Неточные совпадения
Деревней ехать совестно:
Мужик сидит — не двинется,
Не
гордость благородную —
Желчь
чувствуешь в груди.
Вронский ничего и никого не видал. Он
чувствовал себя царем, не потому, чтоб он верил, что произвел впечатление на Анну, — он еще не верил этому, — но потому, что впечатление, которое она произвела на него, давало ему счастье и
гордость.
Долли
чувствовала себя смущенною и искала предмета разговора. Хотя она и считала, что с его
гордостью ему должны быть неприятны похвалы его дома и сада, она, не находя другого предмета разговора, всё-таки сказала ему, что ей очень понравился его дом.
Всем известно, что у Семена Захаровича было много друзей и покровителей, которых он сам оставил из благородной
гордости,
чувствуя несчастную свою слабость, но теперь (она указала на Раскольникова) нам помогает один великодушный молодой человек, имеющий средства и связи, и которого Семен Захарович знал еще в детстве, и будьте уверены, Амалия Людвиговна…
Клим видел, что Томилина и здесь не любят и даже все, кроме редактора, как будто боятся его, а он,
чувствуя это, явно гордился, и казалось, что от
гордости медная проволока его волос еще более топырится. Казалось также, что он говорит еретические фразы нарочно, из презрения к людям.
— Милая, — прошептал Клим в зеркало, не находя в себе ни радости, ни
гордости, не
чувствуя, что Лидия стала ближе ему, и не понимая, как надобно вести себя, что следует говорить. Он видел, что ошибся, — Лидия смотрит на себя не с испугом, а вопросительно, с изумлением. Он подошел к ней, обнял.
Она с тихой радостью успокоила взгляд на разливе жизни, на ее широких полях и зеленых холмах. Не бегала у ней дрожь по плечам, не горел взгляд
гордостью: только когда она перенесла этот взгляд с полей и холмов на того, кто подал ей руку, она
почувствовала, что по щеке у ней медленно тянется слеза…
Она поплатилась своей
гордостью и вдруг
почувствовала себя, в минуту бури, бессильною, а когда буря ушла — жалкой, беспомощной сиротой, и протянула, как младенец, руки к людям.
Она опять походила на старый женский фамильный портрет в галерее, с суровой важностью, с величием и уверенностью в себе, с лицом, истерзанным пыткой, и с
гордостью, осилившей пытку. Вера
чувствовала себя жалкой девочкой перед ней и робко глядела ей в глаза, мысленно меряя свою молодую, только что вызванную на борьбу с жизнью силу — с этой старой, искушенной в долгой жизненной борьбе, но еще крепкой, по-видимому, несокрушимой силой.
И нужна была совершенно исключительная мировая катастрофа, нужно было сумасшествие германизма от
гордости и самомнения, чтобы Россия осознала себя, стряхнула с себя пассивность, разбудила в себе мужественные силы и
почувствовала себя призванной к великим делам в мире.
Еще никогда не делала Катя таких признаний Алеше, и он
почувствовал, что она теперь именно в той степени невыносимого страдания, когда самое гордое сердце с болью крушит свою
гордость и падает побежденное горем.
Наконец я подошел к воротам пансиона и остановился… Остановился лишь затем, чтобы продлить ощущение особого наслаждения и
гордости, переполнявшей все мое существо. Подобно Фаусту, я мог сказать этой минуте: «Остановись, ты прекрасна!» Я оглядывался на свою короткую еще жизнь и
чувствовал, что вот я уже как вырос и какое, можно сказать, занимаю в этом свете положение: прошел один через две улицы и площадь, и весь мир признает мое право на эту самостоятельность…
В пансионе Окрашевской учились одни дети, и я
чувствовал себя там ребенком. Меня привозили туда по утрам, и по окончании урока я сидел и ждал, пока за мной заедет кучер или зайдет горничная. У Рыхлинскогс учились не только маленькие мальчики, но и великовозрастные молодые люди, умевшие уже иной раз закрутить порядочные усики. Часть из них училась в самом пансионе, другие ходили в гимназию. Таким образом я с
гордостью сознавал, что впервые становлюсь членом некоторой корпорации.
Он
чувствует в ней обыкновенное к бедствиям соболезнование человечества, в моем рубле ощущает, может быть, мою
гордость.
В Неклюдове служили по дедушке панихиду на его могилке, а ты, соколик, читал по нем псалтырь в его горнице», и я
чувствовал необыкновенное удовольствие, смешанное с какой-то даже
гордостью.
Я один был с отцом; меня также обнимали и целовали, и я
чувствовал какую-то
гордость, что я внук моего дедушки.
Видно было, что первоначальное, великодушное чувство свое он, после нескольких строк, принял за слабость, стал стыдиться ее и, наконец,
почувствовав муки оскорбленной
гордости, кончал гневом и угрозами.
Девушка торопливо протянула свою руку и
почувствовала, с странным трепетом в душе, как к ее тонким розовым пальцам прильнуло горячее лицо набоба и его белокурые волосы обвили ее шелковой волной. Ее на мгновенье охватило торжествующее чувство удовлетворенной
гордости: набоб пресмыкался у ее ног точно так же, как пресмыкались пред ним сотни других, таких же жалких людей.
И
почувствовала, что эти слова, вместе с привычной грустью, всегда вызываемой ими, налили грудь ее спокойной
гордостью.
— А мой — десятый месяц! — сказала старушка, и в голосе ее Власова
почувствовала что-то странное, похожее на
гордость.
Мать видела, что бумаги хватают, прячут за пазухи, в карманы, — это снова крепко поставило ее на ноги. Спокойнее и сильнее, вся напрягаясь и
чувствуя, как в ней растет разбуженная
гордость, разгорается подавленная радость, она говорила, выхватывая из чемодана пачки бумаги и разбрасывая их налево и направо в чьи-то быстрые, жадные руки.
Я даже с
гордостью сознаюсь, что когда на театре автор выводит на первый план русского мужичка и рекомендует ему отхватать вприсядку или же, собрав на сцену достаточное число опрятно одетых девиц в телогреях, заставляет их оглашать воздух звуками русской песни, я
чувствую, что в сердце моем делается внезапный прилив, а глаза застилаются туманом, хотя, конечно, в камаринской нет ничего унылого.
Быстро понесла их пара серых рысаков по торцовой мостовой. Калинович снова
почувствовал приятную качку хорошего экипажа и ощутил в сердце суетную
гордость — сидеть, развалившись, на эластической подушке и посматривать на густую толпу пешеходов.
Юлия, видя, что он молчит, взяла его за руку и поглядела ему в глаза. Он медленно отвернулся и тихо высвободил свою руку. Он не только не
чувствовал влечения к ней, но от прикосновения ее по телу его пробежала холодная и неприятная дрожь. Она удвоила ласки. Он не отвечал на них и сделался еще холоднее, угрюмее. Она вдруг оторвала от него свою руку и вспыхнула. В ней проснулись женская
гордость, оскорбленное самолюбие, стыд. Она выпрямила голову, стан, покраснела от досады.
Егор Егорыч вскоре начал
чувствовать легкий озноб от наступивших сумерек. Он сказал о том Сусанне Николаевне, и они немедля же отправились в гостиницу свою, но на главной улице Гейдельберга их остановило шествие студентов с факелами в руках и с музыкой впереди. Извозчик их поспешно повернул экипаж несколько в сторону и не без
гордости проговорил...
«Когда говорят нам про людоедов, мы с
гордостью улыбаемся,
чувствуя свое превосходство над этими дикарями. Но кто дикари? Кто настоящие дикари? Те ли, которые убивают для того, чтобы съесть побежденных, или те, которые убивают, чтобы убивать, только чтобы убивать?
Он с невольным изумлением оглянул комнату, полную прохладной, тающей тьмой, широкую кровать, гору красных подушек на ней и с
гордостью почувствовал себя полным хозяином этой женщины.
Самоуверенность и некоторая
гордость, заметная во всех приемах этих двух мужиков, и то, чтò сказала ему кормилица, так смущали молодого барина, что ему трудно было решиться говорить с ними о предполагаемом деле. Он
чувствовал себя как будто виноватым, и ему казалось легче говорить с одним братом так, чтоб другой не слышал. Карп как будто удивился, зачем барин отводит его в сторону, но последовал за ним.
Маша, стоя рядом с нею, смотрела на неё с доверчивым любопытством ребёнка. А Лунёв поглядывал на Машу и Павла победоносно, с важностью,
чувствуя какую-то
гордость от присутствия этой девушки в его комнате.
Татьяна Власьевна хлопотала в другой комнате около стола, уставленного бутылками. Алая шёлковая кофточка ярким пятном рисовалась на белых обоях стены, маленькая женщина носилась по комнате подобно бабочке, на лице у неё сияла
гордость домовитой хозяйки, у которой всё идёт прекрасно. Раза два Илья видел, что она ловкими, едва заметными знаками зовёт его к себе, но он не шёл к ней и
чувствовал удовольствие от сознания, что это беспокоит её.
— Когда ты смотришь на меня сердито… чистенький мой…
чувствую я паскудную жизнь свою и за то люблю тебя… за
гордость люблю…
И,
чувствуя необходимость похвастаться своим знанием, — однажды, обедая в трактире с Яковом Зарубиным, он с
гордостью изложил ему всё, что слышал от старика и его горбатого друга.
У Елены оставался еще один мотив для убеждения князя, который она не хотела было высказывать ему по самолюбию своему, говорившему ей, что князь сам должен был это знать и
чувствовать в себе; как бы то ни было, однако, Елена решилась на этот раз отложить в сторону всякую
гордость.
Колесников сел и, ругательски ругая сапоги, те самые, что были
гордостью когда-то, отрезал вьющийся кончик и
почувствовал удовольствие, как настоящий оператор: ловко!
Это предложение поразило Юрия: он
почувствовал некоторый стыд: «как! — думал он, — и я для нее побоюсь пожертвовать этой глупой жизнью…», но скоро, с помощию некоторых услужливых софизмов, он успокоил свою
гордость, победил стыд неуместный — и, увы! — согласился, слез с коня и махнул рукою Федосею на прощанье.
Иногда это удавалось мне, и, видя, как опухшие лица освещаются человеческой печалью, а глаза вспыхивают обидой и гневом, — я
чувствовал себя празднично и с
гордостью думал, что «работаю в народе», «просвещаю» его.
— Ох, не тем я провинился, сударыня, а
гордостью.
Гордость погубила меня, не хуже царя Навуходоносора. Думал я: не обидел меня господь бог умом-разумом; коли я что решил — стало, так и следует… А тут страх смерти подошел… Вовсе я сбился! Покажу, мол, я напоследках силу да власть свою! Награжу — а они должны по гроб
чувствовать… (Харлов вдруг весь всколыхался…) Как пса паршивого выгнали из дому вон! Вот их какова благодарность!
Перчихин(воодушевленно болтает). Старики, главное дело, упрямые! Он, старик, и видит, что ошибся, и
чувствует, что ничего не понимает, но сознаться в том — не может.
Гордость! Жил, дескать, жил, одних штанов, может, сорок штук износил и вдруг — понимать перестал! Как так? Обидно! Ну, он свое и долбит — я стар, я прав. А куда уж? Ум стал тяжелый у него… А у молодых — ум быстрый, легкий…
С какою
гордостью во время примерки любовалась она этой курточкой, обдергивая ее со всех сторон…» Буланин
почувствовал, что он совершил сегодня утром против нее нехороший, низкий и трусливый поступок, когда предлагал старичкам оторвать пуговицу.
Покачивают слова его, как ветром, и опустошают меня. Говорил он долго, понятно и нет, и
чувствую я: нет в этом человеке ни скорби, ни радости, ни страха, ни обиды, ни
гордости. Точно старый кладбищенский поп панихиду поёт над могилой: все слова хорошо знает, но души его не трогают они. Сначала-то страшной показалась мне его речь, но потом догадался я, что неподвижны сомнения его, ибо мертвы они…
Но ведь незаметный каменщик, который тоже с любовью клал свой кирпич и обмазывал его известкой, разве он также не может
чувствовать счастья и
гордости?
Здесь, под воротами старого дома, когда-то наполненного иной жизнью, Сима как будто
чувствовал, что он хоронит свои мысли без обиды и с честью, что встречают их не холодное любопытство и жалость, отрицающие его душу, а нечто иное, возбуждавшее в нем приятную
гордость.
Иногда доктор возбуждал в Коле тоску своими насмешками, но чаще эти речи наполняли юношу некоторой
гордостью: повторяя их знакомым, он вызывал общее удивление, а это позволяло ему
чувствовать себя особенным человеком — очень интеллигентным и весьма острого ума.
Тогда я,
чувствуя себя уже как бы отставным и потому человеком свободным, ответил, что я ни про какую благородную
гордость ничего в Евангелии не встречал, а читал про одну только
гордость сатаны, которая противна богу.
— Могу, — сказал Орлов, оглядываясь вокруг и
чувствуя прилив
гордости.
— У нас в обители жил один барин в этом роде, — кротко объяснял он. — Настоящий барин. Даже хотел монашество принять, но игумен его отговорил. Не господское это дело… Послушание велико, не выдеряш. Тяжело ведь с гордостью-то расставаться… Ниже всех надо себя
чувствовать.
Гордость, славолюбие, героическая добродетель есть свойство великого мужа: жена слабая бывает сильна одною любовию, но,
чувствуя в сердце ее небесное вдохновение, она может превзойти великодушием самых великих мужей и сказать року: «Не страшусь тебя!» Так Ольга любовию к памяти Игоря заслужила бессмертие; так Марфа будет удивлением потомства, если злословие не омрачит дел ее в летописях!..»
Андрей. А вот к чему-с: целый месяц я делал для вашего удовольствия все, что вам было угодно; дела свои бросил и чуть не молился на вас; но только из этого хорошего ничего для меня не вышло, окромя стыда и конфуза… Но я имею свою
гордость — довольно дурака-то корчить! Я теперь займусь своим купеческим делом, а вы живите, как знаете, я вам мешать не буду. Уж на вашу половину я проситься больше не стану, а если вы, паче чаяния,
почувствуете ко мне расположение, так милости просим ко мне, на мою-с.
Из всех униженных и оскорбленных в романе — он унижен и оскорблен едва ли не более всех; представить, как в его душе отражались эти оскорбления, что он выстрадал, смотря на погибающую любовь свою, с какими мыслями и чувствами принимался он помогать мальчишке-обольстителю своей невесты, какие бесконечные вариации любви, ревности,
гордости, сострадания, отвращения, ненависти разыгрывались в его сердце, что
чувствовал он, когда видел приближение разрыва между своей невестой и ее любовником, — представить все это в живом подлинном рассказе самого оскорбленного человека, — эта задача смелая, требующая огромного таланта для ее удовлетворительного исполнения.
Так одно за другим представлялось Герасиму, и недавний странник, с
гордостью про себя говоривший «града настоящего не имею, но грядущего взыскую», вполне
почувствовал себя семьянином, сознавая, что он с братом одно, одного отца и матери рожденье, и что должно им «друг друга тяготы носити».