Неточные совпадения
Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло
к себе, и сам
летишь, и все
летит:
летят версты,
летят навстречу купцы на облучках своих кибиток,
летит с обеих сторон
лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком,
летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром мельканье, где не успевает означиться пропадающий предмет, — только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны.
А козаки
летели во всю прыть на конях и прямо поворотили
к лесу.
— А мы тятеньку вашего, покойничка, знавали даже очень хорошо, — говорил Лепешкин, обращаясь
к Привалову. — Первеющий человек по нашим местам был… Да-с. Ноньче таких и людей, почитай, нет… Малодушный народ пошел ноньче. А мы и о вас наслышаны были, Сергей Александрыч. Хоть и в
лесу живем, а когда в городе дрова рубят — и
к нам щепки
летят.
— Уж как бог даст… да… — шамкал Колобов. — Оно тово, действительно поджимают нас, очень поджимают… У вас в городе-то
лес рубят, а
к нам щепки
летят.
Когда же выводка поднимается вся вдруг, то тетеревята
летят врознь, предпочтительно
к лесу, и, пролетев иногда довольно значительное пространство, смотря по возрасту и силам, падают на землю и лежат неподвижно, как камень.
Снова вспыхнул огонь, но уже сильнее, ярче, вновь метнулись тени
к лесу, снова отхлынули
к огню и задрожали вокруг костра, в безмолвной, враждебной пляске. В огне трещали и ныли сырые сучья. Шепталась, шелестела листва деревьев, встревоженная волной нагретого воздуха. Веселые, живые языки пламени играли, обнимаясь, желтые и красные, вздымались кверху, сея искры,
летел горящий лист, а звезды в небе улыбались искрам, маня
к себе.
Поезд
летит, мелькают какие-то огороды, вправо остается возвышенность Лесного, Поклонная гора, покрытая сосновым
лесом, а влево ровнем-гладнем стелется
к «синему морю» проклятое богом чухонское болото.
Поле везде,
лес… жаворонки поют… так бы
к ним и
полетел!
Лодка была на середине, когда ее заметили с того берега. Песня сразу грянула еще сильнее, еще нестройнее, отражаясь от зеленой стены крупного
леса,
к которому вплоть подошла вырубка. Через несколько минут, однако, песня прекратилась, и с вырубки слышался только громкий и такой же нестройный говор. Вскоре Ивахин опять стрелой
летел к нашему берегу и опять устремился с новою посудиной на ту сторону. Лицо у него было злое, но все-таки в глазах проглядывала радость.
Лес осенью был еще красивее, чем летом: темная зелень елей и пихт блестела особенной свежестью; трепетная осина, вся осыпанная желтыми и красными листьями, стояла точно во сне и тихо-тихо шелестела умиравшею листвой, в которой червонным золотом играли лучи осеннего солнца; какие-то птички весело перекликались по сторонам дороги; шальной заяц выскакивал из-за кустов, вставал на задние лапы и без оглядки
летел к ближайшему
лесу.
— Вот так штука! — сказал мельник в раздумьи и со страхом поглядел на небо, с которого месяц действительно светил изо всей мочи. Небо было чисто, и только между луною и
лесом, что чернелся вдали за речкой, проворно
летело небольшое облачко, как темная пушинка. Облако, как облако, но вот что показалось мельнику немного странно: кажись, и ветру нет, и лист на кустах стоит — не шелохнется, как заколдованный, а облако
летит, как птица и прямо
к городу.
Сгоношили мы немаленький плот, — рассказчик опять повернулся ко мне, — поплыли вниз по реке. А река дикая, быстрая. Берега — камень, да
лес, да пороги. Плывем на волю божию день, и другой, и третий. Вот на третий день
к вечеру причалили
к берегу, сами в лощине огонь развели, бабы наши по ягоды пошли. Глядь, сверху плывет что-то. Сначала будто бревнушко оказывает, потом ближе да ближе — плотишко. На плоту двое, веслами машут,
летит плотик, как птица, и прямо
к нам.
Пела, пела пташечка
И затихла.
Знало сердце радости,
Да забыло.
Что, певунья пташечка,
Замолчала?
Что ты, сердце, сведалось
С черным горем?
Ах, сгубили пташечку
Злые люди;
Погубили молодца
Злые толки.
Полететь бы пташечке
К синю морю;
Убежать бы молодцу
В
лес дремучий.
На море валы шумят,
Да не вьюги;
В
лесе звери лютые,
Да не люди.
Правда,
к отчаянию всегда примешивается частица надежды: «авось и на этот раз пронесет еще мимо», зато и ко всякой надежде примешивается горькое сомнение: «надолго ли?» Ибо «рубят
лес за Уралом, а в Сибирь
летят щепки».
Родные русские картины!
Заснул, и видел я во сне
Знакомый дом,
леса, долины,
И братья сказывали мне,
Что сон их уносил с чужбины
К забытой, милой стороне.
Летишь мечтой
к отчизне дальной,
И на душе светлей, теплей…
Тетерев испуганно поднялся и быстро
полетел по направлению
к лесу.
Вечер крещенского сочельника ясный был и морозный. За околицей Осиповки молодые бабы и девки сбирали в кринки чистый «крещенский снежок» холсты белить да от сорока недугов
лечить. Поглядывая на ярко блиставшие звезды, молодицы заключали, что новый год белых ярок породит, а девушки меж себя толковали: «Звезды
к гороху горят да
к ягодам; вдоволь уродится, то-то загуляем в
лесах да в горохах!»
Теперь,
к ночи, трава и
лес пахли еще сильнее, и сходившие люди уже не казались такими смешными и тяжелыми: прозрачные сумерки точно окрылили их, и две женщины в светлых платьях, казалось, не пошли, а
полетели, как лебеди.
Не прошло и получаса после того, как челны причалили
к берегу, вдруг из чащи
леса на казаков
полетела туча стрел.
Урааааа! зашумело по
лесу, и одна сотня за другою, как из мешка высыпаясь,
полетели весело казаки с своими дротиками на перевес, через ручей
к лагерю.