Неточные совпадения
«Мы на свое
житье, — сказал он, — благодаря бога и барина не жалуемся, а что правда, то правда, иному и дворянину не
худо бы променять усадьбу на любую здешнюю конурку.
— А то проклятуща, тая орда! — выкрикивал Коваль, петухом расхаживая по своей хате. — Замордовал сват, а того не знае, що от хорошего
житья тягнется на
худое… Так говорю, стара?
— А бог-то на што? Я на правильную жисть добрых людей наводил, нет моего ответу… На легкое
житье польстились бабенки, ну, им же и
хуже будет. Это уж верно, этово-тово.
Я помню, что гости у нас тогда бывали так веселы, как после никогда уже не бывали во все остальное время нашего
житья в Уфе, а между тем я и тогда знал, что мы всякий день нуждались в деньгах и что все у нас в доме было беднее и
хуже, чем у других.
— Какого звания — мужик простой, служить только богу захотел, — а у нас тоже житье-то! При монастыре служим, а сапогов не дают; а мука-то ведь тоже ест их,
хуже извести, потому она кислая; а начальство-то не внемлет того: где хошь бери, хоть воруй у бога — да!.. — бурчал старик. Увидев подъехавшего старика Захаревского, он поклонился ему. — Вон барин-то знакомый, — проговорил он, как-то оскаливая от удовольствия рот.
— Вот житье-то! — говорил Антон Иваныч. — Не
похудеть! диво, как вы там не умерли! И весь век так?
Александр прошел по всем комнатам, потом по саду, останавливаясь у каждого куста, у каждой скамьи. Ему сопутствовала мать. Она, вглядываясь в его бледное лицо, вздыхала, но плакать боялась; ее напугал Антон Иваныч. Она расспрашивала сына о житье-бытье, но никак не могла добиться причины, отчего он стал
худ, бледен и куда девались волосы. Она предлагала ему и покушать и выпить, но он, отказавшись от всего, сказал, что устал с дороги и хочет уснуть.
— Здравствуйте, сударь. Что наше за
житье? плохое-с. Вот вы так подобрели здесь.
— Экое цыганское
житье! а! не
похудеть! На-ка, выпей!
Егору Егорычу по временам делалось то лучше, то
хуже, но в результате он все-таки слабел, и доктор счел нужным объявить, что одних гомеопатических средств недостаточно для восстановления физических сил Егора Егорыча и что их надобно соединить с
житьем в горной местности.
— Что говорить! — огрызнулась она, — и мое
житье не
худое! В затрапезах не хожу, и то слава те Господи! В прошлом году за два ситцевых платья по пяти рублей отдали… расшиблись!
— Стой, подожди. Я тогда тоже родителя схоронил, а матушка моя пряники, значит, пекла, на Анкудима работали, тем и кормились.
Житье у нас было
плохое. Ну, тоже заимка за лесом была, хлебушка сеяли, да после отца-то всё порешили, потому я тоже закурил, братец ты мой. От матери деньги побоями вымогал…
Во-вторых, она горожанка, ученая, бойкая, привыкла после мачехи повелевать в доме и привыкла жить богато, даром что сама бедна; а мы люди деревенские, простые, и наше
житье ты сам знаешь; да и себя ты должен понимать: ты парень смирный; но
хуже всего то, что она больно умна.
— Не прогневайся, государь, а позволь слово молвить: не лучше ли нам переждать, как там все угомонится? Теперь в Москве
житье худое: поляки буянят, православные ропщут, того и гляди, пойдет резня… Постой-ка, боярин, постой! Серко мой что-то храпит, да и твоя лошадь упирается, уж не овраг ли?..
Видно, надоело Гришке кипятиться попусту: зима в избе, что тихое семейное
житье,
худому не научит — советница добрая…
«Что, дескать, брат! — спросил он, — чай,
житье ваше
плохое?» Ну, вестимо, не сказать же, что хорошо.
Видя, что мальчику в доме
житье плохое, отец отвез его по девятому году в Москву и поместил в университетскую гимназию на казенное содержание.
— А всё же
плохое ее
житье, — заговорил опять Ипатов, — справедливо сказано: «Старость не радость».
Бригадирша. Так и жить. Вить я, мать моя, не одна замужем. Мое житье-то худо-худо, а все не так, как, бывало, наших офицершей. Я всего нагляделась. У нас был нашего полку первой роты капитан, по прозванью Гвоздилов; жена у него была такая изрядная, изрядная молодка. Так, бывало, он рассерчает за что-нибудь, а больше хмельной; так, веришь ли Богу, мать моя, что гвоздит он, гвоздит ее, бывало, в чем душа останется, а ни дай ни вынеси за что. Ну, мы, наше сторона дело, а ино наплачешься, на нее глядя.
— А так по мне говорили:
худ ли, хорош ли я, а все в доме, коли не половинник, так третевик был; а на миру присудили: хлеба мне — ржи только на ежу, и то до спасова дня, слышь; а ярового и совсем ничего,
худо тем годом родилось; из скотины — телушку недойную, бычка-годовика да овцу паршивую; на
житье отвели почесть без углов баню — разживайся, как хошь, словно после пожара вышел; из одежи-то, голова, что ни есть, и того как следует не отдали: сибирочка тоже синяя была у меня и кушак при ней астраханский, на свои, голова, денежки до копейки и заводил все перед свадьбой, и про ту старик, по мачехину наущенью, закрестился, забожился, что от него шло — так и оттягал.
За морем
житье не
худо,
В свете ж вот какое чудо:
Остров на море лежит,
Град на острове стоит,
С златоглавыми церквами,
С теремами и садами...
За морем
житье не
худо...
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем
житье на
худо,
В свете ж вот какое чудо...
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем
житье не
худо...
В одном письме он говорил: «Удерживаться дома — житье-бытье мне будет
плохое; но всё как ни говори, а со двора меня не сгонят.
Житье у них было
плохое —
Житье-то
плохое на старом месте: земля — тундра да болотина, семья большая, кормиться нечем и подати взять неоткуда.
«Ну-ка, Данило Тихоныч, погляди на мое житье-бытье, — продолжал раздумывать сам с собой Патап Максимыч. — Спознай мою силу над «моими» деревнями и не моги забирать себе в голову, что честь мне великую делаешь, сватая за сына Настю. Нет, сватушка дорогой, сами не
хуже кого другого, даром что не пишемся почетными гражданами и купцами первой гильдии, а только государственными крестьянами».
Житье было ей не
плохое, все до нее были ласковы, приветливы, но не забывала Дарья старых щипков и колотушек, все ей думалось: «Теперь хорошо, а выбьюсь из сил, так под старость из избы середь улицы выкинут».
Житье под бабьим началом
хуже неволи, горчей каторги…
Будь Карпушка одного хозяина захребетником, не
плохое бы
житье было ему: поили б, кормили его, как сына родного, привязались бы к нему названые отец с матерью, как к детищу рожоному.
Пришло Никитишне
житье хуже собачьего, свекор колотит, свекровь ругает, деверья смеются, невестки да золовки поедом едят.
«Стойте, ребята! Подождем топиться; вот лягушачье
житье, видно, еще
хуже нашего: они и нас боятся».
Зато кому удастся выбиться из этой — прах ее возьми — общины да завестись хоть не великим куском земли собственной, тому
житье не
плохое: земля на Горах родит хорошо.
Стихли ребятенки и, молча поднявшись с земли, стали глаза утирать кулачонками. Ватажки своей они не покинули. Нельзя. И мальцам неохота срама принимать. А
хуже того срама, что с боя сбежать, нет и никогда не бывало.
Житья после не будет и от чужих, и от своих.
Плохое его
житье, Алешенька!
Баранщиков жил у Магомета год и восемь месяцев, и
житье ему было не
худое, но он очень наскучил своею должностью кофешенка, потому что ему каждый день приходилось варить кофе раз до пятнадцати.