Неточные совпадения
Клим стал
смотреть на необъятное для глаза нагромождение разнообразных
зданий Москвы.
Очень пыльно было в доме, и эта пыльная пустота, обесцвечивая мысли, высасывала их. По комнатам, по двору лениво расхаживала прислуга, Клим
смотрел на нее, как
смотрят из окна вагона на коров вдали, в полях. Скука заплескивала его, возникая отовсюду, от всех людей,
зданий, вещей, от всей массы города, прижавшегося на берегу тихой, мутной реки. Картины выставки линяли, забывались, как сновидение, и думалось, что их обесцвечивает, поглощает эта маленькая, сизая фигурка царя.
Вдаль
посмотреть нельзя: волны сверкают, как горячие угли, стены
зданий ослепительно белы, воздух как пламя — больно глазам.
Многие обрадовались бы видеть такой необыкновенный случай: праздничную сторону народа и столицы, но я ждал не того; я видел это у себя; мне улыбался завтрашний, будничный день. Мне хотелось путешествовать не официально, не приехать и «осматривать», а жить и
смотреть на все, не насилуя наблюдательности; не задавая себе утомительных уроков осматривать ежедневно, с гидом в руках, по стольку-то улиц, музеев,
зданий, церквей. От такого путешествия остается в голове хаос улиц, памятников, да и то ненадолго.
В то время когда Маслова, измученная длинным переходом, подходила с своими конвойными к
зданию окружного суда, тот самый племянник ее воспитательниц, князь Дмитрий Иванович Нехлюдов, который соблазнил ее, лежал еще на своей высокой, пружинной с пуховым тюфяком, смятой постели и, расстегнув ворот голландской чистой ночной рубашки с заутюженными складочками на груди, курил папиросу. Он остановившимися глазами
смотрел перед собой и думал о том, что предстоит ему нынче сделать и что было вчера.
За вечно запертыми воротами был огромнейший двор, внутри которого — ряд
зданий самого трущобного вида. Ужас берет, когда
посмотришь на сводчатые входы с идущими под землю лестницами, которые вели в подвальные этажи с окнами, забитыми железными решетками.
Михей Зотыч вышел на улицу, остановился на тротуаре,
посмотрел на новенькое
здание банка, покачал головой и проговорил...
А так как казенные
здания и службы при них не могут оставаться без надзора и без удовлетворения, то к каждому таковому
зданию разрешаю назначать потребное число мужчин и женщин, показывая их по наряду по этим назначениям как сторожей, дровотасков, поломоек и проч.,
смотря по потребности» (приказ № 276).
Я помню, с каким страхом я
смотрел всегда на это величавое дряхлое
здание.
— Сколько одних прогонных и подъемных денег на эти"увенчания"было потрачено! — свидетельствовал, в свою очередь, Дыба, — и что же-с! только что, бывало, успеют одно
здание увенчать, —
смотришь, ан другое
здание на песце без покрышки стоит — опять венчать надо! И опять прогонные и подъемные деньги требуют!
— Гм! — произнес князь. — Как же я рад, что вас встретил! — продолжал он, беря Калиновича за руку и идя с ним. —
Посмотрите, однако, как Петербург хорошеет: через пять лет какие-нибудь приедешь и не узнаешь.
Посмотрите: это
здание воздвигается… что это за прелесть будет! — говорил князь, видимо, что-то обдумывая.
А сам держит наготове прошение и убедительно в генеральские глаза
смотрит и читает в них недоумение, вызванное неслыханной доселе в стенах этого
здания просьбой.
Вода тоже сера и холодна; течение ее незаметно; кажется, что она застыла, уснула вместе с пустыми домами, рядами лавок, окрашенных в грязно-желтый цвет. Когда сквозь облака
смотрит белесое солнце, все вокруг немножко посветлеет, вода отражает серую ткань неба, — наша лодка висит в воздухе между двух небес; каменные
здания тоже приподнимаются и чуть заметно плывут к Волге, Оке. Вокруг лодки качаются разбитые бочки, ящики, корзины, щепа и солома, иногда мертвой змеей проплывет жердь или бревно.
Была одна минута, когда, казалось, город дрогнул под влиянием того, что происходило около Central park’а… Уезжавшие вагоны заторопились, встречные остановились в нерешимости, перестали вертеться краны, и люди на постройке перестали ползать взад и вперед… Рабочие
смотрели с любопытством и сочувствием на толпу, опрокинувшую полицию и готовую ринуться через площадь на ближайшие
здания и улицы.
По двору, в смолистом зное, точно мухи по стеклу, ползают усталые, сердитые монахи, а старый, важный козёл, стоя в дверях конюшни,
смотрит умными коричневыми глазами, как люди ныряют с припёка в тень
зданий, и трясёт рыжей бородой, заботливо расчёсанной конюхом.
Непривычно большие
здания, тесно прижавшись друг к другу,
смотрели на людей угрюмо, точно чьи-то начальственные, широкие и глазастые рожи в очках.
Читатель, не угодно ли вам перенестись с нами на несколько мгновений в Петербург, в одно из первых тамошних
зданий?
Смотрите: перед вами просторный покой, убранный не скажем богато — это выражение слишком низменно, — но важно, представительно, внушительно. Чувствуете ли вы некий трепет подобострастия?
Как будто в самом воздухе разлито нечто предостерегающее: «
Смотри! только пикни! — и все эти основы, краеугольные камни и величественные
здания — все разлетится в прах!» Или яснее: ежели ты скажешь правду, то непременно сквозь землю провалишься; ежели солжешь — может быть, время как-нибудь и пройдет.
Не
смотрите на то, что я давеча сам хрустальное
здание отверг, единственно по той причине, что его нельзя будет языком подразнить.
В последний год властвования Трифона, последнего старосты, народом избранн<ого>, в самый день храмового праздника, когда весь народ шумно окружал увеселительное
здание (кабаком в просторечии именуемое) или бродил по улицам, обнявшись между собою и громко воспевая песни Архипа-Лысого, въехала в село плетеная крытая бричка, заложенная парою кляч едва живых; на козлах сидел оборванный жид — а из брички высунулась голова в картузе и казалось с любопытством
смотрела на веселящийся народ.
Я, смирный, добродушный молодой человек, знавший до сих пор только свои книги, да аудиторию, да семью и еще несколько близких людей, думавший через год-два начать иную работу, труд любви и правды; я, наконец, привыкший
смотреть на мир объективно, привыкший ставить его перед собою, думавший, что всюду я понимаю в нем зло и тем самым избегаю этого зла, — я вижу все мое
здание спокойствия разрушенным, а самого себя напяливающим на свои плечи то самое рубище, дыры и пятна которого я сейчас только рассматривал.
Это было деревянное
здание с полом и потолком, с одними дверями, открывающимися на улицу, с двумя окнами, из которых одно
смотрело на реку, а другое — в лес.
Мы, младшие, с волнением
смотрели на ряд карет, подъехавших к
зданию института, в которых наши выпускные в парадных платьях отправились во дворец, и с нетерпением ждали их возвращения.
Опять мысли Антона Пантелеича поползли в другую, более приятную сторону. Он
смотрел на дом, на забитые окна второго этажа, на размеры всего
здания, и его голова заиграла на новую мысль, тут же осветившую его.
Палтусов вышел на самую средину, стал спиной к решетке и долго оглядывал все
здание. В него, наверное, вложено до пятисот тысяч рублей. Постройка чудесная. Видно, что подрядчик для себя строил. Расположение этажей, подъезды, выступы, хозяйственные приспособления — все
смотрело нарядно и капитально.
Но это еще было ничего в сравнении с тем, что произошло между фундаментом дома и нижним этажом. Там спали шестнадцать работников, приставленных
смотреть за катальной горой. Все они до одного погибли под осевшим
зданием.
Опять очутился он у окна и стал
смотреть в ту сторону, где
здание, куда ходит Надя и готовится к своим будущим триумфам красавицы актрисы, предназначенной к тому, чтобы привлекать к себе мужчин и отравлять их душу, как уже отравлен он — ее тайный жених.
Последуем пока за осматривающими
здание и
посмотрим, какие сведения они соберут от служебного персонала.