Неточные совпадения
Городничий. Ступай сейчас за частным
приставом; или нет, ты мне нужен.
Скажи там кому-нибудь, чтобы как можно поскорее ко мне частного
пристава, и приходи сюда.
Налив стаканчик дедушке,
Опять
пристали странники:
«Уважь!
скажи нам, Власушка,
Какая тут статья?»
— Да пустяки!
«А вы что ж не танцуете? —
Сказал Последыш барыням
И молодым сынам. —
Танцуйте!» Делать нечего!
Прошлись они под музыку.
Старик их осмеял!
Качаясь, как на палубе
В погоду непокойную,
Представил он, как тешились
В его-то времена!
«Спой, Люба!» Не хотелося
Петь белокурой барыне,
Да старый так
пристал!
Часа через два, когда все на
пристани умолкло, я разбудил своего казака. «Если я выстрелю из пистолета, —
сказал я ему, — то беги на берег». Он выпучил глаза и машинально отвечал: «Слушаю, ваше благородие». Я заткнул за пояс пистолет и вышел. Она дожидалась меня на краю спуска; ее одежда была более нежели легкая, небольшой платок опоясывал ее гибкий стан.
Но, увы! комендант ничего не мог
сказать мне решительного. Суда, стоящие в
пристани, были все — или сторожевые, или купеческие, которые еще даже не начинали нагружаться. «Может быть, дня через три, четыре придет почтовое судно, —
сказал комендант, — и тогда — мы увидим». Я вернулся домой угрюм и сердит. Меня в дверях встретил казак мой с испуганным лицом.
Ах, да! я ведь тебе должен
сказать, что в городе все против тебя; они думают, что ты делаешь фальшивые бумажки,
пристали ко мне, да я за тебя горой, наговорил им, что с тобой учился и отца знал; ну и, уж нечего говорить, слил им пулю порядочную.
Вот, некогда, на берегу морском,
При стаде он своём
В день ясный сидя
И видя,
Что на Море едва колышется вода
(Так Море присмирело),
И плавно с
пристани бегут по ней суда:
«Мой друг!»
сказал: «опять ты денег захотело,
Но ежели моих — пустое дело!
Вожеватов (Ивану). Так ты
скажи, как
приставать станут.
— Вы просите за Гринева? —
сказала дама с холодным видом. — Императрица не может его простить. Он
пристал к самозванцу не из невежества и легковерия, но как безнравственный и вредный негодяй.
— Выпейте с нами, мудрец, —
приставал Лютов к Самгину. Клим отказался и шагнул в зал, встречу аплодисментам. Дама в кокошнике отказалась петь, на ее место встала другая, украинка, с незначительным лицом, вся в цветах, в лентах, а рядом с нею — Кутузов. Он снял полумаску, и Самгин подумал, что она и не нужна ему, фальшивая серая борода неузнаваемо старила его лицо. Толстый маркиз впереди Самгина
сказал...
Это она
сказала на Сибирской
пристани, где муравьиные вереницы широкоплечих грузчиков опустошали трюмы барж и пароходов, складывали на берегу высокие горы хлопка, кож, сушеной рыбы, штучного железа, мешков риса, изюма, катили бочки цемента, селедок, вина, керосина, машинных масл. Тут шум работы был еще более разнообразен и оглушителен, но преобладал над ним все-таки командующий голос человека.
Лет тридцать тому назад было это: сижу я в ресторане, задумался о чем-то, а лакей, остроглазый такой, молоденький,
пристает: “Что прикажете подать?” — “Птичьего молока стакан!” — “Простите, говорит, птичье молоко все вышло!” Почтительно
сказал, не усмехнулся.
«Как спокойно он ведет себя», — подумал Клим и, когда
пристав вместе со штатским стали спрашивать его, тоже спокойно
сказал, что видел голову лошади за углом, видел мастерового, который запирал дверь мастерской, а больше никого в переулке не было.
Пристав отдал ему честь, а штатский спросил имя, фамилию Вараксина.
— Вот мы и у
пристани! Если вам жарко — лишнее можно снять, — говорил он, бесцеремонно сбрасывая с плеч сюртук. Без сюртука он стал еще более толстым и более остро засверкала бриллиантовая запонка в мягкой рубашке. Сорвал он и галстук, небрежно бросил его на подзеркальник, где стояла ваза с цветами. Обмахивая платком лицо, высунулся в открытое окно и удовлетворенно
сказал...
Наконец пришел толстый, чернобородый помощник
пристава, молча выслушал стороны и
сказал внушительным басом...
— Вы, однако, не доктор, —
приставал рябой. Жена дала ему конфету,
сказав...
А когда все это неистовое притихло, во двор вошел щеголеватый помощник полицейского
пристава, сопровождаемый бритым человеком в темных очках, вошел, спросил у Клима документы, передал их в руку человека в очках, тот посмотрел на бумаги и, кивнув головой в сторону ворот, сухо
сказал...
Бальзаминов (встает). Что ты ко мне
пристаешь! Что ты ко мне
пристаешь! Я тебе
сказал, что я слушать тебя не хочу. А ты все с насмешками да с ругательством! Ты думаешь, я вам на смех дался? Нет, погоди еще у меня!
— Тогда и
скажем, как получишь письмо, а между тем все будут знать, что мы жених и невеста, и мы будем видеться ежедневно. — Мне скучно, — прибавила она, — я томлюсь этими длинными днями; все замечают, ко мне
пристают, намекают лукаво на тебя… Все это мне надоело!
Если он
скажет что-нибудь наобум, она сейчас увидит, да тут-то и
пристанет.
—
Скажи же!.. —
приставала она.
— Вот этот желтый господин в очках, — продолжал Обломов, —
пристал ко мне: читал ли я речь какого-то депутата, и глаза вытаращил на меня, когда я
сказал, что не читаю газет.
Не
скажу тебе, что года через четыре она будет станцией дороги, что мужики твои пойдут работать насыпь, а потом по чугунке покатится твой хлеб к
пристани…
— Прощайте, мне некогда. С книгами не
приставай, сожгу, —
сказал Райский. — Ну, мудрец, по рожам узнающий влюбленных, — прощайте! Не знаю, встретимся ли опять…
«Вот ведь это кто все рассказывает о голубом небе да о тепле!» —
сказал Лосев. «Где же тепло? Подавайте голубое небо и тепло!..» —
приставал я. Но дед маленькими своими шажками проворно пошел к карте и начал мерять по ней циркулем градусы да чертить карандашом. «Слышите ли?» —
сказал я ему.
— «Так
пристанем к ближайшей!» —
сказал кто-то.
Сегодня, 19-го, явились опять двое, и, между прочим, Ойе-Саброски, «с маленькой просьбой от губернатора, —
сказали они, — завтра, 20-го, поедет князь Чикузен или Цикузен, от одной
пристани к другой в проливе, смотреть свои казармы и войска, так не может ли корвет немного отодвинуться в сторону, потому что князя будут сопровождать до ста лодок, так им трудно будет проехать».
С музыкой, в таком же порядке, как приехали, при ясной и теплой погоде, воротились мы на фрегат. Дорогой к
пристани мы заглядывали за занавески и видели узенькую улицу, тощие деревья и прятавшихся женщин. «И хорошо делают, что прячутся, чернозубые!» — говорили некоторые. «Кисел виноград…» —
скажете вы. А женщины действительно чернозубые: только до замужства хранят они естественную белизну зубов, а по вступлении в брак чернят их каким-то составом.
Однажды наши, приехав с берега, рассказывали, что на
пристани к ним подошел старик и чисто, по-русски,
сказал: «Здравия желаю, ваше благородие».
Мы ходили из лавки в лавку, купили несколько пачек сигар — оказались дрянные. Спрашивали, по поручению одного из товарищей, оставшихся на фрегате, нюхательного табаку — нам
сказали, что во всей Маниле нельзя найти ни одного фунта. Нас все потчевали европейскими изделиями: сукнами, шелковыми и другими материями, часами, цепочками; особенно француз в мебельном магазине так
приставал, чтоб купили у него цепочку, как будто от этого зависело все его благополучие.
«А вы куда изволите: однако в город?» — спросил он. «Да, в Якутск. Есть ли перевозчики и лодки?» — «Как не быть! Куда девается? Вот перевозчики!» —
сказал он, указывая на толпу якутов, которые стояли поодаль. «А лодки?» — спросил я, обращаясь к ним. «Якуты не слышат по-русски», — перебил смотритель и спросил их по-якутски. Те зашевелились, некоторые пошли к берегу, и я за ними. У
пристани стояли четыре лодки. От юрты до Якутска считается девять верст: пять водой и четыре берегом.
— Впрочем, мы после поговорим, —
сказал Селенин. — Иду, — обратился он к почтительно подошедшему к нему судебному
приставу. — Непременно надо видеться, — прибавил он, вздыхая. — Только застанешь ли тебя? Меня же всегда застанешь в 7 часов, к обеду. Надеждинская, — он назвал номер. — Много с тех пор воды утекло, — прибавил он уходя, опять улыбаясь одними губами.
— Вот поверим, —
сказал судебный
пристав и, достав из кармана лист, стал перекликать, глядя на вызываемых то через pince-nez, то сквозь него.
— Теперь пожалуйте, господа, в залу, — приятным жестом указывая на дверь,
сказал пристав.
—
Скажи ему, что нет и нынче не будет. Он в гостях, чего
пристают, — послышался женский голос из-за двери, и опять послышалась рапсодия, но опять остановилась, и послышался звук отодвигаемого стула. Очевидно, рассерженная пьянистка сама хотела сделать выговор приходящему не в урочный час назойливому посетителю.
— Вы простите меня за то, что я слишком много говорю о самом себе, — говорил Привалов останавливаясь. — Никому и ничего я не говорил до сих пор и не
скажу больше… Мне случалось встречать много очень маленьких людей, которые вечно ко всем
пристают со своим «я», — это очень скучная и глупая история. Но вы выслушайте меня до конца; мне слишком тяжело, больше чем тяжело.
Кто он — я теряюсь и мучаюсь, но это не Дмитрий Карамазов, знайте это, — и вот все, что я могу вам
сказать, и довольно, не
приставайте…
— Вот, дети, —
сказал он им, — учитель вам сыскан. Вы всё
приставали ко мне: выучи-де нас музыке и французскому диалекту: вот вам и француз, и на фортопьянах играет… Ну, мусье, — продолжал он, указывая на дрянные фортепьянишки, купленные им за пять лет у жида, который, впрочем, торговал одеколоном, — покажи нам свое искусство: жуэ!
Так, когда я ему
сказала, что непременно пойду с ним, он засмеялся и
сказал: «когда хотите, идите; только напрасно будет», — хотел проучить меня, как после
сказал: ему было досадно, что я
пристаю.
— Как ты заспался, батюшка, Адриан Прохорович, —
сказала Аксинья, подавая ему халат. — К тебе заходил сосед портной и здешний будочник забегал с объявлением, что сегодня частный [Частный — частный
пристав, полицейский чин, начальник «части».] именинник, да ты изволил почивать, и мы не хотели тебя разбудить.
Что ж это царь, — к чему,
скажи,
пристало, —
Внизу столба коровью ногу пишет.
Частный
пристав, в присутствии которого я писал письмо, уговаривал не посылать его. «Напрасно-с, ей-богу, напрасно-с утруждаете генерала;
скажут: беспокойные люди, — вам же вред, а пользы никакой не будет».
Мать, не понимая глупого закона, продолжала просить, ему было скучно, женщина, рыдая, цеплялась за его ноги, и он
сказал, грубо отталкивая ее от себя: «Да что ты за дура такая, ведь по-русски тебе говорю, что я ничего не могу сделать, что же ты
пристаешь».
— Что вы, Людмила Андреевна, молчите?
скажите что-нибудь! —
приставали к ней кавалеры, — ну, например, я вас лю…
Рескрипт, можно
сказать, даже подстрекнул его. Уверившись, что слух о предстоящей воле уже начинает проникать в народ, он призвал станового
пристава и обругал его за слабое смотрение, потом съездил в город и назвал исправника колпаком и таким женским именем, что тот с минуту колебался, не обидеться ли ему.
— Они дворянки, —
сказала она язвительно, — а дворянкам не
пристало холопские щи есть. Я купчиха — и то не ем.
Местному
приставу он ничего не
сказал, чтобы тот не предупредил купца.
— Дело божье, Харитон Артемьич, — политично ответил гость, собирая свои корочки в сторону. — А девицам не
пристало слушать наши с тобой речи. Пожалуй, и лишнее
скажем.
— Ну вас совсем! Отстаньте! Не до вас! С пустяками только
пристаешь. У меня в башке-то столбы ходят от заботы, а вы разные пустяки придумываете. Симке
скажи, промежду прочим, что я ее растерзаю.
— Ради бога,
скажите: любите вы его? —
приставала Харитина. — Ну, немножечко, чуть-чуть!.. Разве можно его не любить?