Неточные совпадения
Судебно-медицинским осмотром, вскрытием трупа и химическим исследованием внутренностей Смелькова обнаружено несомненно
присутствие яда в организме покойного, подавшее основание заключить, что
смерть последовала от отравления.
2) Весь день накануне и всю последнюю перед
смертью ночь Смельков провел с проституткой Любкой (Екатериной Масловой) в доме терпимости и в гостинице «Мавритания», куда, по поручению Смелькова и в отсутствии его, Екатерина Маслова приезжала из дома терпимости за деньгами, кои достала из чемодана Смелькова, отомкнув его данным ей Смельковым ключом, в
присутствии коридорной прислуги гостиницы «Мавритании» Евфимии Бочковой и Симона Картинкина.
Потом Лаврецкий перешел в гостиную и долго не выходил из нее: в этой комнате, где он так часто видал Лизу, живее возникал перед ним ее образ; ему казалось, что он чувствовал вокруг себя следы ее
присутствия; но грусть о ней была томительна и не легка: в ней не было тишины, навеваемой
смертью.
Бессознательно я хотел подавить в себе пустыми разговорами постоянное
присутствие мысли о дедушкиной
смерти.
— Ничуть не бывало-с! — возразил Петр Петрович. — Наша полиция точно в насмешку спрашивает меня бумагой, что так как у повара моего в желудке найдено около рюмки вина, то не от вина ли ему
смерть приключилась? Я пишу: «Нет, потому что и сам господин исправник в
присутствии моем выпивал неоднократно по десяти рюмок водки, и оттого, однако,
смерти ему не приключалось»; так они и скушали от меня эту пилюлю.
На антресолях царствовали сумерки; окна занавешены были зелеными шторами, сквозь которые чуть-чуть пробивался свет; давно не возобновляемая атмосфера комнат пропиталась противною смесью разнородных запахов, в составлении которых участвовали и ягоды, и пластыри, и лампадное масло, и те особенные миазмы,
присутствие которых прямо говорит о болезни и
смерти.
Вызванное головлевской поездкой (после
смерти бабушки Арины Петровны) сознание, что она «барышня», что у нее есть свое гнездо и свои могилы, что не все в ее жизни исчерпывается вонью и гвалтом гостиниц и постоялых дворов, что есть, наконец, убежище, в котором ее не настигнут подлые дыханья, зараженные запахом вина и конюшни, куда не ворвется тот «усатый», с охрипшим от перепоя голосом и воспаленными глазами (ах, что он ей говорил! какие жесты в ее
присутствии делал!), — это сознание улетучилось почти сейчас вслед за тем, как только пропало из вида Головлево.
Потом, у нас не было будущего, и мы о нем никогда не говорили, как не говорят в
присутствии труднобольного о
смерти.
— После моей
смерти ступай куда хочешь, а при мне не делай глупостей, — говорила она Анне Михайловне, не замечая, что та в ее-то именно
присутствии и делает самую высшую глупость из всех глупостей, которые она могла бы сделать.
В нумерах некоей Либкнехт умер некоторый миллионер, при котором, в минуту
смерти, не было ни родных, ни знакомых — словом, никого из тех близких и дорогих сердцу людей,
присутствие которых облегчает человеку переход в лучшую жизнь.
Иван Матвеич до самой
смерти казался моложавым: щеки у него были розовые, зубы белые, брови густые и неподвижные, глаза приятные и выразительные — светлые черные глаза, настоящий агат; он вовсе не был капризен и обходился со всеми, даже со слугами, очень учтиво… Но боже мой! как мне было тяжело с ним, с какою радостью я всякий раз от него уходила, какие нехорошие мысли возмущали меня в его
присутствии! Ах, я не была в них виновата!.. Не виновата я в том, что из меня сделали…
Таинственная, всё уничтожающая сила, именуемая
смертью, как бы оскорбленная
присутствием этого пьяного человека при мрачном и торжественном акте ее борьбы с жизнью, решила скорее кончить свое бесстрастное дело, — учитель глубоко вздохнул, тихо простонал, вздрогнул, вытянулся и замер.
Адъютант. «На третий вопрос: что побудило меня говорить в
присутствии оскорбительные слова, отвечаю, что побудило меня к этому желание служить богу и обличать обман, который совершается во имя его. Это желание я надеюсь удержать до самой моей
смерти. И потому…»
В данном случае самое тщательное исследование матки не дало никаких указаний на
присутствие миомы; выскабливание было произведено, а следствием этого явилось разложение миомы и
смерть больной.
Врачи, насколько помню, дали приблизительно такое заключение: a)
смерть произошла от малокровия, которое последовало за значительной потерей крови; потеря крови объясняется
присутствием на правой стороне груди зияющей раны; b) рану головы следует отнести к тяжким повреждениям, а рану груди к безусловно смертельным; последнюю следует признать за непосредственную причину
смерти; c) рана головы нанесена тупым орудием, а рана груди — режущим, и притом, вероятно, обоюдоострым; d) все вышеописанные повреждения не могли быть нанесены собственною рукою умершей и e) покушения на оскорбление женской чести, вероятно, не было.
Судебно-медицинское вскрытие, произведенное в моем
присутствии «щуром» и земским врачом, на другой день после
смерти Ольги, дало в конечном результате очень длинный протокол, который привожу здесь в общих чертах.
— А Хуторев сам. Помнишь, он тогда читал стихи. Мы собрались проститься с ним, пред его бегством. Я тогда в первый раз услышала эти стихи. Как к осужденному на
смерть приходит священник и уговаривает его покаяться. Тот отвечает, что каяться ему не в чем. Священник настаивает. И вот осужденный в его
присутствии начинает свое покаяние...
Они перешли в гостиную. Разговор не оживлялся. Теркина сдерживал какой-то стыд взять Серафиму, привлечь ее к себе, воспользоваться вестью о
смерти Рудича, чтобы хорошенько помириться с нею, сбросить с себя всякую горечь. Не одно
присутствие Калерии стесняло его… Что-то еще более затаенное не позволяло ему ни одного искреннего движения.
Это было страшно и грешно: ненавидеть мать, задыхаться в ее
присутствии от ярости, молить Бога о ее
смерти, мечтать о том, как она подкрадется сзади и начнет бить ее обоими кулаками — по ее голове, по толстой спине, по бездеятельным пухлым рукам, которые она поднимет для защиты.
Последняя, несмотря на обрушившееся на нее страшное горе, не потеряла
присутствия духа, и первою ее мыслью была мысль не о дочери, а о лежавшем перед ней тяжело раненном молодом человеке, пошедшем на
смерть, защищая честь этой дочери, честь семьи.
Егор Никифоров был не из трусливых. Его занятие охотой много раз ставило его лицом к лицу с очевидной опасностью, и несколько раз он близко смотрел в глаза
смерти. Все это развило в нем необыкновенное
присутствие духа.
Смерть Глафиры Петровны Салтыковой чуть ли не за полчаса до назначенного ею времени написания духовного завещания, по которому — что знали многие — покойная оставляла все свои капиталы и имения своим внучатым племяннику и племяннице, минуя ближайшего законного наследника Глеба Алексеевича Салтыкова, в связи с
присутствием в последние минуты жизни генеральши с глазу на глаз с его женой, Дарьи Николаевны, породила в Москве самые разнообразные толки.
— Не плачьте, дети мои, ведь надо же когда-нибудь умереть… Вы обе мои дочери, да! Мои любимые дочери… Я чувствую, что
смерть здесь, близко, но ваше
присутствие отнимает у меня страх перед ней… Напротив, мне так легко, так хорошо… Только бы Иннокентий поскорей приехал с моим внуком… Но послушайте, мне надо исполнить еще один долг, я не смею умереть, не исполнив этого долга… Позови всех наших старых слуг, Таня… а придя назад, достань там, на письменном столе, бумагу и пиши, что я буду диктовать тебе.
Смерть, впрочем, казалась ему теперь только сладким освобождением. Мучительно больно было ему расставаться только с одним существом в доме. Этим существом была Фимка. Он привязался к ней всей душой — это была привязанность больного ребенка к заботливой няне. Ее
присутствие, ее ласки производили на него, повторяем, оживляющее действие.
Он имел
присутствие духа вынуть из кармана записку со словами: «Измена —
смерть любви», вложил ее в уже похолодевшую правую руку молодой девушки и тогда только вышел, бросив на лежавшую последний взгляд. Этот взгляд выражал не сожаление, а лишь неудовлетворенное плотское чувство.
Захватили писаря Штоца, надели на него петлю и привязали к хвосту лошади. Испугавшаяся лошадь притащила его по земле значительное расстояние, но благодаря своей ловкости и
присутствию духа, писарь спасся от
смерти, причем ему помогли некоторые из поселян, находившихся в штабе.
Согласно распоряжениям князя Сергея Сергеевича, нарочные, снабженные собственноручно написанными им письмами, запечатанными большой черной княжеской печатью, были разосланы по соседям. Письма были все одного и того же содержания. В них молодой князь с душевным прискорбием уведомлял соседей о
смерти его матери и просил почтить
присутствием заупокойную литургию в церкви села Лугового, после которой должно было последовать погребение тела покойной в фамильном склепе князей Луговых.
Вид крови и
смерти стал производить на него прямо оживляющее действие. После самых мучительных казней, совершенных в его
присутствии, он возвращался, как уверяют летописцы-современники, с видом сердечного удовольствия, шутил, был разговорчивее и веселее обыкновенного.
Так, Максимилиан, приведенный в
присутствие по отбыванию воинской повинности, на первый вопрос проконсула о том, как его зовут, отвечал: «Мое имя — христианин, и потому я сражаться не могу». Несмотря на это заявление, его зачислили в солдаты, но он отказался от службы. Ему было объявлено, что он должен выбрать между отбыванием воинской повинности и
смертью. Он сказал: «Лучше умру, но не могу сражаться». Его отдали палачам.