Неточные совпадения
— Нет, никакого Воробья я не приписывал, — сказал Собакевич и
отошел к другим
гостям.
Губернаторша, сказав два-три слова, наконец
отошла с дочерью в другой конец залы
к другим
гостям, а Чичиков все еще стоял неподвижно на одном и том же месте, как человек, который весело вышел на улицу, с тем чтобы прогуляться, с глазами, расположенными глядеть на все, и вдруг неподвижно остановился, вспомнив, что он позабыл что-то и уж тогда глупее ничего не может быть такого человека: вмиг беззаботное выражение слетает с лица его; он силится припомнить, что позабыл он, — не платок ли? но платок в кармане; не деньги ли? но деньги тоже в кармане, все, кажется, при нем, а между тем какой-то неведомый дух шепчет ему в уши, что он позабыл что-то.
Те же и множество других
гостей. Между прочими Загорецкий. Мужчины являются, шаркают,
отходят в сторону, кочуют из комнаты в комнату и проч. София от себя выходит, все
к ней навстречу.
— Я скоро опомнилась и стала отвечать на поздравления, на приветствия, хотела подойти
к maman, но взглянула на нее, и… мне страшно стало: подошла
к теткам, но обе они сказали что-то вскользь и
отошли. Ельнин из угла следил за мной такими глазами, что я ушла в другую комнату. Maman, не простясь, ушла после
гостей к себе. Надежда Васильевна, прощаясь, покачала головой, а у Анны Васильевны на глазах были слезы…
Сзади всех подставок поставлена была особо еще одна подставка перед каждым
гостем, и на ней лежала целая жареная рыба с загнутым кверху хвостом и головой. Давно я собирался придвинуть ее
к себе и протянул было руку, но второй полномочный заметил мое движение. «Эту рыбу почти всегда подают у нас на обедах, — заметил он, — но ее никогда не едят тут, а
отсылают гостям домой с конфектами». Одно путное блюдо и было, да и то не едят! Ох уж эти мне эмблемы да символы!
Приехал я
к нему летом, часов в семь вечера. У него только что
отошла всенощная, и священник, молодой человек, по-видимому весьма робкий и недавно вышедший из семинарии, сидел в гостиной возле двери, на самом краюшке стула. Мардарий Аполлоныч, по обыкновению, чрезвычайно ласково меня принял: он непритворно радовался каждому
гостю, да и человек он был вообще предобрый. Священник встал и взялся за шляпу.
И хозяйка, и жилец были в духе и вели оживленную беседу. Давыдовская повторяла свой любимый рассказ, как один важный московский генерал приезжал
к ней несколько раз в
гости и по три графина холодной воды выпивал, да так ни с чем и
отошел.
«Видно,
гости», — подумал я. Потеряв всякую надежду видеть Веру, я выбрался из сада и проворными шагами пошел домой. Ночь была темная, сентябрьская, но теплая и без ветра. Чувство не столько досады, сколько печали, которое овладело было мною, рассеялось понемногу, и я пришел
к себе домой немного усталый от быстрой ходьбы, но успокоенный тишиною ночи, счастливый и почти веселый. Я вошел в спальню,
отослал Тимофея, не раздеваясь бросился на постель и погрузился в думу.
Подобно белой птице с черными крыльями, я лечу, почти не касаясь пола, по кругу и не узнаю наших
гостей, кажется, зачарованных моей пляской… Легкий одобрительный шепот, как шелест ветра в чинаровой роще, перелетает из конца в конец зала… Старики
отошли от карточных столов и присоединились
к зрителям. Отец пробрался вперед, любуясь мною, он восхищен, горд, я слышу его ободряющий голос...
—
К чаю милости просим, — отвечал тучный лысый купчина и приказал половому: — Тащи-ка, любезный, еще шесть парочек. Да спроси у хозяина самого наилучшего лянсину. Не то, мол,
гости назад
отошлют и денег копейки не заплатят.
Андрей Денисов (ибо это он был) обратился
к своим спутникам. В одном из них, чернеце, легко нам узнать Авраама. Старик приказал им
отойти несколько от хижины, одному стать на страже, другим лечь отдохнуть, что немедленно и с подобострастием выполнили они, исключая Авраама, который возвратился прислушивать сквозь стенку. Сам хозяин, не заботясь о
гостях, ушел спать на житницу.
— Какие пустяки, у него есть сигары! — заметила она и быстро
отошла к остальным
гостям.
И двадцать молодцов, исполняя свято приказ своего господина, под лад песни бросали
гостя вверх, как мячик, и принимали его бережно на руки, будто на пуховики. Между тем Артемий Петрович шепнул под шумок одному из своих слуг, чтобы стерегли вход в кабинет,
отослали домой сани приехавших
гостей и запрягли три удалых тройки с собственной его конюшни; потом, возвратясь
к мнимому Перокину, продолжал начатый с ним разговор.
Граф Иосиф Янович не успел поблагодарить княжну, как она уже
отошла от него
к другим
гостям. При прощании, когда он взял ее руку, чтобы поцеловать, он ощутил в своей руке ключ. «Это, быть может, тот же ключ, которым пользовался Никита!» — мелькнуло в его уме, но он поспешил отогнать от себя эту злобную мысль. Он постарался, напротив, настроить себя на более веселые мысли.
Князь пристально посмотрел на своего приемыша. Яков Потапович смутился и покраснел. Он в первый раз сказал неправду своему благодетелю: не нездоровье было причиной его нежелания присутствовать при трапезе, а инстинктивная брезгливость
к тем, кто своим присутствием осквернит завтра честные хоромы вельможного боярина. Не по душе были ему эти званые на завтра княжеские
гости, и он, прямая душа, лучше не желал встречаться с ними, следуя мудрому русскому правилу: «
Отойди от зла и сотвори благо».
— Вы не видали еще, или: — вы не знакомы с ma tante? [тетушкой?] — говорила Анна Павловна приезжавшим
гостям и весьма серьезно подводила их
к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать
гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с
гостя на ma tante, [тетушку,] и потом
отходила.