Неточные совпадения
Но тут произошло нечто совершенно неожиданное: сжав кулаки до
боли, видя красные круги
перед глазами, напрягая все мускулы крепкого, почти восемнадцатилетнего тела, Александров уже ринулся с криком: «Подлец», на своего врага, но вдруг остановился, как
от мгновенного удара.
Страшен он был… За несколько минут
перед тем красный
от пьянства, он как-то осунулся, почернел,
глаза, налитые кровью, смотрели ужасно —
боль, стыд и непримиримая злоба сверкали в них…
Рожа юноши-критика опять выглянула из-за огненного знака и ехидно улыбнулась. Перекладин поднялся и сел на кровати. Голова его
болела, на лбу выступил холодный пот… В углу ласково теплилась лампадка, мебель глядела празднично, чистенько,
от всего так и веяло теплом и присутствием женской руки, но бедному чиноше было холодно, неуютно, точно он
заболел тифом. Знак восклицательный стоял уже не в закрытых
глазах, а
перед ним, в комнате, около женина туалета и насмешливо мигал ему…
С этой мыслью он подошел к Марье и остановился
перед ней… А голова между тем кружилась
от хмеля, в
глазах мелькали цветные пятна, во всем теле чувствовалась
боль… Он едва стоял на ногах…
Ошеломленный неожиданностью и
болью, не в силах подняться, Андрей Иванович беспомощно протягивал руки и пытался защищаться. В
глазах у него замутилось. Как в тумане, мелькнуло
перед ним широкое лицо Картавцова,
от его удара голова Ляхова качнулась в сторону. Андрей Иванович видел еще, как Ляхов бешено ринулся на Картавцова и сцепился с ним, как со всех сторон товарищи-подмастерья бросились на Ляхова…
За спущенной сторой бился о стекло и жужжал шмель. Софья Петровна глядела на ниточки, слушала шмеля и представляла себе, как она едет… Vis-а-vis день и ночь сидит Ильин, не сводящий с нее
глаз, злой на свое бессилие и бледный
от душевной
боли. Он величает себя развратным мальчишкой, бранит ее, рвет у себя волосы на голове, но, дождавшись темноты и, улучив время, когда пассажиры засыпают или выходят на станцию, падает
перед ней на колени и сжимает ей ноги, как тогда у скамьи…
«Кто они? Зачем они? Чтó им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся
перед ним тени.
Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в
глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством
боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, — это они-то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтоб избавиться
от них, он закрыл
глаза.