Неточные совпадения
— Что же это значит? Пользуясь тем, что я
в тюрьме, вы
спите там,
в редакции. Нет, господа, эдак я откажусь от всякого участия и напечатаю мой отказ, я не хочу, чтоб мое имя таскали
в грязи, у вас надобно стоять за спиной, смотреть за каждой строкой. Публика принимает это за мой журнал, нет, этому надобно положить конец. Завтра я пришлю статью, чтоб загладить дурное действие вашего маранья, и покажу, как я разумею дух,
в котором должен быть наш орган.
— Сегодня сообщили
в редакцию, что они арестованы. Я ездил проверить известие: оба эти князя никакие не князья, они оказались атаманами шайки бандитов, и деньги, которые проигрывали, они привезли с последнего разбоя
в Туркестане. Они
напали на почту, шайка их перебила конвой, а они собственноручно зарезали почтовых чиновников, взяли ценности и триста тысяч новенькими бумажками, пересылавшимися
в казначейство. Оба они отправлены
в Ташкент, где их ждет виселица.
Когда я вернулся из весенней зелени степей, зашел
в редакцию — будто
в погреб
попал, и все эти чопорные, застегнутые на все пуговицы члены профессорской газеты показались мне морожеными судаками.
После смерти отца Андреев поссорился с Соловцовым, ушел
в Москву,
попал хористом
в общедоступный театр, познакомился с
редакциями, стал изредка печататься, потом от пьянства потерял голос и обратился
в хитрованца.
В это-то время я его и приютил.
В честь любимых им соловцовских собак и взял он свой псевдоним.
В день концерта, назначенного
в девять часов, я с утра ушел на работу и прямо
попал на большой пожар у Рогожской, продолжавшийся весь день, а оттуда поехал
в редакцию, где наскоро написал отчет, торопясь домой, чтобы переодеться для концерта.
В редакцию он
попал, вероятно, с какой-нибудь небольшой статейкой. Он мне понравился, и я, разговорившись с ним о Помяловском, которого он любил и, кажется, был лично знаком с ним, предложил ему попробовать себя
в критическом этюде.
Мои оценки тогдашних литераторских нравов, полемики, проявление"нигилистического"духа — все это было бы, конечно, гораздо уравновешеннее, если б можно было сходиться с своими собратами, если б такой молодой писатель, каким был я тогда,
попадал чаще
в писательскую среду. А ведь тогда были только журнальные кружки. Никакого общества, клуба не имелось. Были только
редакции с своими ближайшими сотрудниками.
А хозяин отеля (после того, как моя корреспонденция
попала, должно быть,
в немецкую печать) написал
в редакцию"Санкт-Петербургских ведомостей"письмо с уверением, что никаких пробоин
в его отеле при осаде не было.
То, что
в его натуре было консервативного и несколько озлобленного, сказалось
в его дальнейшей карьере. Он
попал к Каткову
в"Московские ведомости", где вскоре занял влиятельное положение
в редакции. Он оказался публицистом и администратором, которым хозяин газеты очень дорожил, и после смерти Каткова был
в"Московских ведомостях"одним из первых номеров.
С ним мы не могли нигде раньше встречаться. Когда я покинул Петербург
в 1865 году, он еще учился, кажется
в Горном корпусе, а за границу не
попадал. Где-то он рассказывал
в печати, что я принял
в редакции за него стихотворца и переводчика Михаловского или обратно — его за Михайловского. Может быть, так оно и было, но отчетливо я сам этого не помню.
Всего этого было бы еще недостаточно, чтобы отправиться
в страну"заправским"корреспондентом. Но ни я сам, ни
редакция газеты, куда я собирался писать, и не смотрели так серьезно на подобную поездку. Меня успокоивало и то, что я, через посредство Наке,
попаду сейчас
в круг разноплеменных корреспондентов и испанцев из радикального лагеря,
в чем я и не ошибся.
В первый раз это случилось
в кабинете Я.П.Полонского, тогда одного из редакторов кушелевского журнала"Русское слово". К нему я
попал с рукописью моей первой комедии"Фразеры", которая как раз и погибла
в редакции этого журнала и не появлялась никогда ни на сцене, ни
в печати. На сцену ее не пустила театральная цензура.
Произношение мне далось очень легко, и когда мы
попали в Севилью,
в редакцию журнала"Andalusie", то нам произвели экзамен по части"прононса"и поставили мне высшую отметку и не хотели верить, что я всего полтора месяца жил перед тем
в Мадриде. Нам, русским, ничего не стоит произносить хорошо звук"хоты", то есть нашхер,а французу он никогда как следует не дается.
Года три назад мне случайно
попал в руки берлинский журнал на русском языке «Эпопея», под
редакцией Андрея Белого.
В нем, между прочим, были помещены воспоминания о февральской революции Алексея Ремизова под вычурным заглавием: «Всеобщее восстание. Временник Алексея Ремизова, Орь». Откровенный обыватель, с циничным самодовольством выворачивающий свое обывательское нутро, для которого
в налетевшем урагане кардинальнейший вопрос: «революция или чай пить?» Одна из главок была такая...
Оказалось, — стихотворение, правда, мое, заглавие ему дала
редакция, а
в «Модный свет» оно
попало потому, что и «Всемирная иллюстрация» и «Модный свет» издавались одною фирмою, Герман Гоппе и К°, и стихи мои из одной
редакции были переданы
в другую.
Лавры отца не давали ему
спать, и он слонялся по Москве
в погоне за происшествиями, составляя о них заметки и отдавая их через отца
в редакцию.