и опять полеживаю себе безо всякой думочки. И ничего!
Часам к двум мы дошли до деревни Николаевки, в которой насчитывалось тогда 36 дворов.
Отдохнув немного, я велел Олентьеву купить овса и накормить хорошенько лошадей, а сам вместе с Дерсу
пошел вперед. Мне хотелось поскорей дойти до ближайшей деревни Казакевичево и устроить своих спутников
на ночь под крышу.
В полдень я подал знак к остановке. Хотелось пить, но нигде не было воды. Спускаться в долину было далеко. Поэтому мы решили перетерпеть жажду,
отдохнуть немного и
идти дальше. Стрелки растянулись в тени скал и скоро уснули. Вероятно, мы проспали довольно долго, потому что солнце переместилось
на небе и заглянуло за камни. Я проснулся и посмотрел
на часы. Было 3 часа пополудни, следовало торопиться. Все знали, что до воды мы дойдем только к сумеркам. Делать нечего, оставалось запастись терпением.
После полудня мы с Дерсу опять
пошли вперед. За рекой тропка поднялась немного
на косогор. Здесь мы сели
отдохнуть. Я начал переобуваться, а Дерсу стал закуривать трубку. Он уже хотел было взять ее в рот, как вдруг остановился и стал пристально смотреть куда-то в лес. Через минуту он рассмеялся и сказал...
26-го августа мы
отдыхали, 27-е посвятили сборам, а 28-го вновь выступили в поход. Я с Дерсу и с четырьмя казаками
пошел вверх по реке Тютихе, Гранатман отправился
на реку Иодзыхе, а Мерзлякову было поручено произвести обследование побережья моря до залива Джигит.
После полудня мы вышли наконец к реке Сандагоу. В русле ее не было ни капли воды.
Отдохнув немного в тени кустов, мы
пошли дальше и только к вечеру могли утолить мучившую нас жажду. Здесь в глубокой яме было много мальмы [Рыба, похожая
на горную форель.]. Загурский и Туртыгин без труда наловили ее столько, сколько хотели. Это было как раз кстати, потому что взятое с собой продовольствие приходило к концу.
Вследствие болезни я не мог
идти скоро, часто останавливался, садился
на землю и
отдыхал.
За этот день мы так устали, как не уставали за все время путешествия. Люди растянулись и
шли вразброд. До железной дороги оставалось 2 км, но это небольшое расстояние далось нам хуже 20 в начале путешествия. Собрав последние остатки сил, мы потащились к станции, но, не дойдя до нее каких-нибудь 200–300 шагов, сели
отдыхать на шпалы. Проходившие мимо рабочие удивились тому, что мы
отдыхаем так близко от станции. Один мастеровой даже пошутил.
В 11 часов утра мы сделали большой привал около реки Люганки. После обеда люди легли
отдыхать, а я
пошел побродить по берегу. Куда я ни обращал свой взор, я всюду видел только траву и болото. Далеко
на западе чуть-чуть виднелись туманные горы. По безлесным равнинам кое-где, как оазисы, темнели пятна мелкой кустарниковой поросли.
Дерсу ужасно ругал китайцев за то, что они, бросив лудеву, не позаботились завалить ямы землей. Через час мы подошли к знакомой нам Лудевой фанзе. Дерсу совсем оправился и хотел было сам
идти разрушить лудеву, но я посоветовал ему остаться и
отдохнуть до завтра. После обеда я предложил всем китайцам стать
на работу и приказал казакам следить за тем, чтобы все ямы были уничтожены.
6 июня мы распрощались с Кокшаровкой. Наши лошади
отдохнули и теперь
шли гораздо бодрее, несмотря
на то что слепней и мошек было так же много, как и вчера. Особенно трудно было
идти задним. Главная масса мошкары держится в хвосте отряда. В таких случаях рекомендуется по очереди менять местами людей и лошадей.
Часто, выбившись из сил, приходил он
отдыхать к нам; лежа
на полу с двухлетним ребенком, он играл с ним целые часы. Пока мы были втроем, дело
шло как нельзя лучше, но при звуке колокольчика судорожная гримаса пробегала по лицу его, и он беспокойно оглядывался и искал шляпу; потом оставался, по славянской слабости. Тут одно слово, замечание, сказанное не по нем, приводило к самым оригинальным сценам и спорам…
Через несколько минут тетеньки-сестрицы уже вступают во владение своим помещением и сейчас же запирают дверь
на крючок. Им нужно
отдохнуть с полчаса, чтобы потом, прибравшись и прибодрившись,
идти навстречу образам.
Пустотелов выходит
на балкон, садится в кресло и
отдыхает. День склоняется к концу, в воздухе чувствуется роса, солнце дошло до самой окраины горизонта и, к великому удовольствию Арсения Потапыча, садится совсем чисто. Вот уж и стадо гонят домой; его застилает громадное облако пыли, из которого доносится блеянье овец и мычанье коров. Бык, в качестве должностного лица,
идет сзади. Образцовый хозяин зорко всматривается в даль, и ему кажется, что бык словно прихрамывает.
Забросив ружье за плечо, я
пошел по левому нагорному краю долины. Выбрав место поположе, я поднялся к одной из ближайших седловин
на хребтике и сел здесь
отдохнуть.
По мере того, как я удалялся от моря, лес становился гуще, и я начал подумывать о том, не возвратиться ли обратно, но вдруг впереди увидел просвет. Это оказалась полянка и посреди нее небольшое озеро, через которое проходила наша речка. Дальше я не
пошел и присел
отдохнуть на одну из валежин.
Надо было взять себя в руки и, невзирая
на просьбы Рожкова и Ноздрина, остановиться
на бивак и
отдохнуть как следует, а завтра со свежими силами выступить пораньше и засветло дойти до Амура. Я этого не сделал, уступил своим спутникам и, несмотря
на позднее время,
пошел дальше.
Он решил
отдохнуть немного и потом
идти опять к Рогожину, как советовали, сел
на диван, облокотился обоими локтями
на стол и задумался.
Нюрочка посмотрела
на отца и опустила глаза. Ей ужасно хотелось посмотреть, какой стал теперь Вася, и вместе с тем она понимала, что такое любопытство в настоящую минуту просто неприлично. Человек болен, а она
пойдет смотреть
на него, как
на редкого зверя. Когда после обеда отец лег в кабинете
отдохнуть, Нюрочка дождалась появления Таисьи. Мастерица прошла
на цыпочках и сообщила шепотом...
— Свет велик… А я жизнь люблю!.. Вот я так же и в монастыре, жила, жила, пела антифоны и залостойники, пока не
отдохнула, не соскучилась вконец, а потом сразу хоп! и в кафешантан… Хорош скачок? Так и отсюда… В театр
пойду, в цирк, в кордебалет… а больше, знаешь, тянет меня, Женечка, все-таки воровское дело… Смелое, опасное, жуткое и какое-то пьяное… Тянет!.. Ты не гляди
на меня, что я такая приличная и скромная и могу казаться воспитанной девицей. Я совсем-совсем другая.
Дед замолчал и уныло
Голову свесил
на грудь.
— Мало ли, друг мой, что было!..
Лучше
пойдем отдохнуть. —
Отдых недолог у деда —
Жить он не мог без труда:
Гряды копал до обеда,
Переплетал иногда;
Вечером шилом, иголкой
Что-нибудь бойко тачал,
Песней печальной и долгой
Дедушка труд сокращал.
Внук не проронит ни звука,
Не отойдет от стола:
Новой загадкой для внука
Дедова песня была…
Вихров в ту же ночь поехал в Новоперхов, где разбойники содержались в остроге; приехав в этот городишко наутре, он
послал городничему отношение, чтобы тот выслал к нему за конвоем атамана Гулливого, есаула Сарапку и крестьянку Елизавету Семенову, а сам лег
отдохнуть на диван и сейчас же заснул крепчайшим сном, сквозь который он потом явственно начал различать какой-то странный шум.
"Ты скажи мне-ка, куку-кукушенька, ты поведай мне-ка, божья птахонька, божья птахонька-птичка вещая! Сколь
идти мне еще до честного деревца, честна дерева — кипариста-креста?
Отдохнут ли тогда мои ноженьки, понесут ли меня ангели чистые
на лоно светлое Авраамлее!.."
Большов. Это точно, поторговаться не мешает: не возьмут по двадцати пяти, так полтину возьмут; а если полтины не возьмут, так за семь гривен обеими руками ухватятся. Все-таки барыш. Там, что хошь говори, а у меня дочь невеста, хоть сейчас из полы в полу да со двора долой. Да и самому-то, братец ты мой,
отдохнуть пора; проклажались бы мы, лежа
на боку, и торговлю всю эту к черту. Да вот и Лазарь
идет.
Избранники сии
пошли отыскивать труп и, по тайному предчувствию, вошли
на одну гору, где и хотели
отдохнуть, но когда прилегли
на землю, то почувствовали, что она была очень рыхла; заподозрив, что это была именно могила Адонирама, они воткнули в это место для памяти ветку акации и возвратились к прочим мастерам, с которыми
на общем совещании было положено: заменить слово Иегова тем словом, какое кто-либо скажет из них, когда тело Адонирама будет найдено; оно действительно было отыскано там, где предполагалось, и когда один из мастеров взял труп за руку, то мясо сползло с костей, и он в страхе воскликнул: макбенак, что по-еврейски значит: «плоть отделяется от костей».
Но не только нельзя было и думать о том, чтобы видеть теперь Аминет, которая была тут же за забором, отделявшим во внутреннем дворе помещение жен от мужского отделения (Шамиль был уверен, что даже теперь, пока он слезал с лошади, Аминет с другими женами смотрела в щель забора), но нельзя было не только
пойти к ней, нельзя было просто лечь
на пуховики
отдохнуть от усталости.
Кое-кто легли
отдохнуть, а все остальные
пошли на остров и расселись там в древесной тени, над светлою рекою.
Пугачев
отдыхал в Сарепте целые сутки, скрываясь в своем шатре с двумя наложницами. Семейство его находилось тут же. Он пустился вниз к Черному Яру. Михельсон
шел по его пятам. Наконец 25-го
на рассвете он настигнул Пугачева в ста пяти верстах от Царицына.
Для Крупова семья Круциферского — была его семья; он туда
шел пожить сердцем, которое у него еще было тепло,
отдохнуть, глядя
на счастье их.
—
Отдохни, боярин, — сказал запорожец, вынимая из сумы флягу с вином и кусок пирога, — да на-ка хлебни и закуси чем бог
послал. Теперь надо будет тебе покрепче сидеть
на коне: сейчас
пойдет дорога болотом, и нам придется ехать поодиночке, так поддерживать тебя будет некому.
Наступил тридцатый год царствования Михаила Феодоровича Романова. Под кротким и мудрым его правлением Россия
отдохнула от протекших бедствий, и гордящиеся своим просвещением народы Западной Европы начинали уже с приметным беспокойством посматривать
на этого северного исполина, которому недоставало только Великого Петра, чтоб удивить вселенную своим могуществом и
славою.
Проживем длинный, длинный ряд дней, долгих вечеров; будем терпеливо сносить испытания, какие
пошлет нам судьба; будем трудиться для других и теперь и в старости, не зная покоя, а когда наступит наш час, мы покорно умрем и там за гробом мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько, и Бог сжалится над нами, и мы с тобою, дядя, милый дядя, увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся и
на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой — и
отдохнем.
—
Иди сюда, положи голову
на грудь мне,
отдохни, вспоминая, как весел и добр был ты ребенком и как все любили тебя…
—
Идите, голубчик… Я устала и хочу
отдохнуть… — сказала она ему, вставая и не глядя
на него.
А через несколько часов Евсей сидел
на тумбе против дома Перцева. Он долго ходил взад и вперёд по улице мимо этого дома, сосчитал в нём окна, измерил шагами его длину, изучил расплывшееся от старости серое лицо дома во всех подробностях и, наконец, устав, присел
на тумбу. Но
отдыхать ему пришлось недолго, — из двери вышел писатель в накинутом
на плечи пальто, без галош, в шапке, сдвинутой набок, и
пошёл через улицу прямо
на него.