Неточные совпадения
Шли долго ли, коротко ли,
Шли близко ли, далеко ли,
Вот наконец и Клин.
Селенье незавидное:
Что ни изба — с подпоркою,
Как нищий с костылем,
А с крыш солома скормлена
Скоту. Стоят, как остовы,
Убогие дома.
Ненастной, поздней осенью
Так
смотрят гнезда галочьи,
Когда галчата вылетят
И ветер придорожные
Березы обнажит…
Народ в полях — работает.
Заметив за селением
Усадьбу на пригорочке,
Пошли пока — глядеть.
— Мала птичка, да ноготок востер. У меня до француза в Москве целая
усадьба на Полянке была, и дом каменный, и сад, и заведения всякие, ягоды, фрукты, все свое. Только птичьего молока не было. А воротился из Юрьева,
смотрю — одни закопченные стены стоят. Так, ни за нюх табаку спалили. Вот он, пакостник, что наделал!
В этот промежуток дня наш двор замирал. Конюхи от нечего делать ложились спать, а мы с братом слонялись по двору и саду,
смотрели с заборов в переулок или
на длинную перспективу шоссе, узнавали и делились новостями… А солнце, подымаясь все выше, раскаляло камни мощеного двора и заливало всю нашу
усадьбу совершенно обломовским томлением и скукой…
Слева сад ограждала стена конюшен полковника Овсянникова, справа — постройки Бетленга; в глубине он соприкасался с
усадьбой молочницы Петровны, бабы толстой, красной, шумной, похожей
на колокол; ее домик, осевший в землю, темный и ветхий, хорошо покрытый мхом, добродушно
смотрел двумя окнами в поле, исковырянное глубокими оврагами, с тяжелой синей тучей леса вдали; по полю целый день двигались, бегали солдаты, — в косых лучах осеннего солнца сверкали белые молнии штыков.
Мать
смотрела на сына с печалью в глазах. Глаза Эвелины выражали сочувствие и беспокойство. Один Максим будто не замечал, какое действие производит шумное общество
на слепого, и радушно приглашал гостей наведываться почаще в
усадьбу, обещая молодым людям обильный этнографический материал к следующему приезду.
Деревенские мальчики, которых приглашали в
усадьбу, дичились и не могли свободно развернуться. Кроме непривычной обстановки, их немало смущала также и слепота «панича». Они пугливо
посматривали на него и, сбившись в кучу, молчали или робко перешептывались друг с другом. Когда же детей оставляли одних в саду или в поле, они становились развязнее и затевали игры, но при этом оказывалось, что слепой как-то оставался в стороне и грустно прислушивался к веселой возне товарищей.
У Павла, как всегда это с ним случалось во всех его увлечениях, мгновенно вспыхнувшая в нем любовь к Фатеевой изгладила все другие чувствования; он безучастно стал
смотреть на горесть отца от предстоящей с ним разлуки… У него одна только была мысль, чтобы как-нибудь поскорее прошли эти несносные два-три дня — и скорее ехать в Перцово (
усадьбу Фатеевой). Он по нескольку раз в день призывал к себе кучера Петра и расспрашивал его, знает ли он дорогу в эту
усадьбу.
В апреле, совсем неожиданно, приехал в свою
усадьбу местный землевладелец, он же и главный попечитель школы, Андрей Степаныч Аигин. Прибыл он затем, чтобы продать леса и
на вырученные деньги прожить лето за границей. Операция предстояла несложная, но Аигин предположил пробыть в деревне до мая, с тем чтобы, кстати, учесть управителя, возобновить
на всякий случай связи с местными властями и
посмотреть на школу.
Смотрим, а
на дороге, перед самой
усадьбой, стоит мужчина.
Наконец он дошел до погоста, и тут бодрость окончательно оставила его. Барская
усадьба смотрела из-за деревьев так мирно, словно в ней не происходило ничего особенного; но
на него ее вид произвел действие медузиной головы. Там чудился ему гроб. Гроб! гроб! гроб! — повторял он бессознательно про себя. И не решился-таки идти прямо в
усадьбу, а зашел прежде к священнику и послал его известить о своем приходе и узнать, примет ли его маменька.
— То-то «кажется»! Нам всегда «кажется», а
посмотришь да поглядишь — и тут кривйнько, и там гниленько… Вот так-то мы и об чужих состояниях понятия себе составляем: «кажется»! все «кажется»! А впрочем, хорошенькая у вас усадьбица; преудобно вас покойница маменька устроила, немало даже из собственных средств
на усадьбу употребила… Ну, да ведь сиротам не грех и помочь!
Даже Лукьяныча я никак не мог дозваться, хотя и слышал, что где-то недалеко кто-то зевает; потом оказалось, что и он, по-своему, соблюдал праздничный обряд, то есть сидел, пока светло, за воротами
на лавке и
смотрел, как пьяные, проходившие мимо
усадьбы, теряли равновесие, падали и барахтались в грязи посередь дороги.
У меня не был, а проезжал мимо не раз.
Смотрел я
на него из окна в бинокль: сидит в телеге, обернется лицом к
усадьбе и вытаращит глаза. Думал я, думал: никогда у нас никакого „духа“ не бывало и вдруг завелся… Кого ни спросишь: что, мол, за дух такой? — никто ничего не знает, только говорят: строгость пошла. Разумеется, затосковал еще пуще. А ну как и во мне этот „дух“ есть? и меня в преклонных моих летах в плен уведут?
Теперь прошу читателя вместе со мною перенестись
на несколько минут в
усадьбу Коровино, принадлежащую Эльчанинову, и
посмотреть на домашнюю жизнь моего героя.
Более любопытные даже приезжали к ней в
усадьбу, чтобы
посмотреть на оставленного мужа, но им никогда не удавалось встретить Мановского, хотя очи и слышали, что в этот самый день он проезжал в Ярцово.
— По сердцу, ну да! — возразил Петр. — Пропащее твое дело, как я
посмотрю на тебя! А ты бы дослужился до больших чинов, невесту бы взял богатую, в вотчину бы свою приехал в карете осьмериком,
усадьбу бы сейчас всю каменную выстроил, дурака бы Сеньку своего в лисью шубу нарядил.
Город имеет форму намогильного креста: в комле — женский монастырь и кладбище, вершину — Заречье — отрезала Путаница, па левом крыле — серая от старости тюрьма, а
на правом — ветхая
усадьба господ Бубновых, большой, облупленный и оборванный дом: стропила па крыше его обнажены, точно ребра коня, задранного волками, окна забиты досками, и сквозь щели их
смотрит изнутри дома тьма и пустота.
Купили двадцать десятин земли, и
на высоком берегу,
на полянке, где раньше бродили обручановские коровы, построили красивый двухэтажный дом с террасой, с балконами, с башней и со шпилем,
на котором по воскресеньям взвивался флаг, — построили в какие-нибудь три месяца и потом всю зиму сажали большие деревья, и, когда наступила весна и всё зазеленело кругом, в новой
усадьбе были уже аллеи, садовник и двое рабочих в белых фартуках копались около дома, бил фонтанчик, и зеркальный шар горел так ярко, что было больно
смотреть.
«Батюшка, барин, говорит, завертки выдали!» Барин наш только вскочил
на ноги, выхватил у него вожжи да как крикнет: «Курьерка, грабят!» — и каковы только эти лошади были: услыхав его голос, две выносные три версты целиком по сумету несли, а там уж,
смотрят, народ из
усадьбы высыпал верхами и с кольями, не тут-то было: баре наши в первой приход в церковь и повенчанье сделали: здравствуйте, значит, честь имеем вас поздравить.
Они еще
посмотрели на самоубийцу и пошли
на усадьбу, чтобы дать знать о своей находке.
На колокольне Теркин стал в пролете, выходившем
на реку… Немного правее зеленел парк
усадьбы Черносошных, и крыша дома отделялась темно-красной полосой. Он вынул из кармана пальто небольшой бинокль и долго
смотрел туда.
Тотчас за столбами слева начинался деревенский порядок: сначала две-три плохеньких избенки, дальше избы из соснового леса, с полотенцами по краям крыш, некоторые — пятистенные. По правую руку от проезда, спускающегося немного к
усадьбе, расползлись амбары и мшенники. Деревня
смотрела не особенно бедной; по количеству дворов — душ
на семьдесят,
на восемьдесят.
Дамы и девицы в трех
усадьбах смотрели на меня только как
на петербургского молодого человека, выбравшего себе писательскую дорогу.
Домаша
посмотрела в окно. Ермак Тимофеевич действительно шел от своей избы по направлению к
усадьбе. Ксения Яковлевна быстро отошла от окна и скорее упала, чем села
на скамью. Сердце у нее усиленно билось и, она, казалось, правой рукой, приложенной к левой стороне груди, хотела удержать его биение.
Нарочный по несколько раз в день ездил в шарабане
на станцию железной дороги справляться, не пришла ли депеша, а Неелов, обыкновенно стоя с биноклем у окна своего кабинета, пристально
смотрел на видневшуюся дорогу, по которой он должен был возвратиться в
усадьбу.
В ее будуаре, за перегородкой, помещалась постель, все
смотрело скромно и немножко суховато: старинная мебель, белого дерева, перевезенная также из родовой
усадьбы, обитая ситцем с крупными разводами, занавески из такого же ситца, люстра той же эпохи, белая, с позолотой, деревянная, в виде лебедя, обои и шкапчик с книгами, экран и портреты, больше фотографии по стенам и
на письменном бюро.
Мужской пол по старому уставу должен жить особо, послужить старцу должен мужчина, — того ради ставила Евпраксия Михайловна
на усадьбе особую келью, а потом искала человека,
смотрел бы он за келейкой денно-нощно, был бы при ней неотходно, приносил бы старцам и перехожим богомольцам горячую пищу; служил бы не из платы, а по доброму хотенью, плоть да волю свою умерщвлял бы, творил бы дело свое ради бога.