Неточные совпадения
Ушли они. Мать встала у окна, сложив руки на груди, и, не мигая, ничего не видя, долго смотрела перед собой, высоко подняв брови, сжала губы и так стиснула челюсти, что скоро
почувствовала боль в зубах.
В лампе выгорел керосин, огонь, потрескивая, угасал. Она дунула на него и осталась во тьме. Темное облако тоскливого бездумья наполнило грудь ей, затрудняя биение сердца. Стояла она долго — устали ноги и
глаза. Слышала, как под окном остановилась Марья и пьяным голосом кричала...
Он повторил это слово сдавленным голосом, точно оно вырвалось у него с
болью и усилием. Я
чувствовал, как дрожала его рука, и, казалось, слышал даже клокотавшее
в груди его бешенство. И я все ниже опускал голову, и слезы одна за другой капали из моих
глаз на пол, но я все повторял едва слышно...
Добежав уже до внешнего рва, все смешались
в глазах Козельцова, и он
почувствовал боль в груди и, сев на банкет, с огромным наслаждением увидал
в амбразуру, как толпы синих мундиров
в беспорядке бежали к своим траншеям, и как по всему полю лежали убитые и ползали раненые
в красных штанах и синих мундирах.
Я
чувствовал, как вся кровь хлынула мне
в голову и как все у меня завертелось пред
глазами, точно кто меня ударил. Было даже это ощущение физической
боли.
Как многие нервные люди, он
чувствовал себя очень нехорошо по утрам: тело было слабо,
в глазах ощущалась тупая
боль, точно кто-то давил на них сильно снаружи, во рту — неприятный вкус.
Вдруг странную, непонятную
боль ощущает он
в голове, во всем теле… Он пробует открыть
глаза, встать, но не может пошевелиться… Он
чувствует только, что кто-то обхватил железными ладонями его голову и безжалостно вертит уши…
Боль невыносимая…
У доктора Арбузов
чувствовал себя почти здоровым, но на свежем воздухе им опять овладели томительные ощущения болезни. Голова казалась большой, отяжелевшей и точно пустой, и каждый шаг отзывался
в ней неприятным гулом.
В пересохшем рту опять слышался вкус гари,
в глазах была тупая
боль, как будто кто-то надавливал на них снаружи пальцами, а когда Арбузов переводил
глаза с предмета на предмет, то вместе с этим по снегу, по домам и по небу двигались два больших желтых пятна.
Тут Павлусь побежит изо всей силы, а бедный петух,
чувствуя боль в горле, не может сопротивляться тянущей его удочке, бежит, как взбесившийся, голову протянув,
глаза выпучив и растопырив крылья.
Он услыхал этот звук прежде, чем
почувствовал боль. Но не успел он удивиться тому, что
боли нет, как он
почувствовал жгучую
боль и тепло полившейся крови. Он быстро прихватил отрубленный сустав подолом рясы и, прижав его к бедру, вошел назад
в дверь и, остановившись против женщины, опустив
глаза, тихо спросил...
Стаскивая рукав, Катя
почувствовала в руке
боль. Стыдясь своих нагих рук и плеч, она взглянула на руку. Выше локтевого сгиба,
в измазанной кровью коже, чернела маленькая дырка, такая же была на противоположной стороне руки. Катя засмеялась, а сама побледнела,
глаза стали бледно-серыми, и она, склонившись головою,
в бесчувствии упала на траву.
Теперь ему тяжело становится ходить, потому что от простуды он
чувствует, что
боль в ногах, которую он называет глидерзухт, с каждым годом усиливается и что
глаза и голос его становятся слабее.
С
болью чувствовала: еще горит
в нем пламя ко мне,
глаза еще смотрят с лаской и страданием, — но уже не так высоко полыхает пламя, и чувствуется, что освобождается он от меня.
Иннокентий Антипович вскочил.
В ту же минуту он
почувствовал, что
глаза его засыпаны песком. Он вскрикнул от
боли и злобы и инстинктивно протянул руки вперед, чтобы отразить новое нападение.
Бледный, с дрожащими руками, он подошел сам посмотреть ружье и действительно убедился, что правый ствол его разряжен. Судороги передернули его лицо, как бы от невыносимой внутренней
боли, кровь прилила к сердцу,
в глазах потемнело, и он
почувствовал, что почва ускользает из под его ног.
Вот он лежит на кресле
в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты,
глаза блестят и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительною
болью. «Чтò такое эта
боль? Зачем
боль? Чтò он
чувствует? Как у него
болит!» думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял
глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитою кистью руки, и страшная
боль, которую он
чувствовал, заставляла его жалобно не переставая стонать, и стоны эти страшно звучали
в осенней темноте ночи.
В первую ночь, адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть
глаз от этого стона и
в Мытищах перешла
в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.