Неточные совпадения
Дойдя по узкой тропинке до нескошенной
полянки, покрытой с одной стороны сплошной яркой Иван-да-Марьей, среди которой часто разрослись темнозеленые, высокие кусты чемерицы, Левин поместил своих гостей в густой свежей тени молодых осинок,
на скамейке и обрубках, нарочно приготовленных для посетителей пчельника, боящихся пчел, а сам
пошел на осек, чтобы принести детям и большим хлеба, огурцов и свежего меда.
Чжан Бао указал мне рукой
на лес. Тут только я заметил
на краю
полянки маленькую кумирню, сложенную из накатника и крытую кедровым корьем. Около нее
на коленях стоял старик и молился. Я не стал ему мешать и
пошел к ручью мыться. Через 15 минут старик возвратился в фанзу и стал укладывать свою котомку.
По мере того, как я удалялся от моря, лес становился гуще, и я начал подумывать о том, не возвратиться ли обратно, но вдруг впереди увидел просвет. Это оказалась
полянка и посреди нее небольшое озеро, через которое проходила наша речка. Дальше я не
пошел и присел отдохнуть
на одну из валежин.
— Да
слава богу, Андрей Васьянович! За Москвой-рекой все
идет как по маслу.
На Зацепе и по всему валу хоть рожь молоти — гладехонько!
На Пятницкой и Ордынке кой-где еще остались дома, да зато
на Полянке так дёрма и дерет!
Выгнал Панька перекрещиванских коров рано еще, затемно, и прямо бережком около Орлика прогнал за слободу
на полянку, как раз напротив конца Третьей Дворянской улицы, где с одной стороны по скату
шел старый, так называвшийся «городецкий» сад, а слева
на своем обрывке лепилось Голованово гнездо.
Пошли дальше. Уж высожары спускаться стали, до утра недалеко. А туда ли
идут, нет ли, — не знают. Думается так Жилину, что по этой самой дороге его везли и что до своих — верст десять еще будет; а приметы верной нет, да и ночь — не разберешь. Вышли
на полянку. Костылин сел и говорит...
Налево от меня высокий ельник; сквозь него далеко видно, и за деревьями чернеется мне мужик-загонщик. Против меня частый, молодой ельник в рост человека. И
на ельнике сучья повисли и слиплись от снега. В средине ельника дорожка, засыпанная снегом. Дорожка эта прямо
на меня
идет. Направо от меня частый ельник, а
на конце ельника
полянка. И
на этой
полянке, вижу я, что Демьян ставит товарища.
Следы тигра
шли прямо в лес. По ним видно было, что зверь, схватив собаку, уходил сначала прыжками, потом бежал рысью и последние 500 метров
шел шагом. Оборванный собачий поводок волочился по снегу. Отойдя с километр, он остановился
на небольшой
полянке и стал есть собаку. Заслышав наше приближение, тигр бросил свою добычу и убежал. Когда мы подошли к собаке, она оказалась наполовину съеденной. Мы стали настораживать здесь ружья.
— И ведь как все вышло! — рассказывала Таня. —
Идем, — что-то в стороне белеет. Митрыч говорит: река!.. Все-таки свернули. А это она! Стоит
на полянке и щиплет траву.
Перед ними, через узкую прогалину, с тропкой вдоль ее, вставали могучие ели с синеющей хвоей. Иные, снизу обнаженные, с высохшими ветвями, казались издали соснами. Позади стены хвойных деревьев протянулась
полянка, густо-зеленого цвета, а там, дальше,
шли кусты орешника и рябины. Кое-где стройно и весело высились белые стволы берез. Вправо солнце заглянуло
на прогалину, шедшую узкой полосой, и цвет травы переходил в ярко-изумрудный.
Теркин слез с лошади. Он очутился
на полянке. Саженях в ста видна была цепь мужиков, рывших канаву… Жар стоял сильный. Дым стлался по низу и сверху
шел густым облаком, от той части заказника, где догорал сосновый лес. Но огонь заворачивал в сторону от них, дышать еще было не так тяжко.
Он вступил, наконец,
на ту
полянку, где вчера утром поджидал Фимку и встретил барыню, сел под то же дерево и просидел среди этих мест, навевавших
на него тягостные воспоминания, далеко за полдень. Прямо отсюда
пошел он
на барский двор, откуда и был позван к Дарье Николаевне.
Александр Васильевич
шел согнувшись, а пройдя кустарник и очутившись
на полянке, пополз по ней. Добравшись таким образом до группы деревьев, он вспомнил свое детство, когда в ветвях деревьев родительского сада прятался от своего старого дядьки, уже теперь лежавшего в могиле, и с прежней быстротою вскарабкался
на самую вершину одного из самых высоких деревьев.
Князь Сергей Сергеевич и граф Свиридов молча
шли по дорожке, в конце которой виднелась
полянка,
на которой высилось теперь темное здание беседки.