Телеграммы с театра войны снова и снова приносили известия о крупных успехах японцев и о лихих разведках хорунжего Иванова или корнета Петрова. Газеты писали, что победы японцев на море неудивительны, — японцы природные моряки; но теперь, когда война
перешла на сушу, дело пойдет совсем иначе. Сообщалось, что у японцев нет больше ни денег, ни людей, что под ружье призваны шестнадцатилетние мальчики и старики. Куропаткин спокойно и грозно заявил, что мир будет заключен только в Токио.
Неточные совпадения
Клим искоса взглянул
на нее. Она сидела, напряженно выпрямясь, ее
сухое лицо уныло сморщилось, — это лицо старухи. Глаза широко открыты, и она закусила губы, как бы сдерживая крик боли. Клим был раздражен
на нее, но какая-то частица жалости к себе самому
перешла на эту женщину, он тихонько спросил...
Запахло сыростью. Становилось все темнее и темнее. Деревья сгруппировались в каких-то чудовищ; в лесу стало страшно: там кто-то вдруг заскрипит, точно одно из чудовищ
переходит с своего места
на другое, и
сухой сучок, кажется, хрустит под его ногой.
Я узнал огромный кедр, у которого останавливался,
перешел через ручей по знакомому мне поваленному дереву, миновал каменную осыпь и незаметно подошел к тому колоднику,
на котором бурундук
сушил свои запасы.
После этого он выстрелил из ружья в воздух, затем бросился к березе, спешно сорвал с нее кору и зажег спичкой. Ярким пламенем вспыхнула
сухая береста, и в то же мгновение вокруг нас сразу стало вдвое темнее. Испуганные выстрелом изюбры шарахнулись в сторону, а затем все стихло. Дерсу взял палку и накрутил
на нее горящую бересту. Через минуту мы шли назад, освещая дорогу факелом.
Перейдя реку, мы вышли
на тропинку и по ней возвратились
на бивак.
Перейдя через невысокий хребет, мы попали в соседнюю долину, поросшую густым лесом. Широкое и
сухое ложе горного ручья пересекало ее поперек. Тут мы разошлись. Я пошел по галечниковой отмели налево, а Олентьев — направо. Не прошло и 2 минут, как вдруг в его стороне грянул выстрел. Я обернулся и в это мгновение увидел, как что-то гибкое и пестрое мелькнуло в воздухе. Я бросился к Олентьеву. Он поспешно заряжал винтовку, но, как
на грех, один патрон застрял в магазинной коробке, и затвор не закрывался.
Когда карета Хлудова в девять часов вечера подъехала, как обычно, к клубу и швейцар отворил дверку кареты, Хлудов лежал
на подушках в своем цилиндре уже без признаков жизни. Состояние
перешло к его детям, причем Миша продолжал прожигать жизнь, а его брат Герасим, совершенно ему противоположный,
сухой делец, продолжал блестящие дела фирмы, живя незаметно.
В выборе первой кочевки башкирцы руководствуются правилом: сначала занимать такие места,
на которых трава скорее выгорает от солнца, то есть более высокие, открытые и
сухие; потом
переходят они к долинам, к перелескам (где они есть), к овражкам с родниками и вообще к местам более низменным и влажным.
Но по временам встречались низинки,
на довольно большое пространство пересекавшие дорогу и переполненные водой, тогда мы вынуждались снимать с себя обувь и босиком
переходили с
суши на сушь.
Мы
перешли с ним через мосточки
на первый остров, где стояла летняя кухня и лежали широкие лубки,
на которых
сушили мытую пшеницу.
С каким живым чувством удовольствия поехал я, едва пробираясь, верхом по проваливающейся
на каждом шагу дороге, посмотреть
на свою родовую речку, которую летом курица
перейдет, но которая теперь, несясь широким разливом, уносила льдины, руша и ломая все, попадающееся ей навстречу: и
сухое дерево, поваленное в ее русло осенним ветром, и накат с моста, и даже вершу, очень бы, кажется, старательно прикрепленную старым поваром, ради заманки в нее неопытных щурят.
Черемуха, чтобы ее не глушила липа,
перешла из-под липы
на дорожку, за три аршина от прежнего корня. Тот корень, что я срубил, был гнилой и
сухой, а новый был свежий. Она почуяла, видно, что ей не жить под липой, вытянулась, вцепилась сучком за землю, сделала из сучка корень, а тот корень бросила. Тогда только я понял, как выросла та первая черемуха
на дороге. Она то же, верно, сделала, — но успела уже совсем отбросить старый корень, так что я не нашел его.
Мне было вовсе не весело в то утро. Мне искренне хотелось дружески поплакать в его жилет, а он
на корню
сушил все Мои благородные порывы. Вздохнув и сделав лицо содержательным, как уголовный роман, Я
перешел на другую роль, приготовленную, собственно, для Марии, — понизив голос, Я сказал...
— Охота!.. Так вот, видишь, старец-то, как помирать стал, и оставил мешочек начетчику, разумеется, мужику… фамилию я забыла… И начал этот мешок с сухариками
переходить из рук в руки, от одного начетчика к другому, по завещанию. Разумеется, прежние — то кусочки, от агнца-то, давно перевелись, а только крошки запекали в просвиры и резали потом
на новые кусочки и
сушили.
Скоро пламя охватило
сухой деревянный дом и
перешло на надворные постройки.