Неточные совпадения
Канун первого мая для Фотьянки прошел
в каком-то чаду. Вся деревня поднялась на ноги с раннего утра, а из Балчуговского завода так и подваливала одна партия за другой. Золотопромышленники
ехали отдельно
в своих экипажах парами. Около обеда вокруг
кабака Фролки вырос целый табор. Кишкин толкался на народе и прислушивался, о чем галдят.
— А ежели она у меня с ума нейдет?.. Как живая стоит… Не могу я позабыть ее, а жену не люблю. Мамынька женила меня, не своей волей… Чужая мне жена. Видеть ее не могу… День и ночь думаю о Фене. Какой я теперь человек стал:
в яму бросить — вся мне цена. Как я узнал, что она ушла к Карачунскому, — у меня свет из глаз вон. Ничего не понимаю… Запряг долгушку, бросился сюда,
еду мимо господского дома, а она
в окно смотрит. Что тут со мной было — и не помню, а вот, спасибо, Тарас меня из
кабака вытащил.
«Что это, я говорю, ты мне предлагаешь, бестия ты этакая!» — и, на мельницу
ехавши, проехал мимо
кабака благополучно, а
еду назад — смерть: доподлинно, что уж дьявол мною овладел, —
в глазах помутилось, потемнело, ничего не помню, соскочил с телеги своей, схватил с задней лошади мешок — и прямо
в кабак…
Продолжая
ехать далее, князь и Михеич встретили еще много опричников. Иные были уже пьяны, другие только шли
в кабак. Все смотрели нагло и дерзко, а некоторые даже делали вслух такие грубые замечания насчет всадников, что легко можно было видеть, сколь они привыкли к безнаказанности.
Мы с вами будем говорить, что это глупо и нелепо, что дуэль уже отжила свой век, что аристократическая дуэль ничем, по существу, не отличается от пьяной драки
в кабаке, а все-таки мы не остановимся,
поедем и будем драться.
Поедем-ка, Прон,
в кабак…»
— Ну,
едем,
едем. Да, послушайте! — Губернатор остановился и раздраженно, сделав рот трубой, заговорил. — Почему это во всех наших присутственных местах такая грязь? Возьмите нашу канцелярию. Или был как-то я
в жандармском управлении — так ведь это что же такое! Ведь это же
кабак, конюшня. Сидят люди
в чистых мундирах, а кругом на аршин грязи.
Самоквасов дальше
поехал, а
в Язвицком
кабаке далеко за полночь ямщики пили и пели, гуляли, кричали на все голоса.
Ему, однако, налили другой стакан и вылили
в рот. Он тотчас же развеселился, сбегал
в кабак, запалил трубку, стал осклабливать свои желтые съеденные зубы и ко всякому слову ругаться. Допив последнюю косуху, ямщики разошлись к тройкам, и мы
поехали.
— Разумеется, прождал, — с каким-то удовольствием ответил Долгушин. — Вонь везде, пахнет
едой,
в читальне депеш не мог добиться…
Кабак!..
И пошла-поехала гульба прежняя, начались попойки денно-нощные, опять визг да пляску подняли барские барыни, опять стало
в доме
кабак кабаком… По-прежнему шумно, разгульно
в Заборье… И кошки да плети по-прежнему
в честь вошли.
Кузьма (входит). Стоит кабачок на пути — ни проехать, ни пройти. Мимо отца родного днем
поедешь, не приметишь, а
кабак и
в потемках за сто верст видать. Расступись, кто
в бога верует! Ну-кася! (Стучит пятаком о прилавок.) Стакан мадеры настоящей! Живо!
Кузьма. Нет, судьба, друг милый… Господин был большой, богатый, тверезый… (Тихону.) Чай, сам, небось, видывал, как, бывалыча, тут мимо
кабака в город езживал. Лошади барские, шустрые, коляска лесорная — первый сорт! Пять троек держал, братец ты мой… Лет пять назад, помню,
едет тут через Микишкинский паром и заместо пятака рупь выкидывает… Некогда, говорит, мне сдачу ждать… В-во!
А эти еще по своей развращенности от служебных дел
едут в шато-кабаки и пялят глаза на испанок и цыганок…
Так вот, рассказываю я вам, везли батенька деньги к барину, с ними Анютка
ехала, а
в те поры Анютке было семь годочков, не то восемь — дура дурой, от земли не видать. До Каланчика проехали благополучно, тверезы были, а как доехали до Каланчика да зашли к Мойсейке
в кабак, началась у них фантазия эта самая. Выпили они три стаканчика и давай похваляться при народе...
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у
кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей
в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам
поехал к начальству.