Неточные совпадения
В летописных страницах изображено подробно, как бежали польские гарнизоны из освобождаемых городов; как были перевешаны бессовестные арендаторы-жиды; как слаб был коронный гетьман Николай Потоцкий с многочисленною своею армиею против этой непреодолимой силы; как, разбитый, преследуемый, перетопил он в небольшой речке лучшую часть своего
войска; как облегли его в небольшом местечке Полонном грозные козацкие
полки и как, приведенный в крайность, польский гетьман клятвенно обещал полное удовлетворение во всем со стороны короля и государственных чинов и возвращение всех прежних прав и преимуществ.
Воевал король Степан с турчином. Уже три недели воюет он с турчином, а все не может его выгнать. А у турчина был паша такой, что сам с десятью янычарами мог порубить целый
полк. Вот объявил король Степан, что если сыщется смельчак и приведет к нему того пашу живого или мертвого, даст ему одному столько жалованья, сколько дает на все
войско. «Пойдем, брат, ловить пашу!» — сказал брат Иван Петру. И поехали козаки, один в одну сторону, другой в другую.
И не будет ни этой комнаты, ни неба, ни
полка, ни всего
войска, ни звезд, ни земного шара, ни моих рук и ног…
Князь Барятинский, друг наследника, бывший командир Кабардинского
полка, теперь, как начальник всего левого фланга, тотчас по приезде своем в Грозную собрал отряд, с тем чтобы продолжать исполнять те предначертания государя, о которых Чернышев писал Воронцову. Собранный в Воздвиженской отряд вышел из нее на позицию по направлению к Куринскому.
Войска стояли там и рубили лес.
Войско разделено было на
полки, состоящие из пятисот человек.
Теперь служащих казаков в уральском
войске 12
полков.
Но уж прежней славы больше с нами нет.
Уж не светит Игорю солнца ясный свет.
Не ко благу дерево листья уронило:
Поганое
войско грады поделило.
По Суле, по Роси счету нет врагу.
Не воскреснуть Игореву храброму
полку!
Дон зовет нас, княже, кличет нас с тобой!
Ольговичи храбрые одни вступили в бой.
Из окон фаса нам видно было на Исаакиевской площади огромное стечение народа и бунтовавшихся
войск, которые состояли из баталиона Московского
полка и двух рот экипажа гвардии.
Генерал, при котором служил Рославлев, перейдя за границу, присоединился с своей дивизиею к
войскам, назначенным для осады Данцига, а
полк Зарецкого остался по-прежнему в авангарде русской большой армии. С большим горем простились наши друзья.
Во вторую французскую кампанию
полк, в котором служил этот последний, попал в число
войск, которые должны были остаться до известного времени во Франции.
Г-н Устрялов говорит о них: «Среди смут и неустройств XVII века московские стрельцы содействовали правительству к восстановлению порядка: они смирили бунтующую чернь в селе Коломенском, подавили мятеж
войска на берегах Семи и вместе с другими ратными людьми нанесли решительное поражение Разину под Симбирском; а два
полка московских стрельцов, бывшие в Астрахани, при разгроме ее злодеем, хотели лучше погибнуть, чем пристать к его сообщникам, и погибли» (том I, стр. 21).
С собою Петр взял 31 000
войска, состоявшего из новых
полков и из стрельцов московских, а на Крым, по его повелению, «поднялась огромная масса ратных людей, наиболее конных, старинного московского устройства, в числе 120 000 человек».
Ни о средствах сообщения, ни о продовольствии, ни об артиллерийских и инженерных принадлежностях, ни о способных офицерах, ни о внушении воинского духа всему
войску, ни о порядочном устройстве
полков, — ни о чем не подумали.
Так, со времен Бориса Годунова у нас постоянно увеличивалось число иностранных офицеров при
войске; при Михаиле Феодо-ровиче наняты были иноземные
полки и сделана попытка устройства русских
полков по иноземному образцу; при Алексее Михайловиче число иноземцев особенно увеличилось: в одном 1661 году, по разысканиям г. Устрялова (том I, стр. 181), выехало в Россию до 400 человек.
В то самое время, когда Артур Бенни, соболезнуя своим отроческим сердцем о неравномерности распределения на земле прав и богатств, ломая себе голову над изобретением таких форм общежития, при которых бы возмущавшая его неравномерность не могла иметь места, — в Польше стояло много русских
войск, и один
полк или один отряд их был расположен в Пиотркове.
Как сквозь сон помню этот переход; пыль, поднимаемую обгонявшими нас на рысях казачьими
полками, широкую степь, спускавшуюся к Дунаю, другой синевший берег которого мы увидели верст за пятнадцать; усталость, жару, свалку и драку у встретившегося нам уже под Зимницею колодца; грязный маленький городок, наполненный
войсками, каких-то генералов, махавших нам с балкона фуражками и кричавших «ура», на что мы отвечали тем же.
Не явно ли благословенье Божье!
Теперь у нас и
войско, и казна,
И полководец. Недалеко время,
Когда, вооружась и окрылатев,
Как непоборные орлы, помчимся.
За нас молитвы целого народа,
Детей, и жен, и старцев многолетних,
И пенье иноков, и клир церковный,
Елей лампад, курение кадил!
За нас угодники и чудотворцы,
И легионы грозных сил небесных,
Полк ангелов и Божья благодать!
Ксения гордилась Мирославом, когда он блестящим махом меча своего приводил все
войско в движение, летал орлом среди
полков — восклицал и единым словом останавливал быстрые тысячи; но чрез минуту слезы катились из глаз ее…
Мирослав писал, что
войско изъявляет жаркую ревность, что все именитые витязи уверяют его в дружбе, и всех более Димитрий Сильный, что Иоанн соединил
полки свои с тверскими и приближается, что славный воевода московский Василий Образец идет впереди и что Холмский есть главный по князе начальник.
В офицерском кругу говорили
О тугом производстве своем
И о том, чьи
полки победили
На маневрах под Красным Селом:
«Верно, явится завтра в приказе
Благодарность
войскам, господа:
Сам фельдмаршал воскликнул в экстазе:
„Подавайте Европу сюда!..“»
Тут же шли бесконечные споры
О дуэли в таком-то
полкуИз-за Клары, Арманс или Лоры,
А меж тем где-нибудь в уголку
Звуки грязно настроенной лиры
Костя Бурцев («поэт не для дам»,
Он же член «Комитета Земфиры»)
Сообщал потихоньку друзьям.
В это время совершенно случайно проходил по улице взвод Инфляндманландского пехотного
полка. Но стоявшей кучке не была известна эта случайность. Кто-то крикнул «
войско идет!» — и это слово как-то жутко подействовало на многих: вскинули глаза вдоль улицы и, действительно, увидели несколько штыков. Анцыфров внимательно стал отыскивать глазами своего патрона и друга, но друг его, Полояров, неизвестно куда успел уже исчезнуть.
«Не забудет, говорят, Наполеон своего сраму, новое
войско сберет, опять на Россию нагрянет, а у вас все истощено, весь молодой народ забран в
полки — несдобровать вам, не справиться».
Полки ваши многочисленны,
войска так сильны, что никакие австрийцы и немцы вам не могут быть страшны.
— Работа агитаторов большевистских. Дела очень прочны. Вся паника оттого, что
войска отступили к Перекопу. Но Перекоп, это — Фермопилы, один
полк легко может задержать целую армию. А Деникин тем временем совершает перегруппировку
войск.
Но у отца были постоянные занятия.
Войска перебирались в лагерь, и он не мог отлучиться надолго от своего
полка.
Году не длилось такое житье. Ведомость пришла, что прусский король подымается, надо войне быть. Князь Борис Алексеич в
полках служил, на войну ему следовало. Стал собираться, княгиня с мужем ехать захотела, да старый князь слезно молил сноху, не покидала б его в одиночестве, представлял ей резоны, не женскому-де полу при
войске быть; молодой князь жене то ж говорил. Послушалась княгиня Варвара Михайловна — осталась на горе в Заборье.
Слухи об отозвании Витте оказались неверными. Он прибыл в Вашингтон, начались переговоры. С жадным вниманием все следили за ходом переговоров. «Вестник Маньчжурских Армий» брался с бою. А здешнее начальство все старалось «поддержать дух» в
войсках. Командир одного из наших
полков заявил солдатам, что мира желают только жиды и студенты.
Их
полк стоял около Ердагоуской сопки. Эти трое находились впереди окопов, в секрете. Ночью
полк отвели от позиций, а о них забыли. Хватились они, — окопы пусты,
войска ушли…
—
Войскам выступать, когда пропоет петух, идти — быстро,
полк за
полком… Голова хвоста не дожидается… Жителей не обижать, с бабами не воевать, подростков не трогать.
(Читает.) «…решился ударить на русское
войско, когда оно менее, нежели когда-либо, ожидает его, для чего и отдал уже приказ
полкам своего корпуса, 17/29 июля, стягиваться к Сагницу, а небольшому отряду идти из Дерпта к устью Эмбаха, сесть там на приготовленных шкунах, переправиться через озеро Пейпус [Озеро Пейпус — Чудское озеро.] и сделать отчаянное вторжение в Псковскую и Новгородскую провинции, не отдаляясь от Нейгаузена, который отряду и главному корпусу считать точкою соединения».
— Или со временем намерены поступить лекарями в
полки. От новых генералов, чего доброго, станется, что их допустят до этого. Ей-ей! Скажут, что женщина с больными гуманнее, ласковее и все эдакое. Ты пойми, какой вред от этого будет! Они начнут заводить на каждом шагу шуры-муры с офицерами и солдатами, а через это субординации, в которой заключается вся сила
войска, как не бывало.
Путь Елизаветы Петровны из дворца в Зимний был целым рядом триумфов. Какая разница была между этим торжественным шествием и ночной поездкой! Конная гвардия и пешие гвардейские
полки окружали сани новой императрицы. Вдоль улицы стояли шпалерами
войска. Несметные толпы народа приветствовали ее единодушными криками «ура!».
Кавалерию, особливо легкую, — мыльное
войско, — начисто срежу… Только пыль от них да горничные пухнут. Однако ж, для царских парадов, по случаю приезда афганских прынцев, чтоб плац расцветить, — три легкоженских гусарских
полка сформирую. Баба к лошади в линию фигуры вполне подходит, тыл у нее крутой… А ежели по всем швам бляшки да шнурочки, очень ей это соответствует. На войну брать их не буду, — по всему фронту пойдут крутить, ни один солдат в окопах не усидит.
Похороны были назначены на 11 мая, но государь приказал их перенести на 12 число, военные почести отдать покойному по чину фельдмаршала, а тело предать земле в Александро-Невской лавре. Главным распорядителем был Хвостов. Погребальная церемония была богатая, и обошлась наследникам Суворова больше 20 000 рублей.
Войска в погребальную церемонию были назначены, кроме одного военного
полка, не гвардейские. Объяснили это тем, что гвардия устала после недавнего парада.
Их подпустили близко и окружили нашими
войсками, силою из двенадцати эскадронов и двух
полков.
Оправдалась она и в данном случае: болезнь Николая Павловича оказалась очень кстати, она помогла скрыть его покушение на свою жизнь от начальства, так как за время ее от незначительного поранения виска не осталось и следа, хотя, как мы знаем из слов Бахметьевой, это не совсем осталось тайной для петербургского общества, и рассказ об этом с разными прикрасами довольно долго циркулировал в гвардейских
полках и в великосветских гостиных, но затем о нем забыли, на сцену выступили другие злобы дня, главная из которых была предстоящая вновь война с Наполеоном, как бы предугаданная русским обществом и
войском ранее, нежели она стала известна правительственным сферам.
Я вчера собирал господ начальников
полков, и они засвидетельствовали, что в
войске, мне вверенном, господствует только дух нетерпения, что все, от командира до солдат, горят сразиться с неприятелем.
По доходившим известиям, поляки сильно укрепили Прагу и готовились к отпору. Александр Васильевич не скрывал этого от солдат, а, напротив, заранее им внушал, что Прага даром в руки не дастся. По своему обыкновению, объезжая ежедневно на походе
войска, он останавливался у каждого
полка, здоровался, балагурил, называл по именам знакомых солдат, говорил о предстоящих трудах. Чуть не весь
полк сбегался туда, где ехал и беседовал с солдатами Суворов, — это беспорядком не считалось.
Елизавета Петровна возложила на себя орден Святого Андрея, объявила себя полковником четырех гвардейских
полков и
полка кирасир, показалась народу со своего балкона, прошла через ряды гвардейских
войск и уехала в Зимний дворец.
На Западе учреждается регулярное
войско: Иоанн также устраивает
полки.
Его брат Эрнст Бирон стал властным и грозным временщиком у русского престола. Получив его приглашение, братья не задумались оставить Польшу и в том же 1730 году прибыли в Россию, где старший, Карл, из польских подполковников был переименован в русские генерал-майоры, а младший, Густав, капитан панцирных
войск польской республики, сделан 1 ноября майором только что учрежденной лейб-гвардии Измайловского
полка.
На этот гарнизон и на кирасирский
полк он мог вполне положиться, а потому тотчас же при вступлении на престол, чтобы обуздать зазнавшихся гвардейцев, среди которых царило полнейшее отсутствие дисциплины, он перемешал свои
войска со старой гвардией и сделал с возможной быстротой коренную внутреннюю ее реформу, изгнав изнеженность и роскошь и введя строгую, необходимую в каждом
войске дисциплину.
Но в тот самый момент, когда Герман Лесток вышел из французского посольства, сообщив Шетарди о согласии на назначенный им срок цесаревны, в Петербурге было получено известие, что граф Левенгаупт, командовавший шведскими
войсками, двинулся вперед и вследствие этого гвардейские
полки получили приказание быть наготове к немедленному выступлению.
Первый
полк, отсалютовав царице знаменами и саблями, обскакивал весь фронт и другой
полк и останавливался за последним; второй делал то же, и, таким образом, государыня видела неразрывную цепь
полков до Глухова.
Войска были одеты заново, в синих черкесках, в широких шальварах, в разноцветных, по
полкам, шапках. Государыня выходила из коляски, пешком обходила все команды и ночевала в палатках под Ясманью.
Через полчаса по всей армии затрубили побудок; барабанный бой перекатился по всем линиям — и пятидесятитысячное русское
войско, помолясь Отцу Всеобщему и вкусив насущного хлеба, тронулось и загремело по гати. Знамена развеялись, гобои, трубы, литавры и фаготы зазычали, и песни, без которых русский нейдет на веселье и на горе, на торжество и на смерть, раздались по
полкам.
Войска, стоявшие в то время в этом городе, держались обособленно от горожан, и большинство их, а также и гусарский
полк, в который поступил Николай Герасимович Савин, расположены были не в самой Варшаве, а в предместье Лазенках, отстоявшем от центра города в двух-трех верстах.
Господин фельдмаршал подвигался с отрядом нашим к Эррастферу; но, услышав, что в авангарде начинал завязываться бой, поручил мне вместе с Мурзою привести, как можно поспешнее, на место сражения артиллерию, которая за снегом и нагорными дорогами отстала от головы
войска; сам же, отделив от нас почти всю кавалерию, кроме
полка моего и татар, поскакал с нею вперед.
Светлейший князь Потемкин-Таврический, президент государственной военной коллегии, генерал-фельдмаршал, великий гетман казацких екатеринославских и черноморских
войск, главнокомандующий екатеринославскою армиею, легкою конницей, регулярною и нерегулярною, флотом черноморским и другими сухопутными и морскими военными силами, сенатор екатеринославский, таврический и харьковский генерал-губерантор, ее императорского величества генерал-адъютант, действительный камергер,
войск генерал-инспектор, лейб-гвардии Преображенского
полка полковник, корпуса кавалергардов и
полков екатеринославского кирасирского, екатеринославского гренадерского и смоленского драгунского шеф, мастерской оружейной палаты главный начальник и орденов российских: святого апостола Андрея Первозванного, святого Александра Невского, святого великомученника и победоносца Георгия и святого равноапостольного князя Владимира, больших крестов и святой Анны; иностранных: прусского — Черного Орла, датского — Слона, шведского — Серафима, польского — Белого Орла и Святого Станислава кавалер — отошел в вечность.
Видения мои сбываются: народ волнуется, шумит, толкует об открытии заговора, о бегстве царя Петра Алексеевича с матерью и молодою супругою в Троицкий монастырь;
войско, под предводительством Лефорта [Лефорт Франц Яковлевич (1656–1699) — швейцарец, с 1678 г. состоявший на службе в русской армии; играл активную роль в создании Преображенского и Семеновского «потешных»
полков, впоследствии участвовал во всех военных походах начального периода правления Петра I.] и Гордона, собирается в поход; сзывают верных Петру к защите его, проклинают Шакловитого [Шакловитый Федор Леонтьевич — управляющий Стрелецким приказом, сообщник царевны Софьи Алексеевны; казнен Петром I в 1689 г.], раздаются угрозы Софии.
По усмирении бунта в Старой Руссе возвратился в Новгород генерал Эйлер, в сопровождении резервного батальона карабинерного
полка для начальствования над
войсками.