Неточные совпадения
Что шаг, то натыкалися
Крестьяне на диковину:
Особая и странная
Работа всюду
шла.
Один дворовый мучился
У двери: ручки медные
Отвинчивал; другой
Нес изразцы какие-то.
«Наковырял, Егорушка?» —
Окликнули с пруда.
В саду ребята яблоню
Качали. — Мало, дяденька!
Теперь они осталися
Уж только наверху,
А было их до пропасти!
До первых чисел июля все
шло самым лучшим образом. Перепадали дожди, и притом такие тихие, теплые и благовременные, что все растущее с неимоверною быстротой поднималось
в росте, наливалось и зрело, словно волшебством двинутое из недр земли. Но потом началась жара и сухмень, что также было весьма благоприятно, потому что наступала рабочая пора. Граждане радовались, надеялись на обильный урожай и спешили с
работами.
Появлялись новые партии рабочих, которые, как цвет папоротника, где-то таинственно нарастали, чтобы немедленно же исчезнуть
в пучине водоворота. Наконец привели и предводителя, который один
в целом городе считал себя свободным от
работ, и стали толкать его
в реку. Однако предводитель
пошел не сразу, но протестовал и сослался на какие-то права.
С вечера Константин Левин
пошел в контору, сделал распоряжение о
работах и
послал по деревням вызвать на завтра косцов, с тем чтобы косить Калиновый луг, самый большой и лучший.
Не понимая, что это и откуда,
в середине
работы он вдруг испытал приятное ощущение холода по жарким вспотевшим плечам. Он взглянул на небо во время натачиванья косы. Набежала низкая, тяжелая туча, и
шел крупный дождь. Одни мужики
пошли к кафтанам и надели их; другие, точно так же как Левин, только радостно пожимали плечами под приятным освежением.
— Как быстро
идет у вас
работа! — сказал Свияжский. — Когда я был
в последний раз, еще крыши не было.
После наряда, то есть распоряжений по
работам завтрашнего дня, и приема всех мужиков, имевших до него дела, Левин
пошел в кабинет и сел за
работу. Ласка легла под стол; Агафья Михайловна с чулком уселась на своем месте.
После обеда однако Кити встала и
пошла, как всегда, с
работой к больному. Он строго посмотрел на нее, когда она вошла, и презрительно улыбнулся, когда она сказала, что была больна.
В этот день он беспрестанно сморкался и жалобно стонал.
После короткого совещания — вдоль ли, поперек ли ходить — Прохор Ермилин, тоже известный косец, огромный, черноватый мужик,
пошел передом. Он прошел ряд вперед, повернулся назад и отвалил, и все стали выравниваться за ним, ходя под гору по лощине и на гору под самую опушку леса. Солнце зашло за лес. Роса уже пала, и косцы только на горке были на солнце, а
в низу, по которому поднимался пар, и на той стороне
шли в свежей, росистой тени.
Работа кипела.
— Послушай, слепой! — сказал Янко, — ты береги то место… знаешь? там богатые товары… скажи (имени я не расслышал), что я ему больше не слуга; дела
пошли худо, он меня больше не увидит; теперь опасно; поеду искать
работы в другом месте, а ему уж такого удальца не найти.
Когда приходил к нему мужик и, почесавши рукою затылок, говорил: «Барин, позволь отлучиться на
работу, пóдать заработать», — «Ступай», — говорил он, куря трубку, и ему даже
в голову не приходило, что мужик
шел пьянствовать.
Привычка усладила горе,
Не отразимое ничем;
Открытие большое вскоре
Ее утешило совсем:
Она меж делом и досугом
Открыла тайну, как супругом
Самодержавно управлять,
И всё тогда
пошло на стать.
Она езжала по
работам,
Солила на зиму грибы,
Вела расходы, брила лбы,
Ходила
в баню по субботам,
Служанок била осердясь —
Всё это мужа не спросясь.
Он был очень беспокоен,
посылал о ней справляться. Скоро узнал он, что болезнь ее не опасна. Узнав,
в свою очередь, что он об ней так тоскует и заботится, Соня прислала ему записку, написанную карандашом, и уведомляла его, что ей гораздо легче, что у ней пустая, легкая простуда и что она скоро, очень скоро, придет повидаться с ним на
работу. Когда он читал эту записку, сердце его сильно и больно билось.
А вот что сделаю: я начну
работу какую-нибудь по обещанию;
пойду в гостиный двор, куплю холста, да и буду шить белье, а потом раздам бедным.
Одни требовали расчета или прибавки, другие уходили, забравши задаток; лошади заболевали; сбруя горела как на огне;
работы исполнялись небрежно; выписанная из Москвы молотильная машина оказалась негодною по своей тяжести; другую с первого разу испортили; половина скотного двора сгорела, оттого что слепая старуха из дворовых
в ветреную погоду
пошла с головешкой окуривать свою корову… правда, по уверению той же старухи, вся беда произошла оттого, что барину вздумалось заводить какие-то небывалые сыры и молочные скопы.
«Поярков», — признал Клим, входя
в свою улицу. Она встретила его шумом
работы, таким же, какой он слышал вчера. Самгин
пошел тише, пропуская
в памяти своей жильцов этой улицы, соображая: кто из них может строить баррикаду? Из-за угла вышел студент, племянник акушерки, которая раньше жила
в доме Варвары, а теперь — рядом с ним.
Поярков работал
в каком-то частном архиве, и по тому, как бедно одевался он, по истощенному лицу его можно было заключить, что
работа оплачивается плохо. Он часто и ненадолго забегал к Любаше, говорил с нею командующим тоном, почти всегда куда-то
посылал ее, Любаша покорно исполняла его поручения и за глаза называла его...
Образ Марины вытеснил неуклюжий, сырой человек с белым лицом
в желтом цыплячьем пухе на щеках и подбородке, голубые, стеклянные глазки, толстые губы, глупый, жадный рот. Но быстро
шла отрезвляющая
работа ума, направленного на привычное ему дело защиты человека от опасностей и ненужных волнений.
Пред весною исчез Миша, как раз
в те дни, когда для него накопилось много
работы, и после того, как Самгин почти примирился с его существованием. Разозлясь, Самгин решил, что у него есть достаточно веский повод отказаться от услуг юноши. Но утром на четвертый день позвонил доктор городской больницы и сообщил, что больной Михаил Локтев просит Самгина посетить его. Самгин не успел спросить, чем болен Миша, — доктор повесил трубку; но приехав
в больницу, Клим сначала
пошел к доктору.
— Очень умные оба, — сказала она и кратко сообщила, что
работа в городе
идет довольно успешно, есть своя маленькая типография, но, разумеется, не хватает литературы, мало денег.
Город уже проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают леса, возвращается с
работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители огня равнодушно смотрят на людей, которых учат ходить по земле плечо
в плечо друг с другом, из-за угла выехал верхом на пестром коне офицер, за ним, перерезав дорогу пожарным, громыхая железом, поползли небольшие пушки, явились солдаты
в железных
шлемах и прошла небольшая толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а рядом с ним подросток тащил на плече, как ружье, палку с национальным флагом.
Он несколько лет неутомимо работает над планом, думает, размышляет и ходя, и лежа, и
в людях; то дополняет, то изменяет разные статьи, то возобновляет
в памяти придуманное вчера и забытое ночью; а иногда вдруг, как молния, сверкнет новая, неожиданная мысль и закипит
в голове — и
пойдет работа.
Свершилась казнь. Народ беспечный
Идет, рассыпавшись, домой
И про свои
работы вечны
Уже толкует меж собой.
Пустеет поле понемногу.
Тогда чрез пеструю дорогу
Перебежали две жены.
Утомлены, запылены,
Они, казалось, к месту казни
Спешили, полные боязни.
«Уж поздно», — кто-то им сказал
И
в поле перстом указал.
Там роковой намост ломали,
Молился
в черных ризах поп,
И на телегу подымали
Два казака дубовый гроб.
Он
шел к бабушке и у ней
в комнате, на кожаном канапе, за решетчатым окном, находил еще какое-то колыханье жизни, там еще была ему какая-нибудь
работа, ломать старый век.
С такою же силой скорби
шли в заточение с нашими титанами, колебавшими небо, их жены, боярыни и княгини, сложившие свой сан, титул, но унесшие с собой силу женской души и великой красоты, которой до сих пор не знали за собой они сами, не знали за ними и другие и которую они, как золото
в огне, закаляли
в огне и дыме грубой
работы, служа своим мужьям — князьям и неся и их, и свою «беду».
Распорядившись утром по хозяйству, бабушка, после кофе, стоя сводила у бюро счеты, потом садилась у окон и глядела
в поле, следила за
работами, смотрела, что делалось на дворе, и
посылала Якова или Василису, если на дворе делалось что-нибудь не так, как ей хотелось.
С тайным, захватывающим дыхание ужасом счастья видел он, что
работа чистого гения не рушится от пожара страстей, а только останавливается, и когда минует пожар, она
идет вперед, медленно и туго, но все
идет — и что
в душе человека, независимо от художественного, таится другое творчество, присутствует другая живая жажда, кроме животной, другая сила, кроме силы мышц.
И глупая веселость его и французская фраза, которая
шла к нему как к корове седло, сделали то, что я с чрезвычайным удовольствием выспался тогда у этого шута. Что же до Васина, то я чрезвычайно был рад, когда он уселся наконец ко мне спиной за свою
работу. Я развалился на диване и, смотря ему
в спину, продумал долго и о многом.
Ну, помогали сперва, а потом
пошла наниматься
в работу.
Я, если хороша погода,
иду на ют и любуюсь окрестностями, смотрю
в трубу на холмы, разглядываю деревни, хижины, движущиеся фигуры людей, вглядываюсь внутрь хижин, через широкие двери и окна, без рам и стекол, рассматриваю проезжающие лодки с группами японцев; потом сажусь за
работу и работаю до обеда.
После завтрака, состоявшего из горы мяса, картофеля и овощей, то есть тяжелого обеда, все расходились: офицеры
в адмиралтейство на фрегат к
работам, мы, не офицеры, или занимались дома, или
шли за покупками, гулять, кто
в Портсмут, кто
в Портси, кто
в Саутси или
в Госпорт — это названия четырех городов, связанных вместе и составляющих Портсмут.
Первые везли или несли тяжести,
шли на
работу в поденщики или с
работы.
А ведь стоило только найтись человеку, — думал Нехлюдов, глядя на болезненное, запуганное лицо мальчика, — который пожалел бы его, когда его еще от нужды отдавали из деревни
в город, и помочь этой нужде; или даже когда он уж был
в городе и после 12 часов
работы на фабрике
шел с увлекшими его старшими товарищами
в трактир, если бы тогда нашелся человек, который сказал бы: «не ходи, Ваня, нехорошо», — мальчик не
пошел бы, не заболтался и ничего бы не сделал дурного.
Когда Нехлюдов подъехал к острогу, партия еще не выходила, и
в остроге всё еще
шла начавшаяся с 4-х часов утра усиленная
работа сдачи и приемки отправляемых арестантов.
Он стоял и смотрел на нее и невольно слушал вместе и стук своего сердца и странные звуки, которые доносились с реки. Там, на реке,
в тумане,
шла какая-то неустанная, медленная
работа, и то сопело что-то, то трещало, то обсыпалось, то звенели, как стекло, тонкие льдины.
Но Маслова не отвечала своим товаркам, а легла на нары и с уставленными
в угол косыми глазами лежала так до вечера.
В ней
шла мучительная
работа. То, что ей сказал Нехлюдов, вызывало ее
в тот мир,
в котором она страдала и из которого ушла, не поняв и возненавидев его. Она теперь потеряла то забвение,
в котором жила, а жить с ясной памятью о том, что было, было слишком мучительно. Вечером она опять купила вина и напилась вместе с своими товарками.
Нехлюдов сидел
в первом ряду на своем высоком стуле, вторым от края, и, снимая pince-nez, смотрел на Маслову, и
в душе его
шла сложная и мучительная
работа.
Все было
в исправности;
работа шла как по-писаному.
Для этого надо было найти плёс, где вода
шла тихо и где было достаточно глубоко. Такое место скоро было найдено немного выше последнего порога. Русло проходило здесь около противоположного берега, а с нашей стороны тянулась длинная отмель, теперь покрытая водой. Свалив три большие ели, мы очистили их от сучьев, разрубили пополам и связали
в довольно прочный плот.
Работу эту мы закончили перед сумерками и потому переправу через реку отложили до утра.
Возвращавшиеся с полевых
работ стрелки говорили, что видели на дороге какого-то человека с котомкой за плечами и с ружьем
в руках. Он
шел радостный, веселый и напевал песню. Судя по описаниям, это был Дерсу.
Уже две недели, как мы
шли по тайге. По тому, как стрелки и казаки стремились к жилым местам, я видел, что они нуждаются
в более продолжительном отдыхе, чем обыкновенная ночевка. Поэтому я решил сделать дневку
в Лаохозенском стойбище. Узнав об этом, стрелки
в юртах стали соответственно располагаться. Бивачные
работы отпадали: не нужно было рубить хвою, таскать дрова и т.д. Они разулись и сразу приступили к варке ужина.
— Да и то сказать, Николай Еремеич, работы-то всего на неделю будет, а продержат месяц. То материалу не хватит, а то и
в сад
пошлют дорожки чистить.
Оба китайца занялись
работой. Они убирали сухие ветки, упавшие с деревьев, пересадили 2 каких-то куста и полили их водой. Заметив, что воды
идет в питомник мало, они пустили ее побольше. Потом они стали полоть сорные травы, но удаляли не все, а только некоторые из них, и особенно были недовольны, когда поблизости находили элеутерококк.
Я прекратил
работу и
пошел в деревню.
Когда Дерсу закончил свою
работу, было уже темно. Подложив
в костер сырых дров, чтобы они горели до утра, мы тихонько
пошли на бивак.
Когда я возвращался назад, день уже кончился. Едва солнце коснулось горизонта, как все китайцы, словно по команде, прекратили свои
работы и медленно, не торопясь,
пошли домой.
В поле никого не осталось.
Через несколько минут на биваке закипела та веселая и спешная
работа, которая знакома всякому, кому приходилось подолгу бывать
в тайге и вести страннический образ жизни. Развьюченные лошади были пущены на волю. Как только с них сняли седла, они сперва повалялись на земле, потом, отряхнувшись,
пошли на поляну кормиться.
Сориентировавшись, я спустился вниз и тотчас отправил Белоножкина назад к П.К. Рутковскому с извещением, что дорога найдена, а сам остался с китайцами. Узнав, что отряд наш придет только к вечеру, манзы собрались
идти на
работу. Мне не хотелось оставаться одному
в фанзе, и я
пошел вместе с ними.
Начиная с 7 июля погода снова стала портиться. Все время
шли дожди с ветром. Воспользовавшись непогодой, я занялся вычерчиванием маршрутов и обработкой путевых дневников. На эту
работу ушло 3 суток. Покончив с ней, я стал собираться
в новую экспедицию на реку Арзамасовку. А.И. Мерзлякову было поручено произвести съемку Касафуновой долины и Кабаньей пади, а Г.И. Гранатман взялся произвести рекогносцировку
в направлении Арзамасовка — Тадушу.
Посидев еще немного, я
пошел дальше. Все время мне попадался
в пути свежеперевернутый колодник. Я узнал
работу медведя. Это его любимейшее занятие. Слоняясь по тайге, он подымает бурелом и что-то собирает под ним на земле. Китайцы
в шутку говорят, что медведь сушит валежник, поворачивая его к солнцу то одной, то другой стороной.