Неточные совпадения
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко
говорили между собой; но, когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал.
С другой стороны стоял казак Долохова и считал
пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое-где по небу; красное, подобное пожару зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный, красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли
пленные солдаты. Ему хотелось
поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
— Вот
говорили всё, что опасно, опасно, — сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. — Впрочем мы
с Комаровым — он указал на казака — приготовились. У нас по два писто… А это чтò ж? — спросил он, увидав французского барабанщика, —
пленный? Вы уже в сраженьи были? Можно
с ним
поговорить?
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив
с другими русскими ранеными и
пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже
говорить.
— Ай, ай, ай, чтò наделали! — слышались однако то
с той, то
с другой стороны голоса
пленных, оглядывающих пожарища. И Замоскворечье-то, и Зубово, и в Кремле-то… Смотрите, половины нет. Да я вам
говорил, что всё Замоскворечье, вон так и есть.
Опять в то время, как Долохов заспорил
с Денисовым о том, чтó надо делать
с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они
говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть так надо, стало быть это хорошо», — думал он. — «А главное надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду
с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу!»