Неточные совпадения
Между тем псы заливались всеми возможными голосами: один, забросивши вверх голову, выводил так протяжно и с таким старанием, как будто за это получал бог знает какое жалованье; другой отхватывал наскоро, как
пономарь; промеж них звенел, как почтовый звонок, неугомонный дискант, вероятно молодого щенка, и все это, наконец, повершал бас, может быть, старик, наделенный дюжею собачьей натурой, потому что хрипел, как хрипит певческий контрабас, когда концерт в полном разливе: тенора поднимаются на цыпочки от сильного желания вывести высокую ноту, и все, что ни есть, порывается кверху, закидывая голову, а он один, засунувши небритый подбородок в галстук, присев и опустившись почти до земли, пропускает оттуда свою ноту, от которой трясутся и дребезжат стекла.
Читай не так, как
пономарь...
— В известной дозе кислоты так же необходимы организму, как и соль. Чаадаевское настроение я предпочитаю слащавой премудрости некоторых литературных
пономарей.
— Ох, барин, слышали так и мы. На днях покровский
пономарь сказал на крестинах у нашего старосты: полно вам гулять; вот ужо приберет вас к рукам Кирила Петрович. Микита кузнец и сказал ему: и полно, Савельич, не печаль кума, не мути гостей. Кирила Петрович сам по себе, а Андрей Гаврилович сам по себе, а все мы божьи да государевы; да ведь на чужой рот пуговицы не нашьешь.
Следом за ним прошел
пономарь и церковный староста, сопровождаемый несколькими мужичками с села.
Около шести часов проходит в церковь священник, и из церкви выбегает
пономарь и становится у веревки, протянутой к языку главного колокола.
Взяла кручина наших голубков; а тут и слух по селу, что к Коржу повадился ходить какой-то лях, обшитый золотом, с усами, с саблею, со шпорами, с карманами, бренчавшими, как звонок от мешочка, с которым
пономарь наш, Тарас, отправляется каждый день по церкви.
Пономарь сделал себе нанковые на лето шаровары и жилет из полосатого гаруса.
— А коли ты человек — где пальто, которое тебе Сашка
Пономарь сегодня принес?
Взятки давали дьяконы, дьячки,
пономари и окончившие академию или семинарию студенты, которым давали места священников.
Лучший табак, бывший в моде, назывался «Розовый». Его делал
пономарь, живший во дворе церкви Троицы-Листы, умерший столетним стариком. Табак этот продавался через окошечко в одной из крохотных лавочек, осевших глубоко в землю под церковным строением на Сретенке. После его смерти осталось несколько бутылок табаку и рецепт, который настолько своеобразен, что нельзя его не привести целиком.
Эта слабонервная девица, возложившая в первый же год по приезде доктора в город честный венец на главу его, на третий день после свадьбы пожаловалась на него своему отцу, на четвертый — замужней сестре, а на пятый — жене уездного казначея, оделявшего каждое первое число пенсионом всех чиновных вдовушек города, и
пономарю Ефиму, раскачивавшему каждое воскресенье железный язык громогласного соборного колокола.
Останавливался он обыкновенно у кума своего, Ивана Иваныча Зачатиевского, сына к — ского
пономаря, который служил в одном из департаментов столоначальником, досиделся до чина статского советника и с получением его воспользовался титулом управляющего столом.
Тщетно заливался дьячок, выводя руладу за руладой, тщетно вторил ему
пономарь, заканчивая каждый кант каким-то тонким дребезжаньем, очень похожим на дребезжанье, которым заканчивает свой свист чижик; тщетно сам отец Павлин вразумительно и ясно произносил возгласы...
Пасмурная и огорченная явилась Марья Петровна ко всенощной. В образной никого из домашних не было; отец Павлин, уже совершенно облаченный, уныло расхаживал взад и вперед по комнате, по временам останавливаясь перед иконостасом и почесывая в бороде;
пономарь раздувал кадило и, по-видимому, был совершенно доволен собой, когда от горящих в нем угольев внезапно вспыхивало пламя; дьячок шуршал замасленными листами требника и что-то бормотал про себя. Из залы долетал хохот Феденьки и Пашеньки.
Я только три дня был в полку, и меня оборвал этот рыжий
пономарь Арчаковский.
— За поповым перелазом подралися трое разом, — зачастил Веткин церковной скороговоркой, — поп, дьяк,
пономарь та ще губернский секретарь. Совайся, Ничипоре, со-вайся.
Стала она сначала ходить к управительше на горькую свою долю жаловаться, а управительшин-то сын молодой да такой милосердый, да добрый; живейшее, можно сказать, участие принял. Засидится ли она поздно вечером — проводить ее пойдет до дому; сено ли у
пономаря все выдет — у отца сена выпросит, ржицы из господских анбаров отсыплет — и все это по сердолюбию; а управительша, как увидит пономарицу, все плачет, точно глаза у ней на мокром месте.
Папа Порфирия Петровича был сельский
пономарь; maman — пономарица. Несомненно, что герою нашему предстояла самая скромная будущность, если б не одно обстоятельство. Известно, что в древние времена по селам и весям нашего обширного отечества разъезжали благодетельные гении, которые замечали природные способности и необыкновенное остроумие мальчиков и затем, по влечению своих добрых сердец, усердно занимались устройством судеб их.
Громко раздавались под сводами возгласы священника и унылое пение тенориста-пономаря.
Хорошо еще, что церковная земля лежит в сторонке, а то не уберечься бы попу от потрав. Но и теперь в церковном лесу постоянно плешинки оказываются. Напрасно
пономарь Филатыч встает ночью и крадется в лес, чтобы изловить порубщиков, напрасно разглядывает он следы телеги или саней, и нередко даже доходит до самого двора, куда привезен похищенный лес, — порубщик всегда сумеет отпереться, да и односельцы покроют его.
Но даже и там, где уже появился новый «батюшка», рядом с ним живут дьячок или
пономарь, которым уж никак нельзя существовать иначе, как существовали их отцы и деды.
На колокольне, завидев их экипаж, начали благовест. Священник и дьякон служили в самых лучших ризах, положенных еще покровом на покойную княгиню, мать князя. Дьячок и
пономарь, с распущенными косами и в стихарях, составили нечто вроде хора с двумя отпускными семинаристами: философом-басом и грамматиком-дискантом. При окончании литургии имениннику вынесена была целая просфора, а Калиновичу половина.
Но в наш век реформ великих
Не возьмет и
пономарь:
Надо, барышня, «толиких»,
Или снова за букварь.
— Вы просто лжете, и вовсе вам не сейчас принесли. Вы сами это сочинили с Лебядкиным вместе, может быть еще вчера, для скандалу. Последний стих непременно ваш, про
пономаря тоже. Почему он вышел во фраке? Значит, вы его и читать готовили, если б он не напился пьян?
Недаром ходили слухи, что царь, жалея о старшем сыне, говаривал иногда Феодору: «
Пономарем бы тебе родиться, Федя, а не царевичем!»
— Рассказывайте! — отзывается Евпраксеюшка, — вот у меня дяденька
пономарем у Успенья в Песочном был; уж как, кажется, был к Богу усерден — мог бы Бог что-нибудь для него сделать! — а как застигла его в поле метелица — все равно замерз.
Она живет в Головлеве, потому что отцу ее,
пономарю, ежемесячно посылается отсюда домашний припас, но живет, несомненно, ненавидя.
— Ну, подумай, — укоризненно говорил он, — как ты будешь жить с мужиками разными после нас? Плотники, маляры… Эх ты! Это называется — из дьяконов в
пономари…
20-го июня. Ездил в Благодухово и картину велел состругать при себе: в глупом народному духу потворствовать не нахожу нужным. Узнавал о художнике; оказалось, что это
пономарь Павел упражнялся. Гармонируя с духом времени в шутливости, велел сему художнику сесть с моим кучером на облучок и, прокатив его сорок верст, отпустил пешечком обратно, чтобы имел время в сей проходке поразмыслить о своей живописной фантазии.
15-е августа. Вернулся из губернии
пономарь Евтихеич и сказывал, что между владыкой и губернатором произошла некая распря из-за взаимного визита.
Протоиерей потребовал рассыльную церковною книгу; выставил на бумаге нумер, собственноручно записал ее и тотчас же послал ее с
пономарем по назначению.
— Клюшницу Марью, птишницу Дарью, косого звонаря, пономаря-нюхаря, дедушку Якова… — и подает мне. — Не угощаю всякого, а тебе почет.
— Позвольте! Я уговорю нашего
пономаря: ведь он распретолстый-толстый; а рожа-то так и расплылась.
Боже мой!.. толстый
пономарь!..
«Около года, сударь!» — отвечал
пономарь.
Еще дорогой попадья Мирониха рассказала воеводше, отчего в церкви выкликнула Охоня, — совесть ее ущемила. Из-за нее постригся бывший
пономарь Герасим… Сколько раз засылал он сватов к дьячку Арефе, и сама попадья ходила сватать Охоню, да только уперлась Охоня и не пошла за Герасима. Набаловалась девка, живучи у отца, и никакого порядку не хочет знать. Не все ли равно: за кого ни выходить замуж, а надо выходить.
— Нет… Пономарь-то наш Герасим, помнишь? — он самый и будет. Сейчас после святой пошел в монастырь и теперь в служках, а потом постригется.
— Это — чтобы люди смеялись: испугался Артамонов! Ты — молчи,
пономарь! Сморчок.
Я бы изобразил, как спит весь Миргород; как неподвижно глядят на него бесчисленные звезды; как видимая тишина оглашается близким и далеким лаем собак; как мимо их несется влюбленный
пономарь и перелазит через плетень с рыцарскою бесстрашностию; как белые стены домов, охваченные лунным светом, становятся белее, осеняющие их деревья темнее, тень от дерев ложится чернее, цветы и умолкнувшая трава душистее, и сверчки, неугомонные рыцари ночи, дружно со всех углов заводят свои трескучие песни.
Вот видишь ты: лежала-лежала, лечили-лечили, я докторов прогнала и позвала
пономаря от Николы.
Гроб опустили, священник взял заступ и первый бросил горсть земли, густой протяжный хор дьячка и двух
пономарей пропел вечную память под чистым, безоблачным небом, работники принялись за заступы, и земля уже покрыла и сровняла яму, — в это время он пробрался вперед; все расступились, дали ему место, желая знать его намерение.
Не подумайте, однако ж, чтобы его кто учил или показал метод пан Кнышевский или Дрыгало, наш плешивый
пономарь; честью моею уверяю, что никто его не наставлял, а так, сам от себя: натура или, лучше сказать, природа.
Архиерей Никодим был злой человек, отличившийся к концу своей земной карьеры тем, что, желая иметь еще одну кавалерию, он из угодливости сдал в солдаты очень много духовных, между которыми были и единственные сыновья у отцов и даже сами семейные дьячки и
пономари.
Всего страннее в этом деле было то, что мирный и тихий Федос проявил такую прыть и смелость, что многих трудов стоило Григорию и Сысою удержать его, чтоб он не вцепился в бороду долговязому
пономарю, к которому получил он, ни с того ни с сего, непреодолимую ненависть.
Тут стояли мужики с возами, мельники из соседних деревень с мукою и рожью, высовывались кое-где даже бабы; виден был и купчик с своею бородкою и коновал с своими блестящими на ременном поясе доспехами, но более всех бросался в глаза долговязый рыжий
пономарь с его широкою шапкою, забрызганною восковыми крапинами, который, взгромоздившись, бог весть для чего, на высокий воз свой, выглядывал оттуда настоящею каланчою.
Зато вся деревня единодушно далась диву, когда пронесся слух, что Акулина, вместо того чтоб умереть родами (чего ожидали соседки, ведавшие домашнее житье-бытье ее), родила Григорию дочку, да еще, как рассказывал
пономарь, такую крепенькую, что сам батюшка на крестинах немало нахвалился.
Акуля более всего напрягала внимание, когда речь заходила о том, каким образом умерла у них в селе Мавра, жена бывшего пьяницы-пономаря, — повествование, без которого не проходила ни одна засидка и которое тем более возбуждало любопытство сиротки, что сама она не раз видела пономариху в поле и встречалась прежде с нею часто на улице. Кончину Мавры объясняли следующим образом.
Если уж младенец так приглянулся попу и
пономарю, то чем же должен был он казаться бедной матери?