Неточные совпадения
До последней подробности рассказала она ему и весь сегодняшний день, посещение Ракитина и Алеши, как она, Феня, стояла на сторожах, как барыня поехала и что она прокричала в окошко Алеше поклон ему, Митеньке, и чтобы «
вечно помнил, как любила она его часочек».
— Я об одном только мечтаю теперь: зарыться навсегда в глуши; я буду
вечно помнить ваши благодеяния…
Я
помню, я говорил ей, что истина вечна, красота вечна, дух вечен, добро
вечно.
Рассмотреть в подробности этих алчущих наживы,
вечно хватающих и все-таки живущих со дня на день людей; определить резон, на основании которого они находят возможным существовать, а затем, в этой бесшабашной массе, отыскать, если возможно, и человека, который имеет понятие о «собственных средствах», который
помнит свой вчерашний день и знает наверное, что у него будет и завтрашний день.
— Сигарку, вечером, у окна… месяц светил… после беседки… в Скворешниках?
Помнишь ли,
помнишь ли, — вскочила она с места, схватив за оба угла его подушку и потрясая ее вместе с его головой. —
Помнишь ли, пустой, пустой, бесславный, малодушный,
вечно,
вечно пустой человек! — шипела она своим яростным шепотом, удерживаясь от крику. Наконец бросила его и упала на стул, закрыв руками лицо. — Довольно! — отрезала она, выпрямившись. — Двадцать лет прошло, не воротишь; дура и я.
— Нет, Егор Ильич, нет! уж оставим лучше, — отвечала Настенька, в свою очередь совершенно упав духом. — Это все пустое, — продолжала она, сжимая его руки и заливаясь слезами. — Это вы после вчерашнего так… но не может этого быть, вы сами видите. Мы ошиблись, Егор Ильич… А я о вас всегда буду
помнить, как о моем благодетеле и… и
вечно,
вечно буду молиться за вас!..
Чудесный край, благословенный,
Хранилище земных богатств,
Не
вечно будешь ты, забвенный,
Служить для пастырей и паств!
И люди набегут толпами,
Твое приволье полюбя,
И не узнаешь ты себя
Под их нечистыми руками!
Помнут луга, порубят лес,
Взмутят в водах лазурь небес!
— Я также, боярин,
вечно стану
помнить, что без тебя спал бы и теперь еще непробудным сном в чистом поле. И если б ты не ехал назад в Москву, то я ни за что бы тебя не покинул. А что, Юрий Дмитрич! неужли-то у тебя сердце лежит больше к полякам, чем к православным? Эй, останься здесь, боярин!
Потому что в памяти моей она напечатлелась, как сладкий сон, который долго
помнишь после пробуждения; потому что я
вечно буду
помнить тот миг, когда вы так братски открыли мне свое сердце и так великодушно приняли в дар мое, убитое, чтоб его беречь, лелеять, вылечить его…
Под яблонею
вечно был разложен огонь, и никогда почти не снимался с железного треножника котел или медный таз с вареньем, желе, пастилою, деланными на меду, на сахаре и не
помню еще на чем.
Каркунов. Только чтоб он
вечно поминал меня, а свое пьянство и безобразие оставил.
И таких предписаний, — исходящих как бы от самой природы и от знающего тайны ее знахаря, строгих и точных, совершенно напоминающих по форме своей нормы любого права и, однако, столь отличных от них по существу, — так много записано и рассеяно в устном предании, что приходится считаться с этим древним и
вечно юным правом, отводить ему почетное место,
помнить, что забывать и изгонять народную обрядность — значит навсегда отказаться понять и узнать народ.
Но
вечно помнит, что — нахлебник!
«Ах, барин, барин! Вижу я, понять
Не хочешь ты тоски моей сердечной!..
Прощай, — тебя мне больше не видать,
Зато уж
помнить буду
вечно,
вечно…
Виновны оба, мне ж должно страдать.
Но, так и быть, целуй меня в грудь, в очи, —
Целуй, где хочешь, для последней ночи!..
Чем свет меня в кибитке увезут
На дальний хутор, где Маврушу ждут
Страданья и мужик с косматой бородою…
А ты? — вздохнешь и слюбишься с другою...
Ее сложил в часы недуга
Наш тихий,
вечно грустный Крот,
и часто,
поминая друга,
В своем углу ее поет
Прощенный ссыльный. Здесь мы гости,
Сюда вернулись мы не жить —
С отцами рядом положить
Трудом изломанные кости,
Но рады, рады и тому!..
— Боже! Да я ведь тот же, как и прежде. Научите меня только, что же нужно для того, чтобы вам было легче? Вы
помните, я вам сказал: я
вечно,
вечно друг ваш!
Я еще раз взглянула на белый крестик и, прижав к груди медальон, подаренный мне Ниной, мысленно поклялась
вечно помнить и любить моего маленького друга…
Там поклялись мы при лунном сиянии
Вечно друг друга любить…
Помнишь ли, милая, наши свидания?
Как же их трудно забыть!
Мягкое покачивание городской пролетки, серебристо-зеленые волны по ржи, запах полевых цветов, конского пота и дегтя, — милый запах, его
вечно будет любовно
помнить всякий, кто путешествовал на лошадях по родным полям.