Неточные совпадения
Происходил он от старинного дома, некогда богатого; деды его жили пышно, по-степному: то
есть принимали званых и незваных, кормили их на убой, отпускали по четверти овса чужим кучерам на тройку, держали музыкантов, песельников, гаеров и собак, в торжественные дни
поили народ вином и
брагой, по зимам ездили в Москву на своих, в тяжелых колымагах, а иногда по целым месяцам сидели без гроша и питались домашней живностью.
До песен я не больно падок, девкам
Забава та мила, а Бобылю
Ведерный жбан сладимой ячной
брагиПоставь на стол, так
будешь друг. Коль хочешь,
Играй и
пой Снегурочке; но даром
Кудрявых слов не трать, — скупа на ласку.
У ней любовь и ласка для богатых,
А пастуху: «спасибо да прощай...
Молодые берендеи водят круги; один круг ближе к зрителям, другой поодаль. Девушки и парни в венках. Старики и старухи кучками сидят под кустами и угощаются
брагой и пряниками. В первом кругу ходят: Купава, Радушка, Малуша, Брусило, Курилка, в середине круга: Лель и Снегурочка. Мизгирь, не принимая участия в играх, то показывается между народом, то уходит в лес. Бобыль пляшет под волынку. Бобылиха, Мураш и несколько их соседей сидят под кустом и
пьют пиво. Царь со свитой смотрит издали на играющих.
Напоила его крепкой
брагою,
А еще — сонным зелием.
Едят они совсем мало, а больше
пьют; такая у них
брага из овса делается: и хмельно, и питает.
— Тяжелина, ваше благородие, небольшая. Не к
браге, а за святым делом иду: как же можно, чтоб тяжело
было! Известно, иной раз будто солнышко припечет, другой раз дождичком смочит, однако непереносного нету.
Соберемся мы, бывало, в кружок, поставит нам жена
браги, и пошел разговор, старцы эти
были народ хошь не больно грамотный, однако из этих цветников да азбуков понабрались кой-чего; сидит себе, знай
пьет, да кажный глоток изречением из святого писания будто закусывает, особливо один — отцом Никитой прозывался.
Мельник принес зажженную лучину и воткнул ее в стену. Потом принес щей, хлеба и кружку
браги. В чертах его
была странная смесь добродушия и плутовства; волосы и борода
были совсем седые, а глаза ярко-серого цвета; морщины во всех направлениях рассекали лицо его.
— Как что за дело! — возразил купец, который между тем осушил одним глотком кружку
браги. — Да разве мы не православные? Мало ли у нас князей и знаменитых бояр?
Есть из кого выбрать. Да вот недалеко идти: хоть, например, князь Дмитрий Михайлович Пожарский…
Тем из читателей наших, которым не удалось постоянно жить в деревне и видеть своими глазами, как наши низовые крестьяне угощают друг друга, без сомнения покажется невероятным огромное количество
браги и съестных припасов, которые может поместить в себе желудок русского человека, когда он знает, что
пьет и
ест даром.
Пук горящей лучины, воткнутый в светец, изливал довольно яркий свет на все общество; по остаткам хлеба и пустым деревянным чашам можно
было догадаться, что они только что отужинали и вместо десерта запивали гречневую кашу
брагою, которая в большой медной ендове стояла посреди стола.
— Ты так же, бывало, сторожил мой дом, да не так легко
было тебя задобрить!» С первого взгляда запорожец уверился, что в избе никого не
было; но затопленная печь, покрытый ширинкою стол и початый каравай хлеба, подле которого стоял большой кувшин с
брагою, — все доказывало, что хозяин отлучился на короткое время.
Сначала все
ели молча; но дружки так усердно потчевали гостей вином и
брагою, что вскоре все языки пришли в движение и общий разговор становился час от часу шумнее.
Нет сомнения, что если б тетушка Анна, движимая чувствами беспримерного добродушия и гостеприимства, не пересыпала в
брагу нескольких лишних пригоршней хмеля (все это, разумеется, сделано
было тайком от Глеба) и если б гости, в свою очередь, умереннее прибегали к ковшам, заключавшим эту
брагу, многие могли бы заметить, что на свадебной пирушке не все
было ладно.
Но несмотря на большое стечение народа, несмотря на радушное угощение и разливное море
браги, которая пробуждала в присутствующих непобедимую потребность
петь песни, целоваться и нести околесную, несмотря на прибаутки и смехотворные выходки батрака Захара, который занимал место дружки жениха — и занимал это место, не мешает заметить, превосходно, — свадьбу никак нельзя
было назвать веселою.
Замечания эти, передаваемые в свое время шепотом, из ушка в ушко, не замедлили бы обойти теперь всех присутствующих, если б, как мы уже сказали,
брага тетки Анны не
была так крепка и не отуманила глаз всему собранию.
По праздникам пустых щей не хлебаем, одежонка
есть,
браги не покупать стать!
Вино и
брага приметно распоряжали их словами и мыслями; они приметно позволяли себе больше вольностей, чем обыкновенно, и женщины
были приметно снисходительней; но оставим буйную молодежь и послушаем об чем говорили воинственные пришельцы с седобородыми старшинами? — отгадать не трудно!.. они требовали выдачи господ; а крестьяне утверждали и клялись, что господа скрылись, бежали; увы! к несчастию казаки
были об них слишком хорошего мнения! они не хотели даже слышать этого, и урядник уже поднимал свою толстую плеть над головою старосты, и его товарищи уж произносили слово пытка; между тем некоторые из них отправились на барский двор и вскоре возвратились, таща приказчика на аркане.
— К Белбородке!.. всё ему! А зачем!.. у него и без нас много! Эх, молодцы, кабы вместо того, чем везти туда, мы его роспили за здравье родной земли!.. что бы вам моих казачков не попотчевать? У них горло засохло как Уральская степь… ведь мы с утра только по чарке
браги выпили, а теперь едем искать Палицына, и бог знает, когда с вами опять увидимся…
Григорий
выпил шестой стакан
браги, словно развеселился и стал все засовывать руку за спину жене, стараясь ее как бы обнять; но смелости у него на это недоставало, и рука в половине своего эротического движения падала на лавку сзади Насти.
Никак не могла
пить Настя этой
браги, с души ее она мутила.
Без привычки таки этой
браги, сыченой с пенником или с простой полугарной водкой, никак нельзя
пить: и не вкусна она, а запах в ней делается отвратительный, и голова вдруг разболевается.
При этом, разумеется,
было и выпито вдоволь и водки, и пива, и домашней
браги, и меду сыченого.
Григорий
выпил стаканов шесть
браги, а Настя и полстакана не могла
выпить, потому что
брага была хмельная, разымчивая.
На что
было определять для царевны такую пропасть съестных вещей, и особенно пива и
браги, это уж объясняется только особенностями тогдашней жизни.
В Николин день Артамонов устроил для рабочих сытный, праздничный обед с водкой,
брагой; столы
были накрыты на дворе, бабы украсили его ветками
елей, берёз, пучками первых цветов весны и сами нарядились пёстро, как цветы.
Вижу — налетел я с ковшом на
брагу, хочу ему ответить, а он повернулся и ушёл. Сижу я в дураках, смотрю. Комната — большая, чистая, в углу стол для ужина накрыт, на стенах — полки с книгами, книги — светские, но
есть библия, евангелие и старый славянский псалтирь. Вышел на двор, моюсь. Дядя идёт, картуз ещё больше на затылке, руками махает и голову держит вперёд, как бык.
Выпил бы я
браги, да — не хочется…
Это отразилось и на деревне, куда
были посланы котлы
браги. Зажглись веселые костры, и
было веселье во всех, и шутя говорили друг другу...
А князь им говорит: «У вас Кузьма
Захарьев, Сухорук, то дело знает;
Он человек бывалый и служилый,
Ему такое дело за обычай!
Его просите! Буде согласится,
И я, не мешкая, сбираться
буду».
Нас накормили,
брагой напоилиИ с миром отпустили. Вот и все.
Одни женщины
были на стороне Левки, подавали ему лепешки, квасу и
браги и говорили иногда приветливое слово; мудрено ли, впрочем, что бабы и девки, задавленные патриархальным гнетом мужниной и отцовской власти, сочувствовали безвинно гонимому мальчику.
— Первое дело, — начал он, — что все состоянием-то как-то порасстроились, да и духу уж такого не имеют; у нынешних господ как-то уж совсем поведенье другое, а прежде жили просто; всего
было много: хлеба, скота, винная седка тоже своя, одних наливок — так бочками заготовлялось, медов этих,
браг сладких!
А вином, как всегда водилось у Патапа Максимыча, обносили по трижды, а пиво и сыченая
брага в деревянных жбанах на столах стояли — сколько кто хочет, столько и
пей.
Стал Ефрем рассказывать, что у Патапа Максимыча гостей на похороны наехало видимо-невидимо; что угощенье
будет богатое; что «строят» столы во всю улицу; что каждому
будет по три подноса вина, а пива и
браги пей, сколько в душу влезет, что на поминки наварено, настряпано, чего и приесть нельзя; что во всех восемнадцати избах деревни Осиповки бабы блины пекут, чтоб на всех поминальщиков стало горяченьких.
На Ветлуге и отчасти на Керженце в редком доме
брага и сыченое сусло переводятся, даром что хлеб чуть не с Рождества покупной
едят.
— А на трапезе, — подхватила мать Виринея, — ставлено
было четыре яствы: капуста с осетриной да с белужиной, да щи с головизной, да к ним пироги с визигой да с семгой, что от Филатовых прислана
была еще до вашего, матушка, отъезда, да лещи
были жареные, да пшенники с молоком.
Браги и квасу сыченого на трапезу тоже ставили. А на вечери три яствы горячих подавали.
— Мир во зле лежит, и всяк человек
есть ложь, — она молвила. — Что делать, Дунюшка? Не нами началось, милая, не нами и кончится. Надо терпеть. Такова уж людская судьба! Дело говорил тебе Марко Данилыч, что ты молоденька еще, не уходилась. Молодой-то умок, Дунюшка, что молодая
брага — бродит. Погоди, поживешь на свете, притерпишься.
Хитры
были, догадливы келейные матери. В те самые дни, как народ справлял братчины, они завели по обителям годовые праздники. После торжественной службы стали угощать званых и незваных, гости охотно сходились праздновать на даровщину. То же пиво, то же вино, та же
брага сыченая, те же ватрушки, пироги и сочовки, и все даровое. Молёного барашка нет, а зато рыбы —
ешь не хочу. А рыба такая, что серому люду не всегда удается и поглядеть на такую… Годы за годами — братчин по Керженцу не стало.
Рассыпается народ по Божьей ниве, зарывает в могилки красные яйца, поливает жальники сыченой
брагой, убирает их свежим дерном, раскладывает по жальникам блины, оладьи, пироги, кокурки [Пшеничный хлебец с запеченным в нем яйцом.], крашены яйца, пшенники да лапшенники, ставит вино, пиво и
брагу… Затем окликают загробных гостей, просят их попить-поесть на поминальной тризне.
— Только-то? — сказала Фленушка и залилась громким хохотом. — Ну, этих пиров не бойся, молодец. Рукобитью на них не бывать! Пусть их теперь праздничают, — а лето придет, мы запразднуем: тогда на нашей улице праздник
будет… Слушай:
брагу для гостей не доварят, я тебя сведу с Настасьей. Как от самой от нее услышишь те же речи, что я переносила, поверишь тогда?.. А?..
Эх! зять ли про тещу да пиво варил,
Кум про куму
брагу ставленую,
Выпили бражку на Радуницу,
Ломало же с похмелья до Иванова дня.
— Слушай же, Аксинья, — продолжал Патап Максимыч, — народу чтоб вдоволь
было всего: студень с хреном, солонина, щи со свежиной, лапша со свининой, пироги с говядиной, баранина с кашей. Все чтоб
было сготовлено хорошо и всего
было бы вдосталь. За вином спосылать, ренского непьющим бабам купить. Пантелей обделает. Заедок девкам да подросткам купить: рожков, орехов кедровых, жемков, пряников городецких. С завтрашнего дня
брагу варить да сыченые квасы ставить.
После киселя покойницу «тризной» помянули:
выпили по доброму стакану смеси из пива, меду и ставленной
браги [Эту смесь, в которую прибавляется также и виноградное вино, зовут «тризной», а также «чашей».
Лесники зачали
есть торопливее. Петряйка вытащил из закути курган [Курган, кунган (правильнее кумган) — заимствованный у татар медный или жестяной кувшин с носком, ручкой и крышкой.]
браги и поставил его на стол.
Вином по трижды обносили, пива и сыченой
браги пили, сколько хотели, без угощенья.
Хлеба —
ешь не хочу,
брага не переводится, а хоть сыты живут, да всласть не
едят, не то что по вашим местам.
Брагу да сусло
пьют и в зимницах, но понемногу и то на праздниках да после них…
Пришел голодный год! «Съедим, что зародилось, и умрем», — говорили мужики и пекли еще из новичы лепешки и наварили к успенью
браги, а с Богородичного Рождества некоторые несмело стали отлучаться… Спросите — куда? Сначала
был еще стыд в этом сознаваться — отлучки эти скрывались: люди уходили из села и возвращались домой в потемочках, «чтобы сумы не
было видно», — но голод и нужда возрастали, и к Покрову все друг о друге стали знать, что всем
есть нечего и что «всем надо идти побираться».
Обнесут рассевшийся народ чаркой другой и ломтями хлеба, испеченного из новой ржи, потом подадут солонины с квасом, с творогом и кашу с маслом, а перед каждым кушаньем
браги да пива
пей сколько хочешь.
В лесу свои бортевые ухожья,
было меду
ешь, сколько влезет,
брага да сычены квасы́ без переводу в каждом дому бывали.