Неточные совпадения
Однообразно
помахивая ватной ручкой, похожая на уродливо сшитую из тряпок куклу, старая женщина из Олонецкого края сказывала о том, как мать богатыря Добрыни
прощалась с ним, отправляя его в поле, на богатырские подвиги. Самгин видел эту дородную мать, слышал ее твердые слова, за которыми все-таки слышно было и страх и печаль, видел широкоплечего Добрыню: стоит на коленях и держит меч на вытянутых руках, глядя покорными глазами в лицо матери.
— Я, может быть, объясню вам… И тогда мы
простимся с вами иначе, лучше, как брат
с сестрой, а теперь… я не могу! Впрочем, нет! — поспешно заключила,
махнув рукой, — уезжайте! Да окажите дружбу, зайдите в людскую и скажите Прохору, чтоб в пять часов готова была бричка, а Марину пошлите ко мне. На случай, если вы уедете без меня, — прибавила она задумчиво, почти
с грустью, — простимтесь теперь! Простите меня за мои странности… (она вздохнула) и примите поцелуй сестры…
17-го утром мы
распрощались с рекой Нахтоху и тронулись в обратный путь, к староверам. Уходя, я еще раз посмотрел на море
с надеждой, не покажется ли где-нибудь лодка Хей-ба-тоу. Но море было пустынно. Ветер дул
с материка, и потому у берега было тихо, но вдали ходили большие волны. Я
махнул рукой и подал сигнал к выступлению. Тоскливо было возвращаться назад, но больше ничего не оставалось делать. Обратный путь наш прошел без всяких приключений.
Петр Елисеич хотел сказать еще что-то, но круто повернулся на каблуках,
махнул платком и, взяв Сидора Карпыча за руку, потащил его из сарайной. Он даже ни
с кем не
простился, о чем вспомнил только на лестнице.
Та затопала ногами и завертелась, отделяя хвост и поджимая круп, но Марья Николаевна (отличная наездница!) удержала ее на месте: нужно было
проститься с Полозовым, который, в неизменной своей феске и в шлафроке нараспашку, появился на балконе и
махал оттуда батистовым платочком, нисколько, впрочем, не улыбаясь, а скорее хмурясь.
Ей показалось даже, что в ту минуту, как она стала спускаться к избам, один из них начал
махать шапкой, как словно
прощался с нею или здоровался.
Она замолчала, отвернулась от него, заговорила
с братом и скоро ушла,
простившись с Ильёй только кивком головы. Лицо у неё было такое, как раньше, — до истории
с Машей, — сухое, гордое. Илья задумался: не обидел ли он её неосторожным словом? Он вспомнил всё, что сказал ей, и не нашёл ничего обидного. Потом задумался над её словами, они занимали его. Какую разницу видит она между торговлей и трудом?
В глубине сцены Федотик и Родэ встречаются
с Машей и
прощаются с нею; она уходит
с ними.
У первой ступеньки на каменную лестницу, красневшую своей суконной дорожкой, он
простился с Еленой Петровной и на мгновение, пожимая холодную, прозрачную старую руку, задумался в нерешимости: не поцеловать ли? Но мысленно
махнул рукой и в отчаянии подумал: «Все равно! Эх, кондрашка бы поскорее!»
— Ну и я! И меня возьмите. Что же, ей-богу! Голубчик! В разбойники так в разбойники! — И Феноген Иваныч отчаянно
махнул рукой,
прощаясь с миром честных людей.
Майор только
махнул рукой и начал рассказывать ему, как подлец Филька сшиб лошади копыто, рассказывал длинно и в конце концов даже к самому лицу его поднес больное копыто
с гноящейся ссадиной и навозным пластырем, но Вывертов не понимал, не чувствовал и глядел на всё, как сквозь решетку. Бессознательно он
простился, влез в свою бричку и крикнул
с отчаянием...
Распрощались. Они ушли. Я жадно стал расспрашивать Юлю про
Машу. Юля рассказала: перед тем как уходить.
Маша пришла
с Юлею под окно моей комнаты (оно выходило в сад) и молилась на окно и дала клятву, что никогда, во всю свою жизнь, не забудет меня и всегда будет меня любить. А когда мы все уже стояли в передней,
Маша выбежала
с Юлею на улицу, и
Маша поцеловала наш дом. Юля отметила это место карандашиком.
Юрка глядел, сидя на перилах крыльца. Приезжий расхаживал
с Нинкой по снежной дороге, что-то сердито говорил и размахивал рукою. Побледневшая Нинка
с вызовом ему возражала. Приезжий закинул голову, угрожающе
помахал указательным пальцем перед самым носом Нинки и, не
прощаясь, пошел к сельсовету. Нинка воротилась к крыльцу. Глаза ее двигались медленно, ничего вокруг не видя. Вся была полна разговором.
— Смешная ты,
Маша, смешная! Да если б тебе сегодня не пришел на ум этот человек, если бы ты не захотела узнать: приезжал ли он сюда или нет, ты была бы не женщина, а урод. Разве мы можем делать такие переходы, вот как в сказках говорится:"Тяп-ляп, да и вышел корабль". Ты вжилась в эту жизнь. Тебе, помимо твоей воли, еще долго будут представляться и люди, и целые картины. Это твой искус,
Маша. Или они привлекут тебя опять, или ты
с ними навеки
простишься. Но сразу этого быть не может, да и не должно!