Неточные совпадения
Первые содержат караул и смотрят за благочинием; одного из них называют даже полицеймейстером; а вторые занимаются перевозкой
пассажиров и клади, летом на лошадях, а зимой на собаках.
Впереди, перед
первым классом, стояла только небольшая толпа народа, всё еще смотревшая на тот вагон, в который внесли княгиню Корчагину. Остальной народ был уже весь по местам. Запоздавшие
пассажиры, торопясь, стучали по доскам платформы, кондуктора захлопывали дверцы и приглашали едущих садиться, а провожающих выходить.
Такова была Садовая в
первой половине прошлого века. Я помню ее в восьмидесятых годах, когда на ней поползла конка после трясучих линеек с крышей от дождя, запряженных парой «одров». В линейке сидело десятка полтора
пассажиров, спиной друг к другу. При подъеме на гору кучер останавливал лошадей и кричал...
— А вот назло вам поеду, и вы должны мной гордиться, как своим
первым пассажиром. Кроме того, у меня рука легкая… Хотите, я заплачу вам за проезд? — это будет началом кассы.
Троекратный пронзительный свист возвещает
пассажирам о приближении парохода к пристани. Публика
первого и второго классов высыпает из кают на палубу; мужики крестятся и наваливают на плечи мешки. Жаркий июньский полдень; на небе ни облака; река сверкает. Из-за изгиба виднеется большое торговое село Л., все залитое в лучах стоящего на зените солнца.
Лошади быстро несутся по
первому снегу; колокольчик почти не звенит, а словно жужжит от быстроты движения; сплошное облако серебристой пыли подымается от взбрасываемого лошадиными копытами снега, закрывая собою и сани, и
пассажиров, и самых лошадей…
Из Нижнего я выехал в
первой половине июня на старом самолетском пароходе «Гоголь», где самое лучшее было — это жизнерадостный капитан парохода, старый волгарь Кутузов, знавший каждый кусок Волги и под водой и на суше как свою ладонь.
Пассажиров во всех трех классах было масса. Многие из них ехали с выставки, но все, и бывшие, и не бывшие на выставке, ругались и критиковали. Лейтмотив был у всех...
Пароход остановился на ночь в заливе, и никого не спускали до следующего утра.
Пассажиры долго сидели на палубах, потом бо́льшая часть разошлась и заснула. Не спали только те, кого, как и наших лозищан, пугала неведомая доля в незнакомой стране. Дыма, впрочем,
первый заснул себе на лавке. Анна долго сидела рядом с Матвеем, и порой слышался ее тихий и робкий голос. Лозинский молчал. Потом и Анна заснула, склонясь усталой головой на свой узел.
— Однако наш
пассажир молодец! И то, правду сказать, — вы
первый начали!
Ему делалось даже жаль ехавших в
первом классе
пассажиров, которые так равнодушно относились к окружавшему их пейзажу.
По
первым же словам, с которых здесь начали новые
пассажиры, видно было, что они уже прежде, сидя в ожидании поезда на станции, беседовали на одну какую-то любопытную тему, а здесь они только продолжали иллюстрации к положениям, до которых раньше договорились.
Через несколько минут он простился с англичанкой и был награжден одной из тех милых улыбок, которую вспоминал очень часто в
первые дни и реже в последующие, простился с капитаном и с несколькими знакомыми
пассажирами и сел на шлюпку, которая повезла его с небольшим чемоданом на берег, где он никого не знал, и где приходилось ему устраиваться.
Вагон грузно грохотал. Поезд останавливался на каждой станции, свистел, дымил, выпускал и принимал
пассажиров. Теркин сидел в своем углу, и ничто не развлекало его. К ним в отделение влезла полная, с усиками, барыня, нарядная, шумная, начала пространно жаловаться на начальника станции, всем показывала свой билет
первого класса, с которым насилу добилась места во втором.
Теркин, не надевая шляпы, кивнул раза два на пристань, где в проходе у барьера, только что заставленного рабочими, столпились провожавшие «Батрака» в его
первый рейс, вверх по Волге: два пайщика, свободные капитаны, конторщики, матросы, полицейские офицеры, несколько дам, все приехавшие проводить
пассажиров.
Уши у него заложило от радостного волнения; он не слыхал ежеминутного гудения пароходных свистков и только все смотрел вперед, на плес реки, чувствуя всем существом, что стоит на верху рубки своего парохода и пускает его в
первый рейс, полным груза и платных
пассажиров, идет против течения с подмывательной силой и смелостью, не боится ни перекатов, ни полного безводья, ни конкуренции, никакой незадачи!..
Пассажир в камлотовой шинели стоял близко от него, и профиль под тенью козырька
первый был схвачен Теркиным.
В рубке
первого класса, кроме комнатки, где купец с женой пили чай, помещалась довольно просторная каюта, откуда вышел еще
пассажир и окликнул тотчас же капитана, но тот не услыхал сразу своего имени.
Капитан только что собрался пить чай и сдал команду помощнику. Он поднялся из общей каюты
первого класса, постоял в дверях рубки и потом оглянулся вправо на
пассажиров, ища кого-то глазами.
Петербургский поезд опоздал на двадцать минут. Последним из вагона
первого класса вышел
пассажир в бобровой шапке и пальто с куньим воротником.
— Черт знает, — какое холуйство! Сидят, развалились, пьянствуют в
первом классе, а
пассажирам негде сесть. Раз они рабочие, передовые люди, то должны бы понимать, что мы здесь не офицеры, не буржуазия, а просто проезжие… Извольте видеть, — вот какая у нас революция!
По приходе в город, он отправился на станцию железной дороги, дождался прихода поезда из Голландии и вместе с прибывшими
пассажирами вышел на вокзальный подъезд, сел в омнибус одной из
первых гостиниц города и поехал туда.
Первой на пароходе появилась карантинная стража, которая, удостоверившись в благополучном санитарном состоянии на «Корнилове», дала надлежащее разрешение причаливать и высаживать
пассажиров.
Расплатившись с извозчиками, Антон Михайлович сдал багаж, взял себе билет
первого класса и вошел на пароход, где в общей мужской каюте застал только одного
пассажира. Они разговорились. Попутчик оказался местным купцом Иннокентием Павловичем Китмановым, ехавшим по делам в Томск.