Неточные совпадения
В среду в 11 часов,
пришедши на бульвар, Лопухов довольно долго ждал Верочку и начинал уже тревожиться; но вот и она, так спешит.
Что тут винить с натянутой регуловской точки зрения человека, — надобно винить грустную
среду,
в которой всякое благородное чувство передается, как контрабанда, под полой да затворивши двери; а сказал слово громко — так день целый и думаешь, скоро ли
придет полиция…
Долго оторванная от народа часть России прострадала молча, под самым прозаическим, бездарным, ничего не дающим
в замену игом. Каждый чувствовал гнет, у каждого было что-то на сердце, и все-таки все молчали; наконец
пришел человек, который по-своему сказал что. Он сказал только про боль, светлого ничего нет
в его словах, да нет ничего и во взгляде. «Письмо» Чаадаева — безжалостный крик боли и упрека петровской России, она имела право на него: разве эта
среда жалела, щадила автора или кого-нибудь?
В известный год моей жизни, который я считаю счастливым, я
пришел в соприкосновение и вступил
в общение с новой для меня
средой народных богоискателей, познакомился с бродячей народной религиозной Россией.
1922 год. Все-таки собирались «
среды». Это уж было не на Большой Молчановке, а на Большой Никитской,
в квартире С. Н. Лентовской. «
Среды» назначались не регулярно. Время от времени «дядя Володя»
присылал приглашения, заканчивавшиеся так...
Вообще он относился к
среде с большим благодушием, ограждая от неправды только небольшой круг, на который имел непосредственное влияние. Помню несколько случаев, когда он
приходил из суда домой глубоко огорченный. Однажды, когда мать, с тревожным участием глядя
в его расстроенное лицо, подала ему тарелку супу, — он попробовал есть, съел две — три ложки и отодвинул тарелку.
— Я хочу видеть! — вскинулась генеральша. — Где этот портрет? Если ему подарила, так и должен быть у него, а он, конечно, еще
в кабинете. По
средам он всегда
приходит работать и никогда раньше четырех не уходит. Позвать сейчас Гаврилу Ардалионовича! Нет, я не слишком-то умираю от желания его видеть. Сделайте одолжение, князь, голубчик, сходите
в кабинет, возьмите у него портрет и принесите сюда. Скажите, что посмотреть. Пожалуйста.
Приходит день, когда Александров и трое его училищных товарищей получают печатные бристольские карточки с приглашением пожаловать на бракосочетание Юлии Николаевны Синельниковой с господином Покорни, которое последует такого-то числа и во столько-то часов
в церкви Константиновского межевого института. Свадьба как раз приходилась на отпускной день, на
среду. Юнкера с удовольствием поехали.
В среду,
в которую Егор Егорыч должен был приехать
в Английский клуб обедать, он поутру получил радостное письмо от Сусанны Николаевны, которая писала, что на другой день после отъезда Егора Егорыча
в Петербург к нему приезжал старик Углаков и рассказывал, что когда генерал-губернатор узнал о столь строгом решении участи Лябьева, то
пришел в удивление и негодование и, вызвав к себе гражданского губернатора, намылил ему голову за то, что тот пропустил такой варварский приговор, и вместе с тем обещал ходатайствовать перед государем об уменьшении наказания несчастному Аркадию Михайлычу.
Артель просидела
в кустах уже день, переночевала, и другой день клонился к вечеру, а Бурана все не было. Послали татарина
в казарму; пробравшись туда тихонько, он вызвал старого арестанта Боброва, приятеля Василия, имевшего
в среде арестантов вес и влияние. На следующее утро Бобров
пришел в кусты к беглецам.
«Выпрямилась», — подумал я по прочтении этого письма. Мне опять вспомнилась молодая искалеченная лиственница… Даже эти побои… Вероятно, Марье
приходит при этом
в голову, что, — не будь всего того, что вырвало ее из родной
среды, — какой-нибудь «чоловiк Тимiш» где-нибудь
в своей губернии так же напивался бы, так же куражился, так же поколачивал бы ее
в родной деревне… На то он «чоловiк», свой, родной, «законный».
Мертвых будто бы воскрешали они, а те, слышь, только прикидывались мертвыми, на небеса возносились и с крыши падали; кто поумнее, ждал облака, чтоб ехать на нем
в горние селения, но облако не
приходило, и чудотворец возвещал, что
в среде пришедших видеть вознесение его есть грешники, оттого не было и чуда.
Общее было
в то время, обоих сильно и глубоко мучившее, — «чувство зависимости», — зависимости «души» человека от сил, стоящих выше его, —
среды, наследственности, физиологии, возраста; ощущение непрочности всего, к чему
приходишь «разумом», мыслью.
По приезде
в Петербург цесаревна тотчас приобрела большую популярность
в среде гвардейских солдат, вступила с ними
в такие сношения,
в каких находилась прежде со слобожанами Покровской слободы: крестила у них детей, бывала на их свадьбах; солдат именинник
приходил к ней, по старому обычаю, с именинным пирогом и получал от нее подарки и чарку анисовки, которую, как хозяйка, Елизавета и сама выпивала за здоровье именинника.