Неточные совпадения
Галки летели в
поле, и босоногий мальчишка уже подгонял лошадей к поднявшемуся из-под
кафтана и почесывавшемуся старику.
«Нет, этого мы приятелю и понюхать не дадим», — сказал про себя Чичиков и потом объяснил, что такого приятеля никак не найдется, что одни издержки по этому делу будут стоить более, ибо от судов нужно отрезать
полы собственного
кафтана да уходить подалее; но что если он уже действительно так стиснут, то, будучи подвигнут участием, он готов дать… но что это такая безделица, о которой даже не стоит и говорить.
Завернутые
полы его
кафтана трепались ветром; белая коса и черная шпага вытянуто рвались в воздух; богатство костюма выказывало в нем капитана, танцующее положение тела — взмах вала; без шляпы, он был, видимо, поглощен опасным моментом и кричал — но что?
Обрезал фалды он и
полы,
Наставил рукава, и весел Тришка мой,
Хоть носит он
кафтан такой,
Которого длиннее и камзолы.
Он попробовал приподняться со стула, но не мог, огромные сапоги его точно вросли в
пол. Вытянув руки на столе, но не опираясь ими, он еще раз попробовал встать и тоже не сумел. Тогда, медленно ворочая шеей, похожей на ствол дерева, воткнутый в измятый воротник серого
кафтана, он, осматривая людей, продолжал...
У мужчин грубого сукна
кафтан, у женщин тоже, но у последних
полы и подол обшиты широкой красной тесьмой; на голове у тех и у других высокие меховые шапки, несмотря на прекрасную, даже жаркую, погоду.
То идет купец, обритый донельзя, с тщательно заплетенной косой, в белой или серой, маленькой, куполообразной шляпе с загнутыми
полями, в шелковом
кафтане или в бараньей шубке в виде кацавейки; то чернорабочий, без шапки, обвивший, за недосугом чесаться, косу дважды около вовсе «нелилейного чела».
Надеть ли поэзию, как праздничный
кафтан, на современную идею или по-прежнему скитаться с ней в родимых
полях и лесах, смотреть на луну, нюхать розы, слушать соловьев или, наконец, идти с нею сюда, под эти жаркие небеса? Научите.
На всей этой кучке, от толстой барыни до кучера, поддерживавшего рукой
полы длинного
кафтана, лежала печать спокойной самоуверенности и избытка.
Некоторые из женщин несли грудных детей зa
полами серых
кафтанов.
На жидке не было шапки: он держал ее под мышкой, ноги он вдел не в самые стремена, а в ремни стремян; разорванные
полы его
кафтана висели с обеих сторон седла.
Сороки перелетают с ракиты на ракиту; бабы, с длинными граблями в руках, бредут в
поле; прохожий человек в поношенном нанковом
кафтане, с котомкой за плечами, плетется усталым шагом; грузная помещичья карета, запряженная шестериком рослых и разбитых лошадей, плывет вам навстречу.
В небольшом этапе было человек восемьдесят народу в цепях, бритых и небритых, женщин, детей; все они расступились перед офицером, и мы увидели на грязном
полу, в углу, на соломе какую-то фигуру, завернутую в
кафтан ссыльного.
Сперва шли старики и вообще мужской
пол, в синих праздничных
кафтанах; за ними, поодаль, следовали женщины, в малиновых шелковых сарафанах и телогреях.
У ворот стояли отдельною кучкой лесообъездчики и мастера в дареных господских
кафтанах из синего сукна с позументом по вороту и на
полах.
С Никитичем, цепляясь за
полу его
кафтана, из корпуса в корпус ходила маленькая Оленка, которая и выросла под домной. Одна в другие корпуса она боялась ходить, потому что рабочие пели ей нехорошие песни, а мальчишки, приносившие в бураках обед, колотили ее при случае.
В тумане из-под горы сначала показался низенький старичок с длинною палкой в руке. Он шел без шапки, легко переваливаясь на своих кривых ногах.
Полы поношенного
кафтана для удобства были заткнуты за опояску. Косматая седая борода и целая шапка седых волос на голове придавали ему дикий вид, а добрые серые глаза ласково улыбались.
И, уцепившись за
полы его
кафтана, она тянула его от окна. Во время этой суматохи из-за перегородки шмыгнули две фигуры: одна мужская, в вицмундирном фраке, другая женская, в немецком платье. Мавра Кузьмовна продолжала некоторое время барахтаться с Михеичем, но он присмирел так же неожиданно, как и пришел в экстаз, и обратился к нам уже с веселым лицом.
—
Кафтан бун, — говорит бойкий солдат, рассматривая шитые
полы зуава, и опять смеются.
Прыгая через грязь, спешно бежали в разные стороны мужчины и женщины,
полы чуек [Чуйка — долгий, суконный
кафтан халатного покроя, армяк или шуба без висячего ворота, с халатным, косым воротником, иногда с чёрными снурами и кистями — Ред.] и юбки развевались, как паруса, и люди напоминали опрокинутые ветром лодки на сердитых волнах озера.
С раннего утра передняя была полна аристократами Белого
Поля; староста стоял впереди в синем
кафтане и держал на огромном блюде страшной величины кулич, за которым он посылал десятского в уездный город; кулич этот издавал запах конопляного масла, готовый остановить всякое дерзновенное покушение на целость его; около него, по бортику блюда, лежали апельсины и куриные яйца; между красивыми и величавыми головами наших бородачей один только земский отличался костюмом и видом: он не только был обрит, но и порезан в нескольких местах, оттого что рука его (не знаю, от многого ли письма или оттого, что он никогда не встречал прелестное сельское утро не выпивши, на мирской счет, в питейном доме кружечки сивухи) имела престранное обыкновение трястись, что ему значительно мешало отчетливо нюхать табак и бриться; на нем был длинный синий сюртук и плисовые панталоны в сапоги, то есть он напоминал собою известного зверя в Австралии, орниторинха, в котором преотвратительно соединены зверь, птица и амфибий.
Понемногу все поднялись, поодиночке друг за другом спустились вниз, умывались на ходу, набирая в рот воды и разливая по
полу, чтобы для порядка в одном месте не мочить, затем поднимались по лестнице в казарму, утирались кто подолом рубахи, кто грязным
кафтаном.
Вася. Чудеса! Он теперь на даче живет, в роще своей. И чего-чего только у него нет! Б саду беседок, фонтанов наделал; песельники свои; каждый праздник полковая музыка играет; лодки разные завел и гребцов в бархатные
кафтаны нарядил. Сидит все на балконе без сертука, а медали все навешаны, и с утра пьет шампанское. Круг дому народ толпится, вес на него удивляются. А когда народ в сад велит пустить, поглядеть все диковины, и тогда уж в саду дорожки шампанским
поливают. Рай, а не житье!
Кроме рваных овчинных полушубков, серых
кафтанов и лаптей, здесь попадались белые войлочные шляпы с широкими
полями, меховые треухи, оленьи круглые шапки с наушниками и просто невообразимая рвань, каким-то чудом державшаяся на голове.
По его длинному
кафтану, широкому поясу без складок, а более всего по туго заплетенной и загнутой кверху косичке, которая выглядывала из-под широких
полей его круглой шляпы, нетрудно было отгадать, что он принадлежит к духовному званию; на полном и румяном лице его изображалось какое-то беззаботное веселье; он шел весьма тихо, часто останавливался, поглядывал с удовольствием вокруг себя и вдруг запел тонким голосом...
Утро тихое, ясное. Табун пошел в
поле. Холстомер остался. Пришел странный человек, худой, черный, грязный, в забрызганном чем-то черным
кафтане. Это был драч. Он взял, не поглядев на него, повод оброти, надетой на Холстомера, и повел. Холстомер пошел спокойно, не оглядываясь, как всегда волоча ноги и цепляя задними по соломе. Выйдя за ворота, он потянулся к колодцу, но драч дернул и сказал: — Не к чему.
— Ну да, защиту! Как же, ведь это, небось, вам Англия здесь, чтобы находить в полиции защиту! — заговорил, вспыхнув и суетясь, Ничипоренко. — Так вот сейчас палочку из-под сюртука вынет — фить — и оправдал… Вы это забудьте про вашу палочку, она в Лондоне осталась, а вы тут в России. У нас с полициею не судятся; а
полу от
кафтана режут, если она схватит, да уходят.
Начать с того, что Александр Иванович сам склонен был к стихотворству и написал комедию, из которой отрывки нередко декламировал с жестами; но Аполлон, видимо, стыдился грубого и безграмотного произведения отцовской музы. Зато сам он с величайшим одушевлением декламировал свою драму в стихах под названием: «Вадим Нижегородский». Помню, как, надев шлафрок на опашку, вроде простонародного
кафтана, он, войдя в дверь нашего кабинета, бросался на
пол, восклицая...
…День. Приемная короля. Людовик, в темном
кафтане с золотом, — у стола. Перед ним — темный и измученный Шаррон. На
полу сидит Справедливый сапожник — чинит башмак.
Мужской
пол в славных суконных черкесках темных цветов, рукава с велетами, то есть назад откидными; под ними
кафтан глазетовый, блестящий; много-много, когда уже на ком моревый.
И ее черные глаза впились в мой верблюжий
кафтан с разводами на
полях, какие носят приискатели. Казалось, человек в таком
кафтане в особенности не мог рассчитывать на ее снисходительность.
Наш город был один из глухих городов «черты». В то время как в других местах и костюмы, и нравы еврейской среды уже сильно менялись, — у нас, несмотря на то, что еще не исчезла память о драконовских мерах прежнего начальства, резавшего пейсы и
полы длинных
кафтанов, — особенности еврейского костюма уцелели в полной неприкосновенности. Полицейские облавы прежних времен имели исключительно характер «фискальный». Еврейское общество платило, что следует, и после этого все опять шло по-старому.
Сходя с подножки, он наступил на длинную
полу своего
кафтана и чуть не упал. То же повторилось, когда он стал подыматься на ступени. Спутники подхватили его под руки и почти внесли на подъезд, так бережно, точно это был хрупкий сосуд с драгоценной жидкостью.
У одного из столов стоял высокий человек в приискательском
кафтане из верблюжьей шерсти, с узорно расшитыми
полами.
Сторожка лесника, как успел заметить Николай Николаевич, была поставлена на сваях, так что между ее
полом и землею оставалось свободное пространство, аршина в два высотою. Раскосая, крутая лестница вела на крыльцо, Степан светил, подняв фонарь над головой, и, проходя мимо него, студент заметил, что лесник весь дрожит мелкой, ознобной дрожью, ежась в своем сером форменном
кафтане и пряча голову в плечи.
Качаясь, размахивая
полами длинного
кафтана, старик подошёл к нам и сейчас же заговорил, незаметно для нас усвоенным голосом начальника...
На плечах он нес несколько связанных вместе узлов, образовавших целую гору, а за
полу его суконного
кафтана держалась девочка лет восьми или девяти, тоненькая, бледная и, видимо, испуганная.
Сурмин оборотился и увидел, что какой-то прохожий, немолодых лет, с седоватой бородкой, в поярковой шляпе с широкими
полями, из-под которой упадали стриженные в кружок волосы под масть бороде, в русском
кафтане со сборами, — рвался из рук Ранеева, вцепившегося в рукав его
кафтана.
Он нервно затеребил
поля своего простого, черного сукна,
кафтана.
Отец, без верхнего платья, обратившись к ним спиною, а к стене лицом, снимал с нашести
кафтан, который, вероятно, собирался надеть, чтоб идти в
поле.
Старики будто умылись живой водой и, схватив свою старость в охапку, бежали к фокусу общего любопытства; дети, вцепившись в
полу отцовского
кафтана, влеклись за толпою.
У ручек вытягиваются два пажика в высоких напудренных париках, с румяными щечками, как два розана, уцелевшие под хлопками снега, в блестящих французских
кафтанах, которых
полы достают почти до земли, в шелковых чулках и башмаках с огромными пряжками.
Под сенью Кавказа садил он виноград, в степях полуденной России — сосновые и дубовые леса, открывал порт на Бельте, заботился о привозе пива для своего погреба, строил флот, заводил ассамблеи и училища, рубил длинные
полы у
кафтанов, комплектовал полки, потому что, как он говорил, при военной школе много учеников умирает, а не добро голову чесать, когда зубья выломаны из гребня; шутил, рассказывал о своих любовных похождениях и часто, очень часто упоминал о какой-то таинственной Катеньке; все это говорил Петр под сильным дождем, готовясь на штурм неприятельских кораблей, как будто на пирушку!
— Помилуй, паноче! — говорили польские извозчики почтовым смотрителям, почесывая одною рукой голову, другою прикладываясь к
поле их
кафтана. — То и дело кричит: рушай да рушай! коней хоть сейчас веди на живодерню.
Главные проступки Кирилла совершены в алтаре, где он «садился на дьякона» и нехорошо поступил с
полою сторожева
кафтана; но ведь там, в алтаре, никаких свидетелей этих происшествий не было, следовательно, чего их и искать?
Служил отец Кирилл вечерню «пьяный и призвал в алтарь сторожа и велел ему держать кафтанную
полу». Сторож, недоумевая, к чему это клонится, исполнил приказание и подобрал
полу, как будто для того, дабы в нее что-либо можно насыпать, но отец Кирилл совсем не то сделал, а неожиданно для Михайлы приспособил его
кафтан совсем для иного употребления — по естественной надобности… И делал то отец Кирилл, предстоя алтарю и «находясь во всем священном облачении»…