Неточные совпадения
Дома на столе Клим нашел толстое письмо без марок, без адреса, с краткой на конверте надписью: «К. И. Самгину». Это брат Дмитрий извещал, что его
перевели в Устюг, и просил прислать
книг. Письмо было кратко и сухо, а список
книг длинен и написан со скучной точностью, с подробными титулами, указанием издателей, годов и мест изданий; большинство
книг на немецком языке.
— И мне жаль, Борюшка. Я хотела сама съездить к нему — у него честная душа, он — как младенец! Бог дал ему ученость, да остроты не дал… закопался в свои
книги! У кого он там на руках!.. Да вот что: если за ним нет присмотру,
перевези его сюда — в старом доме пусто, кроме Вериной комнаты… Мы его там пока поместим… Я на случай велела приготовить две комнаты.
Он сжимался в комок и читал жадно, почти не
переводя духа, но внутренно разрываясь от волнения, и вдруг в неистовстве бросал
книгу и бегал как потерянный, когда храбрый Ринальд или, в романе мадам Коттен, Малек-Адель изнывали у ног волшебницы.
— Только вот беда, — продолжал Леонтий, — к
книгам холодна. По-французски болтает проворно, а дашь
книгу, половины не понимает; по-русски о сю пору с ошибками пишет. Увидит греческую печать, говорит, что хорошо бы этакий узор на ситец, и ставит
книги вверх дном, а по-латыни заглавия не разберет. Opera Horatii [Сочинения Горация (лат.).] —
переводит «Горациевы оперы»!..
Медгорст — один из самых деятельных миссионеров: он живет тридцать лет в Китае и беспрерывно подвизается в пользу распространения христианства;
переводит европейские
книги на китайский язык, ездит из места на место.
Адмирал не может видеть праздного человека; чуть увидит кого-нибудь без дела, сейчас что-нибудь и предложит: то бумагу написать, а казалось, можно бы morgen, morgen, nur nicht heute, кому посоветует прочесть какую-нибудь
книгу; сам даже возьмет на себя труд выбрать ее в своей библиотеке и укажет, что прочесть или
перевести из нее.
Они
переводят и печатают
книги в Лондоне — страшно сказать, в каком числе экземпляров: в миллионах, привозят в Китай и раздают даром.
Саша ее репетитор по занятиям медициною, но еще больше нужна его помощь по приготовлению из тех предметов гимназического курса для экзамена, заниматься которыми ей одной было бы уж слишком скучно; особенно ужасная вещь — это математика: едва ли не еще скучнее латинский язык; но нельзя, надобно поскучать над ними, впрочем, не очень же много: для экзамена, заменяющего гимназический аттестат, в медицинской академии требуется очень, очень немного: например, я не поручусь, что Вера Павловна когда-нибудь достигнет такого совершенства в латинском языке, чтобы
перевести хотя две строки из Корнелия Непота, но она уже умеет разбирать латинские фразы, попадающиеся в медицинских
книгах, потому что это знание, надобное ей, да и очень не мудреное.
Некоторые глупые, дерзновенные и невежды попускаются
переводить на общий язык таковые
книги. Многие ученые люди, читая переводы сии, признаются, что ради великой несвойственности и худого употребления слов они непонятнее подлинников. Что же скажем о сочинениях, до других наук касающихся, в которые часто вмешивают ложное, надписывают ложными названиями и тем паче славнейшим писателям приписывают свои вымыслы, чем более находится покупщиков.
«Стой, мошенник! — вопил он, — стой! прокляну!» Иван Петрович спрятался у соседнего однодворца, а Петр Андреич вернулся домой весь изнеможенный и в поту, объявил, едва
переводя дыхание, что лишает сына благословения и наследства, приказал сжечь все его дурацкие
книги, а девку Маланью немедленно сослать в дальнюю деревню.
Я поджидаю
книгу, которую вы хотели заставить меня
перевести для лицейского капитала. Присылайте, я душою готов содействовать доброму вашему делу. На днях минет нашему кольцу 24 года. Оно на том же пальце, на который вы его надели.
Впрочем, раз он прорвался при Лобачевском и, помогая ему укладывать
книги и препараты, которые тот
перевозил в Петербург, где получил новое место, сказал...
— А именно — например, Лоренцо, монах, францисканец, человек совершенно уже бесстрастный и обожающий одну только природу!.. Я, пожалуй, дам вам маленькое понятие,
переведу несколько намеками его монолог… — прибавил Неведомов и, с заметным одушевлением встав с своего дивана, взял одну из
книг Шекспира и развернул ее. Видимо, что Шекспир был самый любимый поэт его.
Заморив наскоро голод остатками вчерашнего обеда, Павел велел Ваньке и Огурцову
перевезти свои вещи, а сам, не откладывая времени (ему невыносимо было уж оставаться в грязной комнатишке Макара Григорьева), отправился снова в номера, где прямо прошел к Неведомову и тоже сильно был удивлен тем, что представилось ему там: во-первых, он увидел диван, очень как бы похожий на гроб и обитый совершенно таким же малиновым сукном, каким обыкновенно обивают гроба; потом, довольно большой стол, покрытый уже черным сукном, на котором лежали: череп человеческий, несколько ручных и ножных костей, огромное евангелие и еще несколько каких-то больших
книг в дорогом переплете, а сзади стола, у стены, стояло костяное распятие.
— Шурочка, как
перевести по-немецки — соперник? — спросил Николаев, подымая голову от
книги.
Он дал Иконину
книгу речей Цицерона и заставил
переводить его.
— Ах, да! еще вы? Ну, переведите-ка что-нибудь, — сказал он, подавая мне какую-то
книгу, — да нет, лучше вот эту. — Он перелистывал
книгу Горация и развернул мне ее на таком месте, которое, как мне казалось, никто никогда не мог бы
перевести.
— Нисколько. Русскому стыдно не знать по-болгарски. Русский должен знать все славянские наречия. Хотите, я вам принесу болгарские
книги? Вы увидите, как это легко. Какие у нас песни! Не хуже сербских. Да вот постойте, я вам
переведу одну из них. В ней говорится про… Да вы знаете ли хоть немножко нашу историю?
Иногда случалось, что немец привозил немецкую
книгу и
переводил ее словесно; слушали с удовольствием, особенно Софья Николавна, потому что она желала иметь, хотя некоторое понятие о немецкой литературе.
При нашем появлении он не тронулся и не ворохнулся, но тем не менее видно было, что чтение не сильно его занимало, потому что он часто зевал, вскидывал глазами на пламя свечи, очищал пальцами нагар и, поплевав на пальцы, опять лениво
переводил глаза к
книге.
В амбаре, несмотря на сложность дела и на громадный оборот, бухгалтера не было, и из
книг, которые вел конторщик, ничего нельзя было понять. Каждый день приходили в амбар комиссионеры, немцы и англичане, с которыми приказчики говорили о политике и религии; приходил спившийся дворянин, больной жалкий человек, который
переводил в конторе иностранную корреспонденцию; приказчики называли его фитюлькой и поили его чаем с солью. И в общем вся эта торговля представлялась Лаптеву каким-то большим чудачеством.
Соня(стоя на коленях, оборачивается к отцу; нервно, сквозь слезы).Надо быть милосердным, папа! Я и дядя Ваня так несчастны! (Сдерживая отчаяние.) Надо быть милосердным! Вспомни, когда ты был помоложе, дядя Ваня и бабушка по ночам
переводили для тебя
книги, переписывали твои бумаги… все ночи, все ночи! Я и дядя Ваня работали без отдыха, боялись потратить на себя копейку и всё посылали тебе… Мы не ели даром хлеба! Я говорю не то, не то я говорю, но ты должен понять нас, папа. Надо быть милосердным!
Автономова
перевела глаза на него, потом снова на Илью и, не сказав ни слова, уставилась в
книгу. Терентий сконфузился и стал одёргивать рубашку. С минуту в магазине все молчали, — был слышен только шелест листов
книги да шорох — это Терентий тёрся горбом о косяк двери…
И все это благодаря Леберке и ее пострадавшему щенку, может быть, даже Каштанке. Из-за него меня Григорьев
перевел в свою комнату-библиотеку, из-за него, наконец, я впервые познакомился с Шекспиром, из-за него я прочел массу
книг, в том числе «Гамлета», и в бессонную ночь вообразил его по-своему, а через неделю увидел его на сцене, и какого Гамлета!.. Это было самое сильное впечатление первого года моего пребывания на сцене.
Нароков. Ну, нет, хлеб-то я себе всегда достану; я уроки даю, в газеты корреспонденции пишу,
перевожу; а служу у Гаврюшки, потому что от театра отстать не хочется, искусство люблю очень. И вот я, человек образованный, с тонким вкусом, живу теперь между грубыми людьми, которые на каждом шагу оскорбляют мое артистическое чувство. (Подойдя к столу.) Что это за
книги у вас?
Сначала Григорий Иваныч не мог без смеха смотреть на мою жалкую фигуру и лицо, но когда, развернув какую-то французскую
книгу и начав ее
переводить, я стал путаться в словах, не понимая от рассеянности того, что я читал, ибо перед моими глазами летали утки и кулики, а в ушах звенели их голоса, — воспитатель мой наморщил брови, взял у меня
книгу из рук и, ходя из угла в угол по комнате, целый час читал мне наставления, убеждая меня, чтобы я победил в себе вредное свойство увлекаться до безумия, до забвения всего меня окружающего…
Григорий Иваныч брал
книгу, заставлял меня читать и
переводить словесно.
Когда последний в виде экзамена развернул Передо мною наудачу «Энеиду», и я, не читая по-латыни, стал
переводить ее по-русски, он закрыл
книгу и поклонившись сказал: «Я не могу вам давать латинских уроков».
Где первоначально были помещены такие-то стихи, какие в них были опечатки, как они изменены при последних изданиях, кому принадлежит подпись А или В в таком-то журнале или альманахе, в каком доме бывал известный писатель, с кем он встречался, какой табак курил, какие носил сапоги, какие
книги переводил по заказу книгопродавцев, на котором году написал первое стихотворение — вот важнейшие задачи современной критики, вот любимые предметы ее исследований, споров, соображений.
Навели следствие, открылось, по
книгам Сутерланда, что деньги еще не переведены; потребовали, чтоб он
перевел их немедленно, а в это время у него не случилось денег, и он объявил себя банкротом.
На лице Павлуся не заметно было никакого замешательства. Известно нам было, что он ничего не изучил; но я, знавши его изобретательный ум. не боялся ничего. Он с самоуверенностью выступил два шага вперед, поднял голову, глаза уставил в потолок, как в
книгу, руки косвенно отвесил вперед и начал, не
переводя духу.
— Он
перевел дух и продолжал просительно: — Так вот поищи-ка, нет ли
книги насчет поступков?
— Я тогда к нему иду, — начала она через минуту,
переводя дух. — Иной раз он просто своими словами меня заговаривает, другой раз берет свою
книгу, самую большую, и читает надо мной. Он все грозное, суровое такое читает! Я не знаю, что, и понимаю не всякое слово; но меня берет страх, и когда я вслушиваюсь в его голос, то словно это не он говорит, а кто-то другой, недобрый, кого ничем не умягчишь, ничем не замолишь, и тяжело-тяжело станет на сердце, горит оно… Тяжелей, чем когда начиналась тоска!
Если
перевести этот основной и элементарный факт религиозного сознания на язык религиозной философии, мы тотчас же увидим, что перед нами явно противоречивое сочетание понятий, приводящее к антиномии [Проблема антиномизма в мышлении наиболее радикально поставлена в
книге свящ.
Заботясь не об одном только морском образовании молодых моряков и зная, как мало в смысле общего образования давал морской корпус, адмирал рекомендовал
книги для чтения и заставлял
переводить с иностранных языков разные отрывки из лоций или из морской истории.
Memoires давно уже были кончены, и теперь Алиса
переводила какую-то другую
книгу.
Он решил узнать утром в адресном столе ее адрес и написать ей извинительное письмо. Но Алиса пришла и без письма. Первую минуту она чувствовала себя неловко, но потом раскрыла
книгу и стала
переводить быстро и бойко, как всегда...
Из остальных профессоров по кафедрам политико-юридических наук пожалеть, в известной степени, можно было разве о И.К.Бабсте, которого вскоре после того
перевели в Москву. Он знал меня лично, но после того, как еще на втором курсе задал мне перевод нескольких глав из политической экономии Ж. Батиста Сэя, не вызывал меня к себе, не давал
книг и не спрашивал меня, что я читаю по его предмету. На экзамене поставил мне пять и всегда ласково здоровался со мною. Позднее я бывал у него и в Москве.
Еще с горящими от беготни глазами,
переводя дыхание, входим в просторный папин кабинет. От абажура зеленый сумрак в нем. Рассаживаемся по креслам и диванам. Мама открывает
книгу и крестится, девочки вслед за нею тоже крестятся. Мама начинает...
Владиславлев закрыл студенческую читальню, все
книги перевел в фундаментальную библиотеку, а выдачу их подчинил обычным правилам: текущих газет, журналов и беллетристики не выдавать.
Теперь она мне прислала «
Книгу песен» Гейне и просила
перевести в ней «Горную идиллию».
«Горную идиллию» я не смог
перевести целиком, но много
перевел мелких стихотворений, — а
переводя, хорошо изучил
книгу.
Для купцов
переводили особые
книги по их делу.
Здесь, на этом Фарросе, ближе к молу Александра, жили те, которые
переводили на греческий язык священные
книги евреев, и здесь же ближе к пристани Разбойников жили те, которые считали библейские
книги за собрание недостойных жидовских выдумок.