Неточные совпадения
Он поскорей звонит. Вбегает
К нему слуга француз Гильо,
Халат и туфли
предлагаетИ подает ему белье.
Спешит Онегин одеваться,
Слуге велит приготовляться
С ним вместе ехать и с собой
Взять также ящик боевой.
Готовы санки беговые.
Он
сел, на мельницу летит.
Примчались. Он слуге велит
Лепажа стволы роковые
Нести за ним, а лошадям
Отъехать в поле к двум дубкам.
Любаша бесцеремонно прервала эту речь,
предложив дяде Мише покушать. Он молча согласился,
сел к столу, взял кусок ржаного хлеба, налил стакан молока, но затем встал и пошел по комнате, отыскивая, куда сунуть окурок папиросы. Эти поиски тотчас упростили его в глазах Самгина, он уже не мало видел людей, жизнь которых стесняют окурки и разные иные мелочи, стесняют, разоблачая в них обыкновенное человечье и будничное.
Втолкнув Самгина в дверь кабинета, он усадил его на диван,
сел в кресло против него, наклонился и
предложил...
—
Садитесь на кушетку, —
предложила Тося, подвигаясь. — Евгений Васильевич рассказывает интересно.
— Доверитель мой
предлагает: отказаться от предъявленного им иска к обществу крестьян
села Песочного, а общество должно отказаться от встречного иска к нему, Ногайцеву.
Удовлетворив просьбу, Варвара
предложила ему чаю, он благодарно и с достоинством
сел ко столу, но через минуту встал и пошел по комнате, осматривая гравюры, держа руки в карманах брюк.
—
Садитесь за мой стол, —
предложила Лиз, а когда он сделал это, спросила...
Суховато и очень в нос говорила французские фразы, играя лорнетом пред своим густо напудренным лицом, и, прежде чем
предложить гостям
сесть, удобно уселась сама.
Бердников любезно
предложил ему
сесть рядом, Попов, с сигарой в зубах,
сел на переднее сиденье, широко расставив ноги.
— Пожалуйте чайку выпить, —
предложил он звучным голосом,
садясь к столу, против самовара.
Она положила их на два стула, а Обломов вскочил и
предложил ей самой третий, но она не
села; это было не в ее привычках: она вечно на ногах, вечно в заботе и в движении.
Экая скука! да еще
предлагает на общий счет проложить дорогу в большое торговое
село, с мостом через речку, просит три тысячи денег, хочет, чтоб я заложил Обломовку…
— Да
сядьте, пожалуйста; что вы стоите? —
предлагал он ей.
— Я вот что сделаю, Марфа Васильевна: побегу вперед,
сяду за куст и объяснюсь с ней в любви голосом Бориса Павловича… —
предложил было ей, тоже шепотом, Викентьев и хотел идти.
Хозяйка
предложила Нехлюдову тарантас доехать до полуэтапа, находившегося на конце
села, но Нехлюдов предпочел идти пешком. Молодой малый, широкоплечий богатырь, работник, в огромных свеже-вымазанных пахучим дегтем сапогах, взялся проводить. С неба шла мгла, и было так темно, что как только малый отделялся шага на три в тех местах, где не падал свет из окон, Нехлюдов уже не видал его, а слышал только чмоканье его сапог по липкой, глубокой грязи.
Предложив им
садиться, он спросил, чем может служить им, и, узнав о желании Нехлюдова видеть теперь же Маслову, послал за нею надзирателя и приготовился отвечать на вопросы, которые англичанин тотчас же начал через Нехлюдова делать ему.
Смотритель
сел у письменного стола и
предложил Нехлюдову стул, стоявший тут же. Нехлюдов
сел и стал рассматривать людей, бывших в комнате.
Пухлый приказчик в рубахе за стойкой и бывшие когда-то белыми половые, за отсутствием посетителей сидевшие у столов, с любопытством оглядели непривычного гостя и
предложили свои услуги. Нехлюдов спросил сельтерской воды и
сел подальше от окна к маленькому столику с грязной скатертью.
Принимает Елисеев скромно одетого человека в своем роскошном кабинете, сидя в кресле у письменного стола, и даже не
предлагает ему
сесть.
Деятельность этого нового земства главным образом выразилась в развитии народного образования. В уезде школы открывались десятками, а в больших
селах, как Суслон, были открыты по две школы. Пропагандировал школьное дело Харченко, и ему даже
предлагали быть инспектором этих школ, но он отказался. Газета, типография и библиотека отнимали почти все время, а новых помощников было мало, да и те были преимущественно женщины, как Устенька.
—
Садитесь, —
предложила она. — У нас все так скоро случилось, что даже не успели оповестить родных. Уж вы извините. Ведь и ваша свадьба тоже скороспелкой вышла. Это прежде тянули по полугоду, да и Симон Михеич очень уж торопил.
— Вы
садитесь вот сюда, рядом со мной, и потолкуем, —
предложила она.
То, что он
предложил войти к нему не через дверь, а через окно, еще более подняло его в моих глазах. Он
сел на ящик, поставил меня перед собой, отодвинул, придвинул снова и наконец спросил негромко...
Он только заметил, что она хорошо знает дорогу, и когда хотел было обойти одним переулком подальше, потому что там дорога была пустыннее, и
предложил ей это, она выслушала, как бы напрягая внимание, и отрывисто ответила: «Всё равно!» Когда они уже почти вплоть подошли к дому Дарьи Алексеевны (большому и старому деревянному дому), с крыльца вышла одна пышная барыня и с нею молодая девица; обе
сели в ожидавшую у крыльца великолепную коляску, громко смеясь и разговаривая, и ни разу даже и не взглянули на подходивших, точно и не приметили.
Как-то в разговоре с Энгельгардтом царь
предложил ему посылать нас дежурить при императрице Елизавете Алексеевне во время летнего ее пребывания в Царском
Селе, говоря, что это дежурство приучит молодых людей быть развязнее в обращении и вообще послужит им в пользу.
Покуда он потом
сел на извозчика и ехал к m-me Пиколовой, мысль об театре все больше и больше в нем росла. «Играть будут, вероятно, в настоящем театре, — думал он, — и, следовательно, можно будет сыграть большую пьесу.
Предложу им «Гамлета»!» — Возраст Ромео для него уже прошел, настала более рефлексивная пора — пора Гамлетов.
— Отодвиньте ящик в правой тумбочке, там есть красный альбом, —
предлагал Прейн, выделывая за ширмой какие-то странные антраша на одной ноге, точно он
садился на лошадь. — Тут есть кое-что интересное из детской жизни, как говорит Летучий… А другой, синий альбом, собственно, память сердца. Впрочем, и его можете смотреть, свои люди.
—
Садитесь, пожалуйста! —
предложил еще раз Лаптев, рассматривая коренастую фигуру человека, приготовившегося умирать у знамени. — Ваши слова могут сделать большую честь каждому общественному деятелю…
—
Садитесь! —
предложила мать, подавая на стол горячее. За обедом Андрей рассказал о Рыбине. И, когда он кончил, Павел с сожалением воскликнул...
— Ромашов,
садитесь со мной, —
предложил он, — хорошо?
В
селе, из которого был портной, пять богатых крестьян снимали у помещика за 1100 рублей 105 десятин пахотной, черной, как деготь, жирной земли и раздавали ее мужичкам же, кому по 18, кому по 15 рублей. Ни одна земля не шла ниже двенадцати. Так что барыш был хороший. Сами покупщики брали себе по пяти десятин, и земля эта приходилась им даром. Умер у этих мужиков товарищ, и
предложили они хромому портному итти к ним в товарищи.
Принял он меня, во-первых, самым, то есть, безобразнейшим образом: ни сам не
садится, ни мне не
предлагает.
После этого чайного завтрака все стали расходиться. М-r ле Гран ушел с своим воспитанником упражняться в гимнастике; княгиня велела перенести свое кресло на террасу, причем князь заметил ей, что не ветрено ли там, но княгиня сказала, что ничего — не ветрено. Нетльбет перешла тоже на террасу, молча
села и, с строгим выражением в лице, принялась вышивать бродери. После того князь
предложил Калиновичу, если он не устал, пройтись в поле. Тот изъявил, конечно, согласие.
— Очень рад, любезнейший Яков Васильич, познакомиться с вами, — встретил его тот несколько обязательным тоном, но в то же время сейчас любезно
предложил ему стул и сам
сел.
Их скромно сопровождала знакомая уж нам фигура Прохорова, который был один из претендующих родственников и который на этот раз не горланил, как некогда в земском суде, а смиренно, держа под мышкой ваточную фуражку, стал было у притолоки; но губернатор движением головы
предложил ему
сесть, и Прохоров, щепетильно и едва касаясь краешка, уселся на отдаленное кресло.
«Нет, — думала она, — без бога, видно, ни на шаг». Она
предложила Александру поехать с ней к обедне в ближайшее
село, но он проспал два раза, а будить она его не решалась. Наконец она позвала его вечером ко всенощной. «Пожалуй», — сказал Александр, и они поехали. Мать вошла в церковь и стала у самого клироса, Александр остался у дверей.
Он довел ее до галереи между колоннами, усадил на стул, а сам стал сбоку, немного позади. Увидев его смущенное, несчастное лицо, она пожалела его и
предложила ему
сесть рядом.
Желтков, совершенно растерявшись, опустился вдруг на диван и пролепетал омертвевшими губами: «Прошу, господа,
садиться». Но, должно быть, вспомнил, что уже безуспешно
предлагал то же самое раньше, вскочил, подбежал к окну, теребя волосы, и вернулся обратно на прежнее место. И опять его дрожащие руки забегали, теребя пуговицы, щипля светлые рыжеватые усы, трогая без нужды лицо.
Введя гостя своего в спальню, губернский предводитель
предложил ему
сесть на диванчик. Марфин, под влиянием своих собственных мыслей, ничего, кажется, не видевший, где он, опустился на этот диванчик. Хозяин все с более и более возрастающим нетерпением в лице поместился рядом с ним.
По окончании обеда князь все-таки не уезжал. Лябьев, не зная, наконец, что делать с навязчивым и беспрерывно болтающим гостем,
предложил ему
сесть играть в карты. Князь принял это предложение с большим удовольствием. Стол для них приготовили в кабинете, куда они и отправились, а дамы и Углаков уселись в зале, около рояля, на клавишах которого Муза Николаевна начала перебирать.
Засим оба они пожали друг другу руки, и Ахилла
предложил Термосесову
сесть на то кресло, за которым стоял, но Термосесов вежливо отклонил эту честь и поместился на ближайшем стуле, возле отца Захарии, меж тем как верный законам своей рутинной школы Препотенский отошел как можно дальше и
сел напротив отворенной двери в зал.
Она
предложила ему
сесть и, спросив его, пьет ли он кофей, велела подать.
Жизнь его шла суетно и бойко, люди всё теснее окружали, и он стал замечать, что руки их направлены к его карманам. То один, то другой из деловых людей города тайно друг от друга
предлагали ему вступить с ними в компанию, обещая золотые барыши, и всё чаще являлся крепенький Сухобаев,
садился против хозяина и, спрятав глазки, убедительно говорил...
Она спросила так серьёзно, что старик, усмехнувшись помимо воли,
предложил ей
сесть. Шаркая ногою о пол, она смотрела в лицо Кожемякина прозрачно-синими глазами, весело оскалив зубы, и просила о чём-то, а он, озадаченный её смелостью, плохо понимая слова, мигал утомлёнными глазами и бормотал...
Поляки
предлагают нам мир — и покрывают пеплом
сел и городов всю землю русскую!
—
Садись рядом? —
предложил Лунёв.
И потом так же спокойно рассказывает о встрече со стариком, который просит его подвезти.
Предлагает ему
сесть рядом с собой, но тот, бывший барский камердинер, после объявления воли выброшенный наследниками за старостью и недовольный всем, еще помнит барскую дисциплину и, отказавшись,
садится рядом с ямщиком на облучок, ворчит и ругает все новое, даже волю.
Представьте себе такое положение: вы приходите по делу к одному из досужих русских людей, вам
предлагают стул, и в то время, как вы
садитесь трах! — задние ножки у стула подгибаются! Вы падаете с размаху на пол, расшибаете затылок, а хозяин с любезнейшею улыбкой говорит...
—
Садитесь к огоньку, —
предложил мне фабричный.
Чрез несколько минут обед кончился. Офицер закурил сигарку и
сел опять возле окна; Степан Кондратьевич, поглядывая на него исподлобья, вышел в другую комнату; студенты остались в столовой; а Зарецкой,
предложив бокал шампанского французу, который в свою очередь потчевал его лафитом, завел с ним разговор о политике.