Неточные совпадения
— Завязка есть! — закричал я в восхищении, — об развязке этой комедии мы похлопочем. Явно
судьба заботится о том, чтоб мне не было скучно.
Странное дело, никто бы, может быть, не поверил этому, но
о своей теперешней, немедленной
судьбе он как-то слабо, рассеянно
заботился.
Меня удивляет, как могли вы не получить моего первого письма из Англии, от 2/14 ноября 1852 года, и второго из Гонконга, именно из мест, где об участи письма
заботятся, как
о судьбе новорожденного младенца.
Но она любила мечтать
о том, как завидна
судьба мисс Найтингель, этой тихой, скромной девушки,
о которой никто не знает ничего,
о которой нечего знать, кроме того, за что она любимица всей Англии: молода ли она? богата ли она, или бедна? счастлива ли она сама, или несчастна? об этом никто не говорит, этом никто не думает, все только благословляют девушку, которая была ангелом — утешителем в английских гошпиталях Крыма и Скутари, и по окончании войны, вернувшись на родину с сотнями спасенных ею, продолжает
заботиться о больных…
Со всем тем Михалевич не унывал и жил себе циником, идеалистом, поэтом, искренно радея и сокрушаясь
о судьбах человечества,
о собственном призвании, — и весьма мало
заботясь о том, как бы не умереть с голоду.
В моем последнем письме я извещал вас
о прибытии сюда Хаджи-Мурата: он приехал в Тифлис 8-го; на следующий день я познакомился с ним, и дней восемь или девять я говорил с ним и обдумывал, что он может сделать для нас впоследствии, а особенно, что нам делать с ним теперь, так как он очень сильно
заботится о судьбе своего семейства и говорит со всеми знаками полной откровенности, что, пока его семейство в руках Шамиля, он парализован и не в силах услужить нам и доказать свою благодарность за ласковый прием и прощение, которые ему оказали.
С самым напряженным вниманием и нежностью ухаживала Софья Николавна за больным отцом, присматривала попечительно за тремя братьями и двумя сестрами и даже
позаботилась,
о воспитании старших; она нашла возможность приискать учителей для своих братьев от одной с ней матери, Сергея и Александра, из которых первому было двенадцать, а другому десять лет: она отыскала для них какого-то предоброго француза Вильме, заброшенного
судьбою в Уфу, и какого-то полуученого малоросса В.-ского, сосланного туда же за неудавшиеся плутни.
— Постой, эврика… — думал вслух Пепко. — Видел давеча вывеску: ресторан «Роза»? Очевидно, сама
судьба позаботилась о нас… Идем. Я жажду…
— Ольга не считала свою любовь преступлением; она знала, хотя всячески старалась усыпить эту мысль, знала, что близок ужасный, кровавый день… и… небо должно было заплатить ей за будущее — в настоящем; она имела сильную душу, которая не
заботилась о неизбежном, и по крайней мере хотела жить — пока жизнь светла; как она благодарила
судьбу за то, что брат ее был далеко; один взор этого непонятного, грозного существа оледенил бы все ее блаженство; — где взял он эту власть?..
Еще отправляясь в Германию, я очень хорошо понимал, что ввиду отсрочки ехать к дяде на Кавказ, где через полгода ожидал меня офицерский чин, дававший в то время еще потомственное дворянство, я приносил тяжелую жертву,
заботясь о судьбе сестры; но я счел это своим долгом и дорого за него заплатил.
Француз, разумеется, не замедлил согласиться и, предоставя
о будущем
заботиться своей
судьбе, приехал и поселился весьма комфортабельно в нижнем этаже дома своей покровительницы, прося ее беспрестанно занять где-нибудь, хотя напрокат, сынка или дочку, которых бы он, по его словам, удивительно воспитал.
Белинской. В своем сердце. У тебя есть великий источник блаженства, умей только почерпать из него. Ты имеешь скверную привычку рассматривать со всех сторон, анатомировать каждую крошку горя, которую
судьба тебе посылает; учись презирать неприятности, наслаждаться настоящим, не
заботиться о будущем и не жалеть
о минувшем. Всё привычка в людях, а в тебе больше, чем в других; зачем не отстать, если видишь, что цель не может быть достигнута. Нет! вынь да положь. А кто после терпит?
У нас очень плохо следят за
судьбою этих обществ и большею частию, известивши об их образовании, не
заботятся более
о сообщении известий, как исполняются зароки, данные крестьянами.
Расставшись с Порфирием, Раскольников спешит к Свидригайлову. «Чего он мог надеяться от этого человека, он и сам не знал. Но в этом человеке таилась какая-то власть над ним… Странное дело, никто бы, может быть, не поверил этому, но
о своей теперешней, немедленной
судьбе он как-то слабо, рассеянно
заботился. Его мучило что-то другое, гораздо более важное, чрезвычайное, —
о нем же самом и ни
о ком другом, но что-то другое, что-то главное…»
— Я готов исполнить что нужно…
позаботиться о судьбе ее.
— Какое же но… Ты можешь выбрать себе девушку, даже двух или трех, из других… Мне же позволь
позаботиться о судьбе Тани. Я ведь с детства воспитала ее как родную дочь… Ужели у меня нет тоже сердца… Хотя сходство ее с тобой и небольшое, но все же она будет несколько напоминать мне тебя… Я устрою ее счастье, будь покойна… Я ведь тоже люблю ее…
Но не в том дело! На что ему жизнь без царева прощения, без права повести любимую к алтарю? Не
о своей жизни
заботился он, а
о судьбе этих беззаботно спящих людей, которых он повел на рискованное дело. Их гибель ляжет на его же душу, на которой и без того немало загубленных жизней в его кровавом прошлом, там, на Волге.
А притом же я, к немалому стыду моему, в это время уже почти позабыл
о жиде и больше думал
о себе, но
судьбе было угодно поправить мою эгоистическую рассеянность и поставить на точку вида то,
о чем всего пристойнее и всего нужнее было думать и
заботиться.