Неточные совпадения
Грэй не был еще так высок, чтобы взглянуть в самую большую кастрюлю, бурлившую подобно Везувию, но чувствовал к ней особенное почтение; он
с трепетом смотрел, как ее ворочают две служанки; на плиту выплескивалась тогда дымная
пена, и пар,
поднимаясь с зашумевшей плиты, волнами наполнял кухню.
Из заросли
поднялся корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был виден ясно, как облака. Разбрасывая веселье, он пылал, как вино, роза, кровь, уста, алый бархат и пунцовый огонь. Корабль шел прямо к Ассоль. Крылья
пены трепетали под мощным напором его киля; уже встав, девушка прижала руки к груди, как чудная игра света перешла в зыбь; взошло солнце, и яркая полнота утра сдернула покровы
с всего, что еще нежилось, потягиваясь на сонной земле.
Как ни привыкнешь к морю, а всякий раз, как надо сниматься
с якоря, переживаешь минуту скуки: недели, иногда месяцы под парусами — не удовольствие, а необходимое зло. В продолжительном плавании и сны перестают сниться береговые. То снится, что лежишь на окне каюты, на аршин от кипучей бездны, и любуешься узорами
пены, а другой бок судна
поднялся сажени на три от воды; то видишь в тумане какой-нибудь новый остров, хочется туда, да рифы мешают…
Но, не успев
подняться, мелодия вдруг падала
с каким-то жалобным ропотом, точно волна, рассыпавшаяся в
пену и брызги, и еще долго звучали, замирая, ноты горького недоумения и вопроса.
Я весь отдался влиянию окружающей меня обстановки и шел по лесу наугад. Один раз я чуть было не наступил на ядовитую змею. Она проползла около самых моих ног и проворно спряталась под большим
пнем. Немного дальше я увидел на осокоре черную ворону. Она чистила нос о ветку и часто каркала, поглядывая вниз на землю. Испуганная моим приближением, ворона полетела в глубь леса, и следом за ней
с земли
поднялись еще две вороны.
Враги сцепились и разошлись. Мелькнула скользкая, изъеденная водой каменная голова; весло
с треском,
с силой отчаяния ударилось в риф. Аян покачнулся, и в то же мгновение вскипающее
пеной пространство отнесло шлюпку в сторону. Она вздрогнула,
поднялась на гребне волны, перевернулась и ринулась в темноту.
А весною, когда отец и мать,
поднявшись с рассветом, уходят в далекое поле на работу и оставляют его одного-одинехонького вместе
с хилою и дряхлою старушонкой-бабушкой, столько же нуждающейся в присмотре, сколько и трехлетние внучата ее, — о! тогда, выскочив из избы, несется он
с воплем и криком вслед за ними, мчится во всю прыть маленьких своих ножек по взбороненной пашне, по жесткому, колючему валежнику; рубашонка его разрывается на части о
пни и кустарники, а он бежит, бежит, чтоб прижаться скорее к матери… и вот сбивается запыхавшийся, усталый ребенок
с дороги; он со страхом озирается кругом: всюду темень лесная, все глухо, дико; а вот уже и ночь скоро застигнет его… он мечется во все стороны и все далее и далее уходит в чащу бора, где бог весть что
с ним будет…
Море широко и глубоко; конца морю не видно. В море солнце встает и в море садится. Дна моря никто не достал и не знает. Когда ветра нет, море сине и гладко; когда подует ветер, море всколыхается и станет неровно.
Подымутся по морю волны; одна волна догоняет другую; они сходятся, сталкиваются, и
с них брызжет белая
пена. Тогда корабли волнами кидает как щепки. Кто на море не бывал, тот богу не маливался.
Горло было прострелено навылет, в кровавых ранках свистел воздух. Фельдшер беспомощно пожал плечами, наложил на шею повязку. Беспалов,
с тоскою в мутящихся глазах, сейчас же сорвал повязку? он показывал руками, что не хватает воздуху. И в ранках свистело; кровь, пузырясь,
поднималась над ранками и алою
пеною стекала к затылку.