Неточные совпадения
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето,
отец, больной человек, в длинном сюртуке на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу, вечное сиденье на лавке, с пером в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись перед глазами: «не
лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в то время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.
— Я чувств моих тогдашних не помню, — ответила Грушенька, — все тогда закричали, что он
отца убил, я и почувствовала, что это я виновата и что из-за меня он убил. А как он сказал, что неповинен, я ему тотчас поверила, и теперь верю, и всегда буду верить: не таков человек, чтобы
солгал.
— Да, но он зол. Он надо мной смеялся. Он был дерзок, Алеша, — с содроганием обиды проговорил Иван. — Но он клеветал на меня, он во многом клеветал.
Лгал мне же на меня же в глаза. «О, ты идешь совершить подвиг добродетели, объявишь, что убил
отца, что лакей по твоему наущению убил
отца…»
Неужели вы думаете, что я стал бы скрывать от вас, если бы в самом деле убил
отца, вилять,
лгать и прятаться?
Когда мы воротились, я при всех сказал об этом матери, которая стала горячо выговаривать
отцу, зачем он
солгал.
— Яков Васильич,
отец и командир! — говорил он, входя. — Что это вы затеяли с Экзархатовым? Плюньте, бросьте! Он уж, ручаюсь вам, больше никогда не будет… С ним это, может быть, через десять лет случается… —
солгал старик в заключение.
Петр, не мешает заметить, плохо что-то надеялся на брата: он знал, что Василий как раз «
солжет» — оплошает перед
отцом, если не придашь ему заблаговременно надлежащей смелости.
—
Отец мой!
Отец мой! — повторил он, заплакав и ломая руки, — я не хочу
лгать… в моей груди… теперь, когда лежал я один на постели, когда я молился, когда я звал к себе на помощь Бога… Ужасно!.. Мне показалось… я почувствовал, что жить хочу, что мертвое все умерло совсем; что нет его нигде, и эта женщина живая… для меня дороже неба; что я люблю ее гораздо больше, чем мою душу, чем даже…
А, так вот ты какой! Теперь я тебя понимаю. Наконец-то я вижу, что ты за человек. Бесчестный, низкий… Помнишь, ты пришел и
солгал мне, что ты меня любишь… Я поверила и оставила
отца, мать, веру и пошла за тобою… Ты
лгал мне о правде, о добре, о своих честных планах, я верила каждому слову…
Она прикидывается, что сделал ей больно, и кричит: «дети, ваш
отец бьет меня!» Я кричу: «не
лги!» — «Ведь это уж не в первый раз!» кричит она, или что-нибудь подобное.
Лидия. Вы
лжете на него. Он выкупил
отцово имение, оно стоит больших денег: я сама видела, как он дал моей maman шестьсот рублей.
Ты здесь! ты, ты мне смел!..
Ты мог
отцу такое слово молвить!..
Я
лгу! и перед нашим государем!..
Мне, мне… иль уж не рыцарь я?
Только едят, пьют, спят, потом умирают… родятся другие и тоже едят, пьют, спят и, чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь свою гадкой сплетней, водкой, картами, сутяжничеством, и жены обманывают мужей, а мужья
лгут, делают вид, что ничего не видят, ничего не слышат, и неотразимо пошлое влияние гнетет детей, и искра божия гаснет в них, и они становятся такими же жалкими, похожими друг на друга мертвецами, как их
отцы и матери…
— Ей-богу, ей-богу, нет! Чтобы я не сошел с этого места, если он там! Да и сами посудите, с какой стати мне
лгать? Чтоб мне руки и ноги отсохли!.. Что, и теперь не верите? Чтоб я околел тут же перед вами! чтоб ни
отцу, ни матери моей, ни мне не видать царствия небесного! Еще не верите?
— Я, — говорил Бенни, — услыхал от этих детей ложь, хвастовство и льстивость, которых я никогда не слыхал в доме
отца моего, где никто никогда не
лгал и не лукавил. Притом у них бывали часто такие бесстыдные разговоры, что это мне было противно. А более же всего я решительно не мог выносить высокомерного и презрительного отношения этих мальчиков к простолюдинам и особенно к их собственным слугам, с которыми у нас в доме всегда было принято обращение самое мягкое.
Мадлена. Всю жизнь грешила, мой
отец. Была великой блудницей,
лгала, много лет была актрисой и всех прельщала.
— А вот это тебе,
отец Алексей, и стыдно! Раздумай-ка, хорошо ли ты сына матери
солгать учил! — отозвалась вдруг из-за окна расслышавшая весь этот разговор Марфа Андревна. — Дурно это, поп, дурно!
Для этой цели он бил товарищей, грубил начальству, рвал учебники и целый день
лгал то учителям, то матери, не
лгал он только одному
отцу.
Если она и сказывала имя истинного моего
отца, они все подумали: она
лжет, — и когда выбирали для меня отчество, выбрали не по ее словам, а по своей уверенности.
— Сколько вам нужно на лечение
отца? — закричал я. — Возьмите у меня! Сто?.. двести?.. тысячу?
Лжете вы, Оленька! Вам не лечение
отца нужно!
— Я не
лгала тебе,
отец! Я не умею
лгать, — воскликнула я в отчаянии.
— Не
лги, Нина! Не унижай себя. Я не поверю тебе. Я не забуду твоего поступка. Ты открыто держала сторону этого бродяги и шла против меня, твоего
отца, который… который…
Он уже прямо
лжет («дьявол лжец и
отец лжи», Ио.
— Не
лгу, благодетель, — горячо сказала Таифа. — Есть хромые души, что паче Бога и отеческой веры возлюбили широкое, пространное житие, мало помышляя о вечном спасении. Осиновские матери к единоверью склоняются, и в Керженском скиту сам
отец Тарасий начал прихрамывать.
— Чрезвычайно хороша! Клянусь тебе истинным богом,
отец, что не я уворовал у пастора перчатки и трость! Я никогда не был вором! Если я
лгу тебе, то пусть я ослепну сию же секунду. Меня оклеветали ни за что ни про что…И она поверила этой клевете! Подлые люди!
— Видишь ли, Беко, —
солгала я, — у нас затевается праздник… ты знаешь, свадьба моего
отца… он женится на знатной русской девушке. Я хочу одеться сазандаром и спеть песню в честь новой деды.
— Разве я
лгала тебе когда-нибудь,
отец?
— Ни в каком случае! Это и мать говорит, а она отроду не выдумывала. Не знаю,
солгала ли на своем веку в одном каком важном деле, хоть и не принимала никогда присяги. Отец-то Калерию баловал… куда больше меня. И все ее эти выдумки и поступки не то что одобрял… а не ограничивал. Всегда он одно и то же повторял: «Мой первый долг — Калерию обеспечить и ее капиталец приумножить».
— Даже ваш честнейший крестный
отец, — сделал Семен Семенович ударение на эпитете, — который ведь никогда не
лжет, как он уверяет всех, не может сказать вам, что это неправда.
— Но, дружочек, честное слово
отца, мы приедем завтра. Я никогда не
лгу, а если нас задержала вьюга, то я не виноват.
Княжна решилась добиться истины. Но как? Не спросить же его прямо, не он ли отравил князя Баратова. А если Капочка
солгала, то за что же она, княжна, нанесет такое смертельное оскорбление другу ее
отца и, наконец, человеку, к которому она относилась — и даже, надо сознаться, относится и теперь — почти с обожанием. Надо продолжать с ним разговор, быть может, он сам скажет что-нибудь такое, что или оправдает его в ее глазах совершенно, или же подтвердит Капочкину исповедь-обвинение.
Гориславская. Друг мой, моя вторая мать, если б я сказала, я
солгала бы пред тобою и пред Богом. Не могу не любить
отца — это выше меня самой, ты это знаешь, ты это сама позволила; но если б нужна была жертва кровная для одного из вас, на выбор между вами, уж, конечно, не ему принесла бы ее.
(Примеч. автора.)] измученный пытками за веру в истину, которую любит, с которою свыкся еще от детства, оканчивает жизнь в смрадной темнице; иноки, вытащенные из келий и привезенные сюда, чтоб отречься от святого обета, данного богу, и
солгать пред ним из угождения немецкому властолюбию; система доносов и шпионства, утонченная до того, что взгляд и движения имеют своих ученых толмачей, сделавшая из каждого дома Тайную канцелярию, из каждого человека — движущийся гроб, где заколочены его чувства, его помыслы; расторгнутые узы приязни, родства, до того, что брат видит в брате подслушника,
отец боится встретить в сыне оговорителя; народность, каждый день поруганная; Россия Петрова, широкая, державная, могучая — Россия, о боже мой! угнетенная ныне выходцем, — этого ли мало, чтоб стать ходатаем за нее пред престолом ее государыни и хотя бы самой судьбы?