Между тем мать молодого любимца казачка Наталья Демьяновна успела
пристроить дочерей. Она выдала старшую, Агафью, за ткача Влача Будлянского, вторую, Анну, за закройщика Осипа Лукьяновича Закревского, и третью, Веру, за реестрового казака Ефима Федоровича Дарагана. Случай Алексея Григорьевича отозвался и в Лемешах.
Неточные совпадения
Нынешний пост четверги Агриппины Филипьевны заставляли говорить о себе положительно весь город, потому что на них фигурировал Привалов. Многие нарочно приезжали затем только, чтобы взглянуть на этот феномен и порадоваться счастью Агриппины Филипьевны, которая так удивительно удачно
пристраивала свою младшую
дочь. Что Алла выходит за Привалова — в этом могли сомневаться только завзятые дураки.
Еще думал он о том, чтобы
пристроить замуж
дочь.
Но ни Арсению Потапычу, ни Филаниде Протасьевне скучать по
дочерям некогда. Слава Богу, родительский долг выполнили,
пристроили — чего ж больше! А сверх того, и страда началась, в яровое поле уже выехали с боронами мужички. Как образцовый хозяин, Пустотелов еще с осени вспахал поле, и теперь приходится только боронить. Вскоре после Николина дня поле засеют овсом и опять вспашут и заборонят.
Да и то опять, что у нашего брата столько нонче
дочерей, да сестер, да своячениц развелось — надо же и их к месту
пристроить, — вот и заманивает тебя всякий в сети.
Старших
дочерей своих он
пристроил: первая, Верегина, уже давно умерла, оставив трехлетнюю
дочь; вторая, Коптяжева, овдовела и опять вышла замуж за Нагаткина; умная и гордая Елисавета какими-то судьбами попала за генерала Ерлыкина, который, между прочим, был стар, беден и пил запоем; Александра нашла себе столбового русского дворянина, молодого и с состоянием, И. П. Коротаева, страстного любителя башкирцев и кочевой их жизни, — башкирца душой и телом; меньшая, Танюша, оставалась при родителях; сынок был уже двадцати семи лет, красавчик, кровь с молоком; «кофту да юбку, так больше бы походил на барышню, чем все сестры» — так говорил про него сам отец.
Гурмыжская. Ну, то-то же. Ты сам подумай, ведь мне деньги-то на доброе дело. Девушка на возрасте, ума большого не имеет, хочется заживо
пристроить. Ну, что хорошего, без присмотру останется без меня; нынче народ знаешь какой! Ты сам отец, так рассудить можешь, у тебя тоже
дочь, приятно ли тебе будет…
Галкина поймала его на этом и
пристроила к богатой купчихе лет сорока, сын ее был уже студент на третьем курсе,
дочь — кончала учиться в гимназии. Купчиха была женщина тощая, плоская, прямая, как солдат, сухое лицо монахини-аскетки, большие серые глаза, скрытые в темных ямах, одета она в черное платье, в шелковую старомодную головку, в ее ушах дрожат серьги с камнями ядовито-зеленого цвета.
Старших двух
дочерей он выгодно
пристроил, младшая оставалась еще в доме невестой.
Дочь твою
пристроил… за межевого, за вольнопрактикующего. Уж не моя это вина, что он пьяница.
Два сына, из которых один находился в военной службе, а другой в гражданской, не могли особенно много помогать матери, так как их скудного жалованья едва хватало на удовлетворениеих личных потребностей, а потому Агриппина Кирилловна — так звали мать — чтобы кое-как воспитать и
пристроить своих
дочерей, открыла в Петербурге меблированные комнаты.
В Москве в описываемое нами время, до посетившего первопрестольную столицу несчастья, жилось весело и привольно. Здесь жило множество богатых и знатных бар, по зимам съезжались ближайшие и даже отдаленные помещики тратить получаемые оброки и вывозить
дочерей в свет с целью
пристроить их за «хорошего человека».
Родственница моя, Зарницына, о которой говорил я вам в первый день нашего знакомства, не имея детей, взяла к себе на воспитание Лизу,
пристроила ее за свой счет в учебное заведение, чтобы она была поближе ко мне, заботилась о ней, как о собственной
дочери.
— Генриетта потребовала от него объяснения этих слов, сделала ему сцену ревности и добилась того, что он сказал ей, что хочет женить графа на Похвисневой… Что он друг ее родителей, которые спят и видят
пристроить свою
дочь за титулованного мужа… Что за деньгами они не погонятся, так как сами люди богатые…
Вдруг в один прекрасный день Марья Петровна получила письмо от своей племянницы Глаши. Эта Глаша была девушка лет девятнадцати, круглая сирота,
дочь покойной сестры Марьи Петровны. Года четыре тому назад Марья Петровна, к которой девочку привезли из деревни,
пристроила ее в услужение к одной старой барыне, жившей в их приходе. Более года Глаша жила у барыни, затем вдруг сбежала, и Марья Петровна потеряла ее из виду.
Старики Похвисневы как будто только ожидали
пристроить, как говорится, своих
дочерей, и через несколько месяцев после свадьбы Додо тоже один за другим сошли в могилу.