Неточные совпадения
Люблю я очень это слово,
Но не могу
перевести;
Оно у нас покамест ново,
И вряд ли быть ему в
чести.
Оно б годилось в эпиграмме…)
Но обращаюсь к нашей даме.
Беспечной прелестью мила,
Она сидела у стола
С блестящей Ниной Воронскою,
Сей Клеопатрою Невы;
И верно б согласились вы,
Что Нина мраморной красою
Затмить соседку не могла,
Хоть ослепительна была.
Нам всем было жутко в темноте; мы жались один к другому и ничего не говорили.
Почти вслед за нами тихими шагами вошел Гриша. В одной руке он держал свой посох, в другой — сальную свечу в медном подсвечнике. Мы не
переводили дыхания.
Со всех сторон полетели восклицания. Раскольников молчал, не спуская глаз с Сони, изредка, но быстро
переводя их на Лужина. Соня стояла на том же месте, как без памяти: она
почти даже не была и удивлена. Вдруг краска залила ей все лицо; она вскрикнула и закрылась руками.
— А что дядя? здоров? — спросил Аркадий, которому, несмотря на искреннюю,
почти детскую радость, его наполнявшую, хотелось поскорее
перевести разговор с настроения взволнованного на обыденное.
Вера
почти умилилась внутренне, но не смогла ничего ответить ей, а только тяжело
перевела дух и положила ей руку на плечо.
Он сжимался в комок и читал жадно,
почти не
переводя духа, но внутренно разрываясь от волнения, и вдруг в неистовстве бросал книгу и бегал как потерянный, когда храбрый Ринальд или, в романе мадам Коттен, Малек-Адель изнывали у ног волшебницы.
Я убедил ее (и вменяю себе это в
честь), что мать оставить нельзя так, одну с трупом дочери, и что хоть до завтра пусть бы она ее
перевела в свою комнату.
Когда меня
перевели так неожиданно в Вятку, я пошел проститься с Цехановичем. Небольшая комната, в которой он жил, была
почти совсем пуста; небольшой старый чемоданчик стоял возле скудной постели, деревянный стол и один стул составляли всю мебель, — на меня пахнуло моей Крутицкой кельей.
Затем они двинулись в глубь пустыря, а я,
почти не
переводя дыхания, побежал к своему дому…
— Это винт! — кричал генерал. — Он сверлит мою душу и сердце! Он хочет, чтоб я атеизму поверил! Знай, молокосос, что еще ты не родился, а я уже был осыпан
почестями; а ты только завистливый червь, перерванный надвое, с кашлем… и умирающий от злобы и от неверия… И зачем тебя Гаврила
перевел сюда? Все на меня, от чужих до родного сына!
Сестра пишет, что в июне обещают
перевести нас в Тобольск. Значит, в июле мы увидимся. С горестью пожмите руку доброму Матвею Ивановичу. Письмо Волконского сегодня посылаю в Тобольск. Туда, кажется, никто не писал. Адресую Бобрищеву-Пушкину. Мне вдруг попалась эта весть, так что
почти не верится.
— Вы
чту переводили из Прудона? — спросила Лиза.
А русский? этот еще добросовестнее немца делал свое дело. Он
почти со слезами уверял Юлию, что существительное имя или глагол есть такая часть речи, а предлог вот такая-то, и наконец достиг, что она поверила ему и выучила наизусть определения всех частей речи. Она могла даже разом исчислить все предлоги, союзы, наречия, и когда учитель важно вопрошал: «А какие суть междометия страха или удивления?» — она вдруг, не
переводя духу, проговаривала: «ах, ох, эх, увы, о, а, ну, эге!» И наставник был в восторге.
И всё-то неправда, я потом всё узнала, как
перевозят, но как он мне хорошо лгал тогда, Маврикий Николаевич,
почти лучше правды!
Это он, когда их
переводили из места первой их ссылки в нашу крепость, нес Б-го на руках в продолжение чуть не всей дороги, когда тот, слабый здоровьем и сложением, уставал
почти с пол-этапа.
Рассуждая таким образом, мы дошли до террасы. На дворе было уже
почти совсем темно. Дядя действительно был один, в той же комнате, где произошло мое побоище с Фомой Фомичом, и ходил по ней большими шагами. На столах горели свечи. Увидя меня, он бросился ко мне и крепко сжал мои руки. Он был бледен и тяжело
переводил дух; руки его тряслись, и нервическая дрожь пробегала временем по всему его телу.
На второй день после своего переселения Инсаров встал в четыре часа утра, обегал
почти все Кунцово, искупался в реке, выпил стакан холодного молока и принялся за работу; а работы у него было немало: он учился и русской истории, и праву, и политической экономии,
переводил болгарские песни и летописи, собирал материалы о восточном вопросе, составлял русскую грамматику для болгар, болгарскую для русских.
С треугольной шляпой подмышкой, придерживая дрожащей рукой непослушную шпагу, вошел он, едва
переводя дух от робости, в кабинет больного старика, некогда умного, живого и бодрого, но теперь
почти недвижимого, иссохшего, как скелет, лежащего уже на смертной постели.
Я сказал, что мое желание —
перевезти вещи немедленно.
Почти приятельский тон Геза, его нежное отношение к морю, вчерашняя брань и сегодняшняя учтивость заставили меня думать, что, по всей видимости, я имею дело с человеком неуравновешенным, импульсивным, однако умеющим обуздать себя. Итак, я захотел узнать размер платы, а также, если есть время, взглянуть на свою каюту.
Прошло еще пять дней, и я настолько окреп, что пешком, без малейшей усталости, дошел до избушки на курьих ножках. Когда я ступил на ее порог, то сердце забилось с тревожным страхом у меня в груди.
Почти две недели не видал я Олеси и теперь особенно ясно понял, как была она мне близка и мила. Держась за скобку двери, я несколько секунд медлил и едва
переводил дыхание. В нерешимости я даже закрыл глаза на некоторое время, прежде чем толкнуть дверь…
Я встал, не дождавшись конца лекции, и вышел. И
почти тотчас же раздался оглушительный дружный гром аплодисментов. Он встревожил старика субинспектора, который семенил с вытянутым лицом к первой аудитории. Но, разобрав, в чем дело, он
перевел дух и сказал с облегчением...
Иван Ильич приехал на короткое время. 10-го сентября ему надо было принимать должность и, кроме того, нужно было время устроиться на новом месте,
перевезти всё из провинции, прикупить, призаказать еще многое; одним словом, устроиться так, как это решено было в его уме, и
почти что точно так же, как это решено было и в душе Прасковьи Федоровны.
Антон Федотыч начал отпускать удивительные штуки; не ограничиваясь тем, что пил со всеми очередную, он схватил целую бутылку шампанского и взялся ее выпить, не
переводя духа, залпом — и действительно всю
почти вытянул мгновенно; но на самом уже конце поперхнулся, фыркнул на всю честную компанию, пошатнулся и
почти без памяти упал на диван.
У доктора Арбузов чувствовал себя
почти здоровым, но на свежем воздухе им опять овладели томительные ощущения болезни. Голова казалась большой, отяжелевшей и точно пустой, и каждый шаг отзывался в ней неприятным гулом. В пересохшем рту опять слышался вкус гари, в глазах была тупая боль, как будто кто-то надавливал на них снаружи пальцами, а когда Арбузов
переводил глаза с предмета на предмет, то вместе с этим по снегу, по домам и по небу двигались два больших желтых пятна.
Каждое воскресенье он звал его к себе в гости, поил, кормил на убой и потом, расчувствовавшись, усиленнейшим образом упрашивал его прочесть ему, одним тоном, не
переводя духу, того дня апостола, и когда Ферапонтов исполнял это, он, очень довольный, выворотив с важностью брюхо, махая руками и
почти со слезами на глазах, говорил: «Асафушка!
В 1860 г. по совету писателя его старший брат М. М. Достоевский
перевел этот роман на русский язык.] употребил
почти такой же прием, и хоть и не вывел стенографа, но допустил еще большую неправдоподобность, предположив, что приговоренный к казни может (и имеет право) вести записки не только в последний день свой, но даже в последний час и буквально последнюю минуту.
Он остановился, и в потемневшей избушке опять водворилось молчание, полное тяжелой подавленности и испуга… Островский опустился на скамью, тяжело
переводя дыхание, с искаженным,
почти неузнаваемым лицом… Через несколько мгновений оно все передернулось неприятной гримасой, отдаленно напомнившей улыбку, и он насмешливо сказал старику...
Ему в
почесть бывали пиры-столованья на братчинах-микульщинах [Как почитанье Грома Гремучего при введении христианства перенесли у нас на почитанье Ильи Громовника, а почитанье Волóса, скотьего бога, — на святого Власия, так и чествованье оратая Микулы Селяниныча
перевели на христианского святого — Николая Чудотворца.
Я всякие дальнейшие осведомления
почел излишними и даже комнаты не пошел смотреть, а дал псаломщику ключ от моего номера с доверительною надписью на карточке и поручил ему рассчитаться в гостинице, взять оттуда мои вещи и
перевезти всё к его куму. Потом я просил его зайти за мною сюда и проводить меня на мое новое жилище.
Благодаря любезному разрешению адмирала Бонара побывать внутри страны и видеть все, что хочет, Ашанин вскоре отправился в Барию, один из больших городов Кохинхины, завоеванной французами.
Почти все анамитские города и селения стоят на реках, и потому сообщение очень удобное. Ежедневно в 8 часов утра из Сайгона отправляются в разные французские посты и города, где находятся гарнизоны, военные канонерские лодки, неглубоко сидящие в воде, доставляют туда провизию,
почту и
перевозят людей.
— Слава Богу, совсем
почти обстроилась, остается внутри кой-что обделать да мебель из Талызина
перевезти, — отвечала Марья Ивановна. — К осени, Бог даст, все покончу, тогда все пойдет своей колеей.
Моих гостей Я
почти не вижу. Я
перевожу все Мое состояние в золото, и Магнус с Топпи и всеми секретарями целый день заняты этой работой; наш телеграф работает непрерывно. Со Мною Магнус говорит мало и только о деле. Марии… кажется, ее Я избегаю. В Мое окно Я вижу сад, где она гуляет, и пока этого с Меня достаточно. Ведь ее душа здесь, и светлым дыханием Марии наполнена каждая частица воздуха. И Я уже сказал, кажется, что у Меня бессонница.
— С нашим древним селом желаете ознакомиться? — тем же басом спросил становой и довольно молодцевато,
почти по-военному,
перевел высокими своими плечами.
Купоны нигде
почти не были отрезаны, кроме серий. Стали они считать, считала она, а мать только тяжело
переводила дух и повторяла изредка: «Ну, ну!» Перечли два раза. Она все записала на бумажку. Вышло, без купонов, тридцать одна тысяча триста рублей.
Дедами, прадедами псарня установлена, больше ста годов держится, прошла про нее слава по всему,
почитай, свету, и вдруг ни с того ни с сего разом
перевести ее!..
Сергей Семенович
перевел свой
почти бессмысленный взгляд с гостей на жену и обратно, пробормотал какое-то приветствие, поцеловал, по обычаю того времени, руку сестры своей жены и грузно опустился на кресло. Его голову, казалось, давила какая-то тяжесть. Он потерял способность соображать.
Односельчане покойного с сельским старостой во главе, который оказался его родным племянником, выхлопотали у начальства дозволение
перевезти гроб с его останками в село и похоронить на сельском кладбище. Могилу они выкопали перед кладбищем,
почти около тракта, оградили ее решеткой и поставили громадный деревянный крест.
Болезнь маленькой Коры соединила их неразрывными узами, ребенок сильно привязался к дяде доктору и
переводил с
почти одинаковой нежностью свой невинный взгляд с матери на него.
Явился Волынской, но государыня уже не видела его. По приказанию герцога пажи принесли фонари, и ее,
почти в беспамятстве, снесли в сани и
перевезли во дворец.
Фурманщики, или мортусы, уже были не в состоянии
перевозить всех больных в чумные больницы, которых было в Москве несколько. Первая из них была устроена за заставой, в Николо-Угрешском монастыре. Большая часть из мортусов сами умерли, и пришлось набирать их из каторжников и преступников, приговоренных к смертной казни. Для них строили особые дома и дали им особых лошадей. Они
почти одни и хозяйничали в как бы вымершем, да и на самом деле наполовину вымершем городе.
Луки Ивановича по целым дням не бывало дома, и перевоз движимости совершался не на его глазах.
Перевозить было бы
почти что нечего у самой Анны Каранатовны: все ее добро состояло в своем и детском платье и белье; но Лука Иванович в первый же день настоял на том, чтоб она взяла с собой всю мебель из ее спальни и Настенькиной комнаты. Сразу она на это не согласилась. Даже Татьяна, редко слушавшая разговоры господ, внутренно возмутилась и, подавая Луке Ивановичу кофе, сказала...
Лицо идеально красивое, но в нем было разлито что-то неуловимо неприятное,
почти отталкивающее, и это что-то делало его крайне антипатичным. С портрета он
перевел глаза на баронессу. Она стояла, скрестив руки на груди, и из полуопущенных век тоже смотрела на портрет.
Баронесса отвечала, что праздник, ею затеянный, есть долг, который она платит своим друзьям и ближним и которым хочет утешить больную единственную дочь; что, кончив его, немедленно примется за исполнение приказаний своего наставника и друга. Монах
перевел, что баронесса сейчас после их отбытия велит оставить приготовления к празднеству, хотя ей это очень жалко, и немедленно займется исполнением даваемых ей советов, которые она
чтит за приказания.
Господин ничего
почти не понимал из речей посла;
переводил ему все какой-то итальянец, живавший уже в Московии.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии, и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов
перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил
почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился, в то время как получил письмо государя.