Неточные совпадения
Он слушал Ленского с улыбкой.
Поэта пылкий разговор,
И ум, еще в сужденьях зыбкой,
И вечно вдохновенный взор, —
Онегину всё было ново;
Он охладительное слово
В устах старался удержать
И думал: глупо мне мешать
Его минутному блаженству;
И без меня пора придет,
Пускай покамест он
живетДа верит мира совершенству;
Простим горячке юных лет
И юный жар и юный бред.
Но что бы ни было, читатель,
Увы! любовник молодой,
Поэт, задумчивый мечтатель,
Убит приятельской рукой!
Есть место: влево от селенья,
Где
жил питомец вдохновенья,
Две сосны корнями срослись;
Под ними струйки извились
Ручья соседственной долины.
Там пахарь любит отдыхать,
И жницы в волны погружать
Приходят звонкие кувшины;
Там у ручья в тени густой
Поставлен памятник простой.
— Идем ко мне обедать. Выпьем. Надо, брат, пить. Мы — люди серьезные, нам надобно пить на все средства четырех пятых души. Полной душою
жить на Руси — всеми строго воспрещается. Всеми — полицией, попами,
поэтами, прозаиками. А когда пропьем четыре пятых — будем порнографические картинки собирать и друг другу похабные анекдоты из русской истории рассказывать. Вот — наш проспект жизни.
«Да, здесь умеют
жить», — заключил он, побывав в двух-трех своеобразно благоустроенных домах друзей Айно, гостеприимных и прямодушных людей, которые хорошо были знакомы с русской жизнью, русским искусством, но не обнаружили русского пристрастия к спорам о наилучшем устроении мира, а страну свою знали, точно книгу стихов любимого
поэта.
— В этом же углу лежат и замыслы твои «служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы для разработывания неистощимых источников (твои слова); работать, чтоб слаще отдыхать, а отдыхать — значит
жить другой, артистической, изящной стороной жизни, жизни художников,
поэтов».
Гончарова.],
поэт, — хочу в Бразилию, в Индию, хочу туда, где солнце из камня вызывает жизнь и тут же рядом превращает в камень все, чего коснется своим огнем; где человек, как праотец наш, рвет несеяный плод, где рыщет лев, пресмыкается змей, где царствует вечное лето, — туда, в светлые чертоги Божьего мира, где природа, как баядерка, дышит сладострастием, где душно, страшно и обаятельно
жить, где обессиленная фантазия немеет перед готовым созданием, где глаза не устанут смотреть, а сердце биться».
Итак, скажи — с некоторого времени я решительно так полон, можно сказать, задавлен ощущениями и мыслями, что мне, кажется, мало того, кажется, — мне врезалась мысль, что мое призвание — быть
поэтом, стихотворцем или музыкантом, alles eins, [все одно (нем.).] но я чувствую необходимость
жить в этой мысли, ибо имею какое-то самоощущение, что я
поэт; положим, я еще пишу дрянно, но этот огонь в душе, эта полнота чувств дает мне надежду, что я буду, и порядочно (извини за такое пошлое выражение), писать.
Соколовский, автор «Мироздания», «Хевери» и других довольно хороших стихотворений, имел от природы большой поэтический талант, но не довольно дико самобытный, чтоб обойтись без развития, и не довольно образованный, чтоб развиться. Милый гуляка,
поэт в жизни, он вовсе не был политическим человеком. Он был очень забавен, любезен, веселый товарищ в веселые минуты, bon vivant, [любитель хорошо
пожить (фр.).] любивший покутить — как мы все… может, немного больше.
Обстоятельство это прибавило много горечи в наши отношения. Имя
поэта, имя чтеца, круг, в котором он
жил, круг, который этим восхищался, — все это сильно раздражало умы.
Он
жил культом великих творцов культуры, особенно любил Гёте, английских
поэтов, Ницше, любил очень Чехова.
Дом был выстроен во второй половине XVIII века
поэтом совместно с братом генерал-поручиком А. М. Херасковым.
Поэт Херасков
жил здесь с семьей до самой своей смерти.
Для русской христианской проблематики очень интересно, что в Александровскую эпоху
жили величайший русский
поэт Пушкин и величайший русский святой Серафим Саровский, которые никогда друг о друге ничего не слышали.
В Италии год Зинаида
жилаИ к нам — по сказанью
поэта —
«Цвет южного неба в очах принесла».
— Знаете, мой милый, я несколько
поэт в душе, — заметили вы это? А впрочем… впрочем, кажется, мы не совсем туда заходили, — заключил он вдруг совершенно неожиданно, — Соколовичи, я теперь вспомнил, в другом доме
живут и даже, кажется, теперь в Москве. Да, я несколько ошибся, но это… ничего.
Со всем тем Михалевич не унывал и
жил себе циником, идеалистом,
поэтом, искренно радея и сокрушаясь о судьбах человечества, о собственном призвании, — и весьма мало заботясь о том, как бы не умереть с голоду.
Одним словом, в грустные минуты я утешал себя тем, что
поэт не умирает и что Пушкин мой всегда
жив для тех, кто, как я, его любил, и для всех умеющих отыскивать его, живого, в бессмертных его творениях…
Живи счастливо, любезнейший
Поэт! Пиши мне послание и уведоми о получении суммы.
— Слишком идеален, слишком
поэт был; он не мог
жить и существовать на свете, — прибавил Вихров.
— Скажите, пожалуйста, — продолжал и здесь Кергель свой прежний разговор, — вы вот
жили все в Москве, в столице, значит: какой там
поэт считается первым нынче?
— Вы бы не были молодым моим другом, если б отвечали иначе! Я так и знал, что вы это скажете. Ха, ха, ха! Подождите, mon ami,
поживете и поймете, а теперь вам еще нужно пряничка. Нет, вы не
поэт после этого: эта женщина понимала жизнь и умела ею воспользоваться.
Зато нынче порядочный писатель и
живет порядочно, не мерзнет и не умирает с голода на чердаке, хоть за ним и не бегают по улицам и не указывают на него пальцами, как на шута; поняли, что
поэт не небожитель, а человек: так же глядит, ходит, думает и делает глупости, как другие: чего ж тут смотреть?..
— Сударыня, — не слушал капитан, — я, может быть, желал бы называться Эрнестом, а между тем принужден носить грубое имя Игната, — почему это, как вы думаете? Я желал бы называться князем де Монбаром, а между тем я только Лебядкин, от лебедя, — почему это? Я
поэт, сударыня,
поэт в душе, и мог бы получать тысячу рублей от издателя, а между тем принужден
жить в лохани, почему, почему? Сударыня! По-моему, Россия есть игра природы, не более!
В Струкову был, конечно, платонически и безнадежно, влюблен Вася, чего она не замечала. Уже десятки лет спустя я ее встретил в Москве, где она
жила после смерти своего мужа Свободина (Козиенко), умершего на сцене Александрийского театра в 1892 году. От него у нее был сын Миша Свободин, талантливый молодой
поэт, московский студент, застрелившийся неожиданно для всех. Я его встречал по ночам в игорных залах Художественного кружка. Он втянулся в игру, и, как говорили, проигрыш был причиной его гибели.
Жил я в это время на Тверской, в хороших меблированных комнатах «Англия», в доме Шаблыкина, рядом с Английским клубом, занимая довольно большой перегороженный номер. У меня в это время пребывал спившийся с кругу, бесквартирный
поэт Андреев, печатавший недурные стихи в журналах под псевдонимом Рамзай-Соколий.
Бегушев почувствовал даже какое-то отвращение к политике и весь предался искусствам и наукам: он долго
жил в Риме, ездил по германским университетским городам и проводил в них целые семестры; ученые,
поэты, художники собирались в его салоне и, под благодушным влиянием Натальи Сергеевны, благодушествовали.
У них есть
поэты и сказочники, — никем не любимые, они
живут на смех селу, без помощи, в презрении.
Величественную и огромную эпопею истории надобно было
прожить человечеству, чтоб великий
поэт, опередивший свою эпоху и предузнавший нашу, мог спросить...
Но чтобы быть
поэтом истинно народным, надо больше: надо проникнуться народным духом,
прожить его жизнью, стать вровень с ним, отбросить все предрассудки сословий, книжного учения и пр., прочувствовать все тем простым чувством, каким обладает народ, — этого Пушкину недоставало.
Любовь даже может быть важней карт, потому что всегда и везде в моде:
поэт это очень правильно говорит: «любовь царит во всех сердцах», без любви не
живут даже у диких народов, — а мы, военные люди, ею «вси движимся и есьми».
— Вчерашний день, Виктор Павлыч, я имел удовольствие слышать о вас чрезвычайно лестные отзывы; но предварительно считаю нужным сообщить вам нечто о самом себе; я немного
поэт,
поэт в душе.
Поэт, так сказать, по призванию. Не служа уже лет пять и
живя в деревенской свободе, — я беседую с музами. Все это вам потому сообщаю, что и вы, как я слышал, тоже
поэт, и
поэт в душе.
Ты прав:
поэту легче
жить —
В свободном слове есть отрада.
Ты болен.
Живи проще. Ты —
поэт — бессмысленное певучее существо, — и, однако, тебе суждено выражать мысли других; они только не умеют высказать всего, что говоришь ты. Горе тебе, если ты подскажешь людям их тайные, сумасшедшие мысли.
Смирнов (презрительный смех). Траур!.. Не понимаю, за кого вы меня принимаете? Точно я не знаю, для чего вы носите это черное домино и погребли себя в четырех стенах! Еще бы! Это так таинственно, поэтично! Проедет мимо усадьбы какой-нибудь юнкер или куцый
поэт, взглянет на окна и подумает: «Здесь
живет таинственная Тамара, которая из любви к мужу погребла себя в четырех стенах». Знаем мы эти фокусы!
Маловато прочесть два романа
Да поэму «Монго» изучить
(Эту шалость
поэта—улана),
Чтоб разумно и доблестно
жить!
«Черный человек!
Ты не смеешь этого!
Ты ведь не на службе
Живешь водолазовой.
Что мне до жизни
Скандального
поэта.
Пожалуйста, другим
Читай и рассказывай».
Не думаю, чтобы они были когда-либо задушевными приятелями. Правда, они были люди одной эпохи (Некрасов немного постарше Салтыкова), но в них не чувствовалось сходства ни в складе натур, ни в общей повадке, ни в тех настроениях, которые дали им их писательскую физиономию. Если оба были обличители общественного зла, то в Некрасове все еще и тогда
жил поэт, способный на лирические порывы, а Салтыков уже ушел в свой систематический сарказм и разъедающий анализ тогдашнего строя русской жизни.
Скажите вы мне,
поэты, кто вдохновлял вас и вливал в ваши холодные
жилы огонь, когда вы в прекрасные лунные ночи, возвратившись из rendez-vous, садились за стол и писали стихотворения, которые частью вам возвращались редакцией, частью же, за недостатком материала, печатались, претерпев значительное сокращение?
А если даже это и не случится с человечеством при достижении им равенства, если любовь народностей и вечный мир не есть то невозможное «ничто», как выразился об этом Алонзо в «Буре», если, напротив, возможно действительное достижение стремлений к равенству, то
поэт считал бы, что наступили старость и отживание мира, а потому и людям деятельным не стоило бы
жить».)
Бездушным эстетиком, конечно, он никогда не бывал, но в нем
жил пушкинист чистой воды, испытавший в ранней молодости обаяние нашего великого
поэта, доходившее в людях его поколения до настоящего культа.
А генерал Арапов, в свою очередь, был славен и
жил широко; в его доме на Лекарской улице был «открытый стол» и самые злые собаки, а при столе были свои писатели и
поэты.
Природу я совсем не знала, потому что представляла себе любовь к ней чем-то особенным, на что способны одни только сочинители,
поэты. Теперь я вижу, что привязываться к природе вовсе не трудно. Нравится вам быть на вольном воздухе, не скучно вам в лесу, приятно поваляться на траве, следят ваши глаза за всяким новым предметом: облако ли то, пригорок, деревцо, отблеск солнца… вот вы и любите природу.
Поживите так несколько дней в дружбе с нею, и вам уже она нужна каждый день…
Что ж такое!.. Цели в сущности никакой и не было. Цель немка сама присочинила. Для меня это ясно; яснее, чем было для нее: она полюбила
поэта, не того, который с ней
жил, а другого… муж ее изнывал под тяжестью недосягаемого идеала; жизнь ее подъедена в корне… Куда же идти любви, как не вон из пошлого перевивания"канители…"?
Лучше было бы для божественных целей, чтобы в России
жили два святых, а не один святой и один гений-поэт.
Стр. 379.«Ты царь,
живи один — дорогою свободной…» — неточная цитата из стихотворения А. С. Пушкина «
Поэту» (1830).