Неточные совпадения
Недурной наружности, в партикулярном платье, ходит этак
по комнате, и в лице этакое рассуждение… физиономия… поступки, и здесь (вертит рукою около
лба)много, много всего.
Слесарша. Да мужу-то моему приказал забрить
лоб в солдаты, и очередь-то на нас не припадала, мошенник такой! да и
по закону нельзя: он женатый.
—
Теленок в ней мотается —
Досталось и теленочку
По звездочке на
лбу.
В маленьком грязном нумере, заплеванном
по раскрашенным пано стен, за тонкою перегородкой которого слышался говор, в пропитанном удушливым запахом нечистот воздухе, на отодвинутой от стены кровати лежало покрытое одеялом тело. Одна рука этого тела была сверх одеяла, и огромная, как грабли, кисть этой руки непонятно была прикреплена к тонкой и ровной от начала до средины длинной цевке. Голова лежала боком на подушке. Левину видны были потные редкие волосы на висках и обтянутый, точно прозрачный
лоб.
Левин положил брата на спину, сел подле него и не дыша глядел на его лицо. Умирающий лежал, закрыв глаза, но на
лбу его изредка шевелились мускулы, как у человека, который глубоко и напряженно думает. Левин невольно думал вместе с ним о том, что такое совершается теперь в нем, но, несмотря на все усилия мысли, чтоб итти с ним вместе, он видел
по выражению этого спокойного строгого лица и игре мускула над бровью, что для умирающего уясняется и уясняется то, что всё так же темно остается для Левина.
Он иногда
по получасу молча глядел на спящее шафранно-красное, пушистое и сморщенное личико ребенка и наблюдал за движениями хмурящегося
лба и за пухлыми рученками с подвернутыми пальцами, которые задом ладоней терли глазенки и переносицу.
Грушницкий стал против меня и
по данному знаку начал поднимать пистолет. Колени его дрожали. Он целил мне прямо в
лоб…
— Да, кажется, вот так: «Стройны, дескать, наши молодые джигиты, и кафтаны на них серебром выложены, а молодой русский офицер стройнее их, и галуны на нем золотые. Он как тополь между ними; только не расти, не цвести ему в нашем саду». Печорин встал, поклонился ей, приложив руку ко
лбу и сердцу, и просил меня отвечать ей, я хорошо знаю по-ихнему и перевел его ответ.
Здесь почтмейстер вскрикнул и хлопнул со всего размаха рукой
по своему
лбу, назвавши себя публично при всех телятиной.
Привычка усладила горе,
Не отразимое ничем;
Открытие большое вскоре
Ее утешило совсем:
Она меж делом и досугом
Открыла тайну, как супругом
Самодержавно управлять,
И всё тогда пошло на стать.
Она езжала
по работам,
Солила на зиму грибы,
Вела расходы, брила
лбы,
Ходила в баню
по субботам,
Служанок била осердясь —
Всё это мужа не спросясь.
Я ожидал того, что он щелкнет меня
по носу этими стихами и скажет: «Дрянной мальчишка, не забывай мать… вот тебе за это!» — но ничего такого не случилось; напротив, когда все было прочтено, бабушка сказала: «Charmant», [Прелестно (фр.).] и поцеловала меня в
лоб.
Последняя смелость и решительность оставили меня в то время, когда Карл Иваныч и Володя подносили свои подарки, и застенчивость моя дошла до последних пределов: я чувствовал, как кровь от сердца беспрестанно приливала мне в голову, как одна краска на лице сменялась другою и как на
лбу и на носу выступали крупные капли пота. Уши горели,
по всему телу я чувствовал дрожь и испарину, переминался с ноги на ногу и не трогался с места.
И когда затихла она, безнадежное, безнадежное чувство отразилось в лице ее; ноющею грустью заговорила всякая черта его, и все, от печально поникшего
лба и опустившихся очей до слез, застывших и засохнувших
по тихо пламеневшим щекам ее, — все, казалось, говорило: «Нет счастья на лице сем!»
Когда Грэй поднялся на палубу «Секрета», он несколько минут стоял неподвижно, поглаживая рукой голову сзади на
лоб, что означало крайнее замешательство. Рассеянность — облачное движение чувств — отражалось в его лице бесчувственной улыбкой лунатика. Его помощник Пантен шел в это время
по шканцам с тарелкой жареной рыбы; увидев Грэя, он заметил странное состояние капитана.
Удар пришелся прямо
по черепу, острием, и сразу прорубил всю верхнюю часть
лба, почти до темени.
У Родиона Романовича две дороги: или пуля в
лоб, или
по Владимирке.
— И, сказав это, Порфирий Петрович прищурился, подмигнул; что-то веселое и хитрое пробежало
по лицу его, морщинки на его
лбу разгладились, глазки сузились, черты лица растянулись, и он вдруг залился нервным, продолжительным смехом, волнуясь и колыхаясь всем телом и прямо смотря в глаза Раскольникову.
Девочка только дрожала; мальчик же, стоя на голых коленочках, размеренно подымал ручонку, крестился полным крестом и кланялся в землю, стукаясь
лбом, что, по-видимому, доставляло ему особенное удовольствие.
Петр, человек до крайности самолюбивый и глупый, вечно с напряженными морщинами на
лбу, человек, которого все достоинство состояло в том, что он глядел учтиво, читал
по складам и часто чистил щеточкой свой сюртучок, — и тот ухмылялся и светлел, как только Базаров обращал на него внимание; дворовые мальчишки бегали за «дохтуром», как собачонки.
Обняв Клима, он поцеловал его в
лоб, в щеки, похлопал
по спине и добавил...
Клим остался с таким ощущением, точно он не мог понять, кипятком или холодной водой облили его? Шагая
по комнате, он пытался свести все слова, все крики Лютова к одной фразе. Это — не удавалось, хотя слова «удирай», «уезжай» звучали убедительнее всех других. Он встал у окна, прислонясь
лбом к холодному стеклу. На улице было пустынно, только какая-то женщина, согнувшись, ходила
по черному кругу на месте костра, собирая угли в корзинку.
— Социализм,
по его идее, древняя, варварская форма угнетения личности. — Он кричал, подвывая на высоких нотах, взбрасывал голову, прямые пряди черных волос обнажали на секунду угловатый
лоб, затем падали на уши, на щеки, лицо становилось узеньким, трепетали губы, дрожал подбородок, но все-таки Самгин видел в этой маленькой тощей фигурке нечто игрушечное и комическое.
Когда он наклонился поцеловать ее руку, Марина поцеловала его в
лоб, а затем, похлопав его
по плечу, сказала, как жена мужу...
Он погладил одной ладонью бороду, другой провел
по черепу со
лба до затылка.
Глубоко в кресле сидел компаньон Варавки
по изданию газеты Павлин Савельевич Радеев, собственник двух паровых мельниц, кругленький, с лицом татарина, вставленным в аккуратно подстриженную бородку, с ласковыми, умными глазами под выпуклым
лбом. Варавка, видимо, очень уважал его, посматривая в татарское лицо вопросительно и ожидающе. В ответ на возмущение Варавки политическим цинизмом Константина Победоносцева Радеев сказал...
Соединение пяти неприятных звуков этого слова как будто требовало, чтоб его произносили шепотом. Клим Иванович Самгин чувствовал, что
по всему телу, обессиливая его, растекается жалостная и скучная тревога. Он остановился, стирая платком пот со
лба, оглядываясь. Впереди, в лунном тумане, черные деревья похожи на холмы, белые виллы напоминают часовни богатого кладбища. Дорога, путаясь между этих вилл, ползет куда-то вверх…
— Как слава Богу! Если б она все
по голове гладила, а то пристает, как, бывало, в школе к смирному ученику пристают забияки: то ущипнет исподтишка, то вдруг нагрянет прямо со
лба и обсыплет песком… мочи нет!
Захар усмехнулся во все лицо, так что усмешка охватила даже брови и бакенбарды, которые от этого раздвинулись в стороны, и
по всему лицу до самого
лба расплылось красное пятно.
Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей
по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках
лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока.
Так проходили дни. Илья Ильич скучал, читал, ходил
по улице, а дома заглядывал в дверь к хозяйке, чтоб от скуки перемолвить слова два. Он даже смолол ей однажды фунта три кофе с таким усердием, что у него
лоб стал мокрый.
Нет, так и ломят эти невежи, так и напирают на то, что у них положено, что заберут себе в голову, готовы хоть стену пробить
лбом, лишь бы поступить
по правилам.
Счастливый, сияющий, точно «с месяцем во
лбу»,
по выражению няньки, пришел он домой, сел в угол дивана и быстро начертил
по пыли на столе крупными буквами: «Ольга».
Перед ней лежали на бумажках кучки овса, ржи. Марфенька царапала иглой клочок кружева, нашитого на бумажке, так пристально, что сжала губы и около носа и
лба у ней набежали морщинки. Веры,
по обыкновению, не было.
Сам Савелий отвез ее и
по возвращении, на вопросы обступившей его дворни, хотел что-то сказать, но только поглядел на всех, поднял выше обыкновенного кожу на
лбу, сделав складку в палец толщиной, потом плюнул, повернулся спиной и шагнул за порог своей клетушки.
Не раз от этих потех Тушин недели
по три лежал с завязанной рукой, с попорченным ухарской тройкой плечом, а иногда с исцарапанным медвежьей лапой
лбом.
Потом вдруг точно проснулся; не радостное, а печальное изумление медленно разлилось
по лицу,
лоб наморщился. Он отвернулся, положил шляпу на стол, достал папироску и стал закуривать.
— Вот теперь уж… — торопился он сказать, отирая
лоб и смахивая платком пыль с платья, — пожалуйте ручку! Как бежал — собаки
по переулку за мной, чуть не съели…
Но когда узнала, что она и к обеду не может прийти, она встревожилась за ее здоровье и поднялась к ней сама. Отговорка простудой не обманула ее. Она
по лицу увидала, а потом, поправляя косу, незаметно дотронулась до
лба и удостоверилась, что простуды нет.
Он подумал немного, потупившись, крупные складки показались у него на
лбу, потом запер дверь, медленно засучил рукава и, взяв старую вожжу, из висевших на гвозде, начал отвешивать медленные, но тяжелые удары
по чему ни попало.
И вдруг из-за скал мелькнул яркий свет, задрожали листы на деревьях, тихо зажурчали струи вод. Кто-то встрепенулся в ветвях, кто-то пробежал
по лесу; кто-то вздохнул в воздухе — и воздух заструился, и луч озолотил бледный
лоб статуи; веки медленно открылись, и искра пробежала
по груди, дрогнуло холодное тело, бледные щеки зардели, лучи упали на плечи.
Но чертить зрачки, носы, линии
лба, ушей и рук
по сту раз — ему было до смерти скучно.
В глазах был испуг и тревога. Она несколько раз трогала
лоб рукой и села было к столу, но в ту же минуту встала опять, быстро сдернула с плеч платок и бросила в угол за занавес, на постель, еще быстрее отворила шкаф, затворила опять, ища чего-то глазами
по стульям, на диване — и, не найдя, что ей нужно, села на стул, по-видимому, в изнеможении.
Искоса только я оглядывал ее темненькое старенькое платьице, довольно грубые, почти рабочие руки, совсем уж грубые ее башмаки и сильно похудевшее лицо; морщинки уже прорезывались у нее на
лбу, хотя Антонина Васильевна и сказала мне потом, вечером,
по ее уходе: «Должно быть, ваша maman была когда-то очень недурна собой».
Я присел на кровати, холодный пот выступил у меня на
лбу, но я чувствовал не испуг: непостижимое для меня и безобразное известие о Ламберте и его происках вовсе, например, не наполнило меня ужасом, судя
по страху, может быть безотчетному, с которым я вспоминал и в болезни и в первые дни выздоровления о моей с ним встрече в тогдашнюю ночь.
Он потер себе
лоб рукой и прошелся
по комнате.
Накамура, как медведь, неловко влезал на место, где сидели полномочные, сжимал,
по привычке многих японцев, руки в кулаки и опирал их о колени, морщил
лоб и говорил с важностью.
Дует ли ветер прямо в
лоб и пятит назад — «чудесно! — восхищается он, —
по полтора узла идем!» На него не действует никакая погода.
Не успели мы расположиться в гостиной, как вдруг явились, вместо одной, две и даже две с половиною девицы: прежняя, потом сестра ее, такая же зрелая дева, и еще сестра, лет двенадцати. Ситцевое платье исчезло, вместо него появились кисейные спенсеры, с прозрачными рукавами, легкие из муслинь-де-лень юбки. Сверх того, у старшей была синева около глаз, а у второй на носу и на
лбу по прыщику; у обеих вид невинности на лице.
Вот идут
по трапу и ступают на палубу, один за другим, и старые и молодые японцы, и об одной, и о двух шпагах, в черных и серых кофтах, с особенно тщательно причесанными затылками, с особенно чисто выбритыми
лбами и бородой, — словом, молодец к молодцу: длиннолицые и круглолицые, самые смуглые, и изжелта, и посветлее, подслеповатые и с выпученными глазами, то донельзя гладкие, то до невозможности рябые.
Я налил ему и Эйноске
по бокалу шампанского: они стали было отнекиваться и от этого, но Кавадзи махнул головой, и они, поклонившись ему до земли, выпили с жадностью, потом обратили признательный взгляд ко мне и подняли бокалы ко
лбу в знак благодарности.