Неточные совпадения
— Ты в бабью любовь — не верь. Ты помни, что баба не душой, а
телом любит. Бабы — хитрые, ух! Злые. Они даже и друг друга не любят, погляди-ко
на улице, как они злобно да завистно глядят одна
на другую, это — от жадности все: каждая злится, что, кроме ее, еще другие
на земле живут.
Юлия, видя, что он молчит, взяла его за руку и
поглядела ему в глаза. Он медленно отвернулся и тихо высвободил свою руку. Он не только не чувствовал влечения к ней, но от прикосновения ее по
телу его пробежала холодная и неприятная дрожь. Она удвоила ласки. Он не отвечал
на них и сделался еще холоднее, угрюмее. Она вдруг оторвала от него свою руку и вспыхнула. В ней проснулись женская гордость, оскорбленное самолюбие, стыд. Она выпрямила голову, стан, покраснела от досады.
Лег я
на землю и
поглядел; как
поглядел, так по всему моему
телу и пошел мороз…
Горбун испугался гнева Ильи. Он с минуту молчал, сидя
на стуле, и, тихонько почёсывая горб, глядел
на племянника со страхом. Илья, плотно сжав губы, широко раскрытыми глазами смотрел в потолок. Терентий тщательно ощупал взглядом его кудрявую голову, красивое, серьёзное лицо с маленькими усиками и крутым подбородком,
поглядел на его широкую грудь, измерил всё крепкое и стройное
тело и тихо заговорил...
Помня, что это значит, Тетка вскочила
на стул и села. Она
поглядела на хозяина. Глаза его, как всегда, глядели серьезно и ласково, но лицо, в особенности рот и зубы, были изуродованы широкой неподвижной улыбкой. Сам он хохотал, прыгал, подергивал плечами и делал вид, что ему очень весело в присутствии тысячей лиц. Тетка поверила его веселости, вдруг почувствовала всем своим
телом, что
на нее смотрят эти тысячи лиц, подняла вверх свою лисью морду и радостно завыла.
— Господи благослови… ох!.. Насилу отлегло… — выговорил Антон, вздрагивая всем
телом, — ишь, какой сон пригрезился… а ничего, ровно ничего не припомню… только добре что-то страшно… так вот к самому сердцу и подступило; спасибо, родной, что подсобил подняться… Пойду-ка… ох, господи благослови! Пойду
погляжу на лошаденку свою… стоит ли она, сердешная…
— Простите, Иван Иваныч, я положу ноги
на кресло, — сказал я, чувствуя, что от сильного утомления я не могу быть самим собой; я поглубже сел
на диван и протянул ноги
на кресло. После снега и ветра у меня горело лицо и, казалось, всё
тело впитывало в себя теплоту и от этого становилось слабее. — У вас тут хорошо, — продолжал я, — тепло, мягко, уютно… И гусиные перья, — засмеялся я,
поглядев на письменный стол, — песочница…
Михайло искоса
поглядел на верхнюю полку… Там сидел и бил себя по животу веником тощий человек с костистыми выступами
на всем
теле и состоящий, как казалось, из одних только кожи да ребер. Лица его не было видно, потому что всё оно было покрыто свесившимися вниз длинными волосами. Видны были только два глаза, полные злобы и презрения, устремленные
на Михайлу.
Муж нагнулся к теплому, но уже умершему
телу жены,
поглядел мутными глазами
на ее исстрадавшееся лицо и, ничего не понимая, сел возле трупа.
«Вдруг за сердце, слышу, укусила фаланга, злое-то насекомое, понимаешь? Обмерил я ее глазом. От меня, клопа и подлеца, она вся зависит, вся, вся кругом, и с душой, и с
телом. Очерчена. Эта мысль, мысль фаланги, до такой степени захватила мне сердце, что оно чуть не истекло от одного томления… Взглянул я
на девицу, и захотелось мне подлейшую, поросячью, купеческую штучку выкинуть:
поглядеть это
на нее с насмешкой и тут же огорошить ее с интонацией, с какою только купчик умеет сказать...
Да ее, мамочку, наливаете не в рюмку, а в какой-нибудь допотопный дедовский стаканчик из серебра или в этакий пузатенький с надписью «его же и монаси приемлют», и выпиваете не сразу, а сначала вздохнете, руки потрете, равнодушно
на потолок
поглядите, потом, этак не спеша, поднесете ее, водочку-то, к губам и — тотчас же у вас из желудка по всему
телу искры…
Все
поглядели по указанному направлению и, подъехавши ближе и всмотревшись, увидали ужасное зрелище. Иван Пропалый с товарищами висели мертвыми
на зубцах стен. Головы их были раздроблены,
тела изуродованы, свежая кровь шла из их ран.
Все
поглядели по указанному направлению и, подъехавши ближе и всмотревшись, увидали ужасное зрелище: Иван Пропалый и его товарищи висели мертвыми
на зубцах стен. Головы их были раздроблены,
тела изуродованы, свежая кровь шла из ран их.
Он открыл глаза и
поглядел вверх. Черный полог ночи
на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой-то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое
тело.