Неточные совпадения
— Хотите простокваши? Маша,
пришли нам сюда простокваши или малины, — обратился он
к жене. — Нынче замечательно поздно малина держится.
Левин часто любовался на эту жизнь, часто испытывал чувство зависти
к людям, живущим этою жизнью, но нынче в первый paз, в особенности под впечатлением того, что он видел в отношениях Ивана Парменова
к его молодой
жене, Левину в первый раз ясно
пришла мысль о том, что от него зависит переменить ту столь тягостную, праздную, искусственную и личную жизнь, которою он жил, на эту трудовую, чистую и общую прелестную жизнь.
Художник Михайлов, как и всегда, был за работой, когда ему принесли карточки графа Вронского и Голенищева. Утро он работал в студии над большою картиной.
Придя к себе, он рассердился на
жену за то, что она не умела обойтись с хозяйкой, требовавшею денег.
К этому удовольствию примешивалось еще и то, что ему
пришла мысль, что, когда это дело сделается, он
жене и близким знакомым будет задавать вопрос: «какая разница между мною и Государем?
К ней, из недалекой деревушки, часто
приходят два уже дряхлые старичка — муж с
женою.
Пришел Спивак, наклонился
к жене и сказал...
Варвара возвратилась около полуночи. Услышав ее звонок, Самгин поспешно зажег лампу, сел
к столу и разбросал бумаги так, чтоб видно было: он давно работает. Он сделал это потому, что не хотел говорить с
женою о пустяках. Но через десяток минут она
пришла в ночных туфлях, в рубашке до пят, погладила влажной и холодной ладонью его щеку, шею.
А тут то записка
к жене от какой-нибудь Марьи Петровны, с книгой, с нотами, то
прислали ананас в подарок или у самого в парнике созрел чудовищный арбуз — пошлешь доброму приятелю
к завтрашнему обеду и сам туда отправишься…
—
К моей Уленьке, как
к жене кесаря, не смеет коснуться и подозрение!.. — с юмором заметил Козлов. —
Приходи же — я ей скажу…
Он не договорил и задумался. А он ждал ответа на свое письмо
к жене. Ульяна Андреевна недавно написала
к хозяйке квартиры, чтобы ей
прислали… теплый салоп, оставшийся дома, и дала свой адрес, а о муже не упомянула. Козлов сам отправил салоп и написал ей горячее письмо — с призывом, говорил о своей дружбе, даже о любви…
Я же, верьте чести моей, если б сам когда потом впал в такую же нужду, а вы, напротив, были бы всем обеспечены, — то прямо бы
к вам
пришел за малою помощью,
жену бы и дочь мою
прислал»…
Кроме старообрядцев, на Амагу жила еще одна семья удэгейцев, состоящая из старика мужа, его
жены и трех взрослых сыновей.
К чести старообрядцев нужно сказать, что,
придя на Амагу, они не стали притеснять туземцев, а, наоборот, помогли им и начали учить земледелию и скотоводству; удэгейцы научились говорить по-русски, завели лошадей, рогатый скот и построили баню.
— В Тугилово,
к Берестовым. Поварова
жена у них именинница и вчера
приходила звать нас отобедать.
Одной февральской ночью, часа в три,
жена Вадима
прислала за мной; больному было тяжело, он спрашивал меня, я подошел
к нему и тихо взял его за руку, его
жена назвала меня, он посмотрел долго, устало, не узнал и закрыл глаза.
На другой день утром мы нашли в зале два куста роз и огромный букет. Милая, добрая Юлия Федоровна (
жена губернатора), принимавшая горячее участие в нашем романе,
прислала их. Я обнял и расцеловал губернаторского лакея, и потом мы поехали
к ней самой. Так как приданое «молодой» состояло из двух платьев, одного дорожного и другого венчального, то она и отправилась в венчальном.
То вдруг снилось ему, что
жена вовсе не человек, а какая-то шерстяная материя; что он в Могилеве
приходит в лавку
к купцу.
Сидит такой у нас один, и
приходит к нему
жена и дети, мал мала меньше… Слез-то, слез-то сколько!.. Просят смотрителя отпустить его на праздник, в ногах валяются…
Однажды
жена его
пришла к моей матери экстренно, испуганная, и сказала, что «у Игнатия вышли неприятности в гимназии».
— И окажу… — громко начал Полуянов, делая жест рукой. — Когда я жил в ссылке, вы, Галактион Михеич, увели
к себе мою
жену… Потом я вернулся из ссылки, а она продолжала жить. Потом вы ее прогнали… Куда ей деваться? Она и
пришла ко мне… Как вы полагаете, приятно это мне было все переносить? Бедный я человек, но месть я затаил-с… Сколько лет питался одною злобой и, можно сказать, жил ею одной. И бедный человек желает мстить.
Ну, вот и
пришли они, мать с отцом, во святой день, в прощеное воскресенье, большие оба, гладкие, чистые; встал Максим-то против дедушки — а дед ему по плечо, — встал и говорит: «Не думай, бога ради, Василий Васильевич, что
пришел я
к тебе по приданое, нет,
пришел я отцу
жены моей честь воздать».
Вот как выражает Белинский свою социальную утопию, свою новую веру: «И настанет время, — я горячо верю этому, настанет время, когда никого не будут жечь, никому не будут рубить головы, когда преступник, как милости и спасения, будет молить себе конца, и не будет ему казни, но жизнь останется ему в казнь, как теперь смерть; когда не будет бессмысленных форм и обрядов, не будет договоров и условий на чувства, не будет долга и обязанностей, и воля будет уступать не воле, а одной любви; когда не будет мужей и
жен, а будут любовники и любовницы, и когда любовница
придет к любовнику и скажет: „я люблю другого“, любовник ответит: „я не могу быть счастлив без тебя, я буду страдать всю жизнь, но ступай
к тому, кого ты любишь“, и не примет ее жертвы, если по великодушию она захочет остаться с ним, но, подобно Богу, скажет ей: хочу милости, а не жертв…
Один немец старик
пришел с
женой к сыну Готлибу.
Читатели наши, конечно, помнят историю молодого Жадова, который, будучи племянником важной особы, раздражает дядю своим либерализмом и лишается его благосклонности, а потом, женившись на хорошенькой и доброй, но бедной и глупой Полине и потерпевши несколько времени нужду и упреки
жены,
приходит опять
к дяде — уже просить доходного места.
Пожил там с неделю, вызнал и сейчас
к жене Спиридона вечерком
прихожу: «Я и есть твой самый муж Спиридон».
…Письмо ваше от 4 октября получил я в Петербурге, куда мне
прислала его
жена. Там я не имел возможности заняться перепиской. Все время проводил в болтовне дома с посетителями и старыми товарищами и друзьями.
К жене я возвратился 8-го числа…
Оставаясь в городе, он стал осаждать Полиньку беспрерывными требованиями вспомоществования,
приходил к ней, заводил дебош и, наконец, обратился
к полиции с требованием обязать
жену к совместному с ним сожительству.
— Вы знаете, мне все равно, что трефное, что кошерное. Я не признаю никакой разницы. Но что я могу поделать с моим желудком! На этих станциях черт знает какой гадостью иногда накормят. Заплатишь каких-нибудь три-четыре рубля, а потом на докторов пролечишь сто рублей. Вот, может быть, ты, Сарочка, — обращался он
к жене, — может быть, сойдешь на станцию скушать что-нибудь? Или я тебе
пришлю сюда?
Одна из семи
жен Мавлютки была тут же заочно назначена в эту должность: она всякий день должна была
приходить к нам и приводить с собой кобылу, чтоб, надоив нужное количество молока, заквасить его в нашей посуде, на глазах у моей матери, которая имела непреодолимое отвращение
к нечистоте и неопрятности в приготовлении кумыса.
— До начальника губернии, — начал он каким-то размышляющим и несколько лукавым тоном, — дело это, надо полагать, дошло таким манером: семинарист
к нам из самых этих мест, где убийство это произошло, определился в суд; вот он
приходит к нам и рассказывает: «Я, говорит, гулял у себя в селе, в поле… ну, знаете, как обыкновенно молодые семинаристы гуляют… и подошел, говорит, я
к пастуху попросить огня в трубку, а в это время
к тому подходит другой пастух — из деревни уж Вытегры; сельский-то пастух и спрашивает: «Что ты, говорит, сегодня больно поздно вышел со стадом?» — «Да нельзя, говорит, было: у нас сегодня ночью у хозяина сын
жену убил».
Я знаю, Шульгович мне на это ответит: «Тогда
придут к нам нежданно и отнимут у нас земли и дома, вытопчут пашни, уведут наших
жен и сестер».
Как-то раз зашел
к нам старик Покровский. Он долго с нами болтал, был не по-обыкновенному весел, бодр, разговорчив; смеялся, острил по-своему и наконец разрешил загадку своего восторга и объявил нам, что ровно через неделю будет день рождения Петеньки и что по сему случаю он непременно
придет к сыну; что он наденет новую жилетку и что
жена обещалась купить ему новые сапоги. Одним словом, старик был счастлив вполне и болтал обо всем, что ему на ум попадалось.
Впрочем, больше всех гроза разразилась над Экзархатовым, который крепился было месяца четыре, но, получив январское жалованье, не вытерпел и выпил; домой
пришел, однако, тихий и спокойный; но
жена, по обыкновению, все-таки начала его бранить и стращать, что пойдет
к новому смотрителю жаловаться.
—
Приходи к нам, — сказал он, —
жена очень хочет видеть тебя.
— Дядюшка, что бы сказать? Вы лучше меня говорите… Да вот я приведу ваши же слова, — продолжал он, не замечая, что дядя вертелся на своем месте и значительно кашлял, чтоб замять эту речь, — женишься по любви, — говорил Александр, — любовь пройдет, и будешь жить привычкой; женишься не по любви — и
придешь к тому же результату: привыкнешь
к жене. Любовь любовью, а женитьба женитьбой; эти две вещи не всегда сходятся, а лучше, когда не сходятся… Не правда ли, дядюшка? ведь вы так учили…
— Я знаю, что
к Шатову
пришла жена и родила ребенка, — вдруг заговорил Виргинский, волнуясь, торопясь, едва выговаривая слова и жестикулируя. — Зная сердце человеческое… можно быть уверенным, что теперь он не донесет… потому что он в счастии… Так что я давеча был у всех и никого не застал… так что, может быть, теперь совсем ничего и не надо…
— Вы врете,
к вам совсем не
пришла жена. Это… это вы просто хотите куда-нибудь убежать.
Он преимущественно призывался выслушивать его роман в секретных чтениях наедине, просиживал по шести часов сряду столбом; потел, напрягал все свои силы, чтобы не заснуть и улыбаться;
придя домой, стенал вместе с длинноногою и сухопарою
женой о несчастной слабости их благодетеля
к русской литературе.
— Ну так знайте, что Шатов считает этот донос своим гражданским подвигом, самым высшим своим убеждением, а доказательство, — что сам же он отчасти рискует пред правительством, хотя, конечно, ему много простят за донос. Этакой уже ни за что не откажется. Никакое счастье не победит; через день опомнится, укоряя себя, пойдет и исполнит.
К тому же я не вижу никакого счастья в том, что
жена, после трех лет,
пришла к нему родить ставрогинского ребенка.
— Видно, что вы любите
жену после Швейцарии. Это хорошо, если после Швейцарии. Когда надо чаю,
приходите опять.
Приходите всю ночь, я не сплю совсем. Самовар будет. Берите рубль, вот. Ступайте
к жене, я останусь и буду думать о вас и о вашей
жене.
—
К нему
жена пришла. Она проснулась и
присылала у меня: где он?
Тулузов между тем, давно уже слышавший, что
жена возвратилась, и тщетно ожидая, что она
придет к нему с должным донесением, потерял, наконец, терпение и сам вошел
к ней.
Целые два дня после того старый аптекарь ничего не предпринимал и ничего не говорил
жене. Наконец, на третий день, когда она
к нему
пришла в кабинет, заискивающая и ласкающаяся, он проговорил ей...
Скажи мне, что бы ты сделал или сказал; если бы я
пришла к тебе и сказала: «Милый Сергей, вот я, твоя
жена, которая никого не* любила, кроме тебя, никого не полюбит, кроме тебя, и я сегодня изменила тебе.
Жена и дочь
приходили к нему прощаться; обе ужасно плакали.
— Тсс… или я рассержусь и никогда больше не
приду к тебе. Разве не все решено, не все кончено между нами? Разве я не твоя
жена? Разве
жена расстается с мужем?
Карпу Кондратьичу иногда
приходило в голову, что
жена его напрасно гонит бедную девушку, он пробовал даже заговаривать с нею об этом издалека; но как только речь подходила
к большей определительности, он чувствовал такой ужас, что не находил в себе силы преодолеть его, и отправлялся поскорее на гумно, где за минутный страх вознаграждал себя долгим страхом, внушаемым всем вассалам.
Как я ни привык ко всевозможным выходкам Пепки, но меня все-таки удивляли его странные отношения
к жене. Он изредка навещал ее и возвращался в «Федосьины покровы» злой. Что за сцены происходили у этой оригинальной четы, я не знал и не желал знать. Аграфена Петровна стеснялась теперь
приходить ко мне запросто, и мы виделись тоже редко. О сестре она не любила говорить.
Последние слова сына, голос, каким были они произнесены, вырвали из отцовского сердца последнюю надежду и окончательно его сломили. Он закрыл руками лицо, сделал безнадежный жест и безотрадным взглядом окинул Оку, лодки, наконец, дом и площадку. Взгляд его остановился на
жене… Первая мысль старушки, после того как прошел страх, была отыскать Ванюшу, который не
пришел к завтраку.
Легко человеку, который
пришел к сознанию того, что он действительно нужен для других; но женщина,
жена?
По субботам и перед праздниками хозяин уезжал из лавки ко всенощной, а
к приказчику
приходила его
жена или сестра, и он отправлял с ними домой кулёк рыбы, икры, консервов.