Неточные совпадения
— Что ему делается? сидит над книгами, воззрится в одно место, и не оттащишь его!
Супруга воззрится в другое место… он и не видит, что под носом делается. Вот теперь
с Маркушкой подружился: будет прок! Уж он
приходил, жаловался, что тот книги, что ли, твои растаскал…
В такое же благоговение и неописанное изумление
пришла Марья Алексевна, когда Матрена объявила, что изволили пожаловать полковник NN
с супругой.
Первой вечер по свадьбе и следующий день, в которой я ей представлен был
супругом ее как его сотоварищ, она занята была обыкновенными заботами нового супружества; но ввечеру, когда при довольно многолюдном собрании
пришли все к столу и сели за первый ужин у новобрачных и я, по обыкновению моему, сел на моем месте на нижнем конце, то новая госпожа сказала довольно громко своему мужу: если он хочет, чтоб она сидела за столом
с гостями, то бы холопей за оной не сажал.
Меж тем Руслан далеко мчится;
В глуши лесов, в глуши полей
Привычной думою стремится
К Людмиле, радости своей,
И говорит: «Найду ли друга?
Где ты, души моей
супруга?
Увижу ль я твой светлый взор?
Услышу ль нежный разговор?
Иль суждено, чтоб чародея
Ты вечной пленницей была
И, скорбной девою старея,
В темнице мрачной отцвела?
Или соперник дерзновенный
Придет?.. Нет, нет, мой друг бесценный:
Еще при мне мой верный меч,
Еще глава не пала
с плеч».
Арина Васильевна не осмелилась вдруг
прийти к своему
супругу; она помешкала
с час времени и явилась, когда уже старик напился чаю и весело балагурил
с Аксиньей.
Он был, по их речам, и страшен и злонравен. И, верно, Душенька
с чудовищем жила. Советы скромности в сей час она забыла, Сестры ли в том виной, судьба ли то, иль рок, Иль Душенькин то был порок, Она, вздохнув, сестрам открыла, Что только тень одну в супружестве любила, Открыла, как и где
приходит тень на срок, И происшествия подробно рассказала, Но только лишь сказать не знала, Каков и кто ее
супруг, Колдун, иль змей, иль бог, иль дух.
— Алексис! — воскликнула негодующая
супруга. — Никогда бы в голову мне не
пришло, что случилось; представь себе, мой друг: этот скромный-то учитель — он в переписке
с Любонькой, да в какой переписке, — читать ужасно; погубил беззащитную сироту!.. Я тебя прошу, чтоб завтра его нога не была в нашем доме. Помилуй, перед глазами нашей дочери… она, конечно, еще ребенок, но это может подействовать на имажинацию [воображение (от фр. imagination).].
— Наконец того,
приходит тот принц к своей
супруге и начал ей про все выговаривать. Наконец того, она… Лютиков, спишь, что ли?.. Ну, спи, Христос
с тобой, Господи, Царица Небесная… Преподобных отец наших… — шепчет рассказчик и стихает.
Переговорив таким образом, сваха
пришла к Юлии и посоветовала ей велеть горничной тотчас же укладываться. Таким образом, на другой день поутру
супруги вышли, каждый из своей комнаты, не говоря друг
с другом ни слова, сели в экипаж и отправились в путь.
— Они-с, — сказал Кругликов почтительно. — Раиса Павловна. А это их
супруг, Дмитрий Орестович. Не забывают. К новому году жду письма-с. И портрет этот
прислали по униженной моей просьбе, да и… деньгами когда… то же самое…
Анна Сидоровна, которую мы оставили в слезах, несмотря на страстную любовь к мужу,
пришла против него в сильное ожесточение: она первоначально заперла ворота, вероятно,
с целию не пускать его домой, потом открыла комод и выбросила весь гардероб
супруга на двор.
Сколь, может быть, он ни виноват был против их, но они, кажется, больше жизни своей его любили, ну и Федор Гаврилыч тоже раз десять, может,
приходили пешком к нашей усадьбе, чтоб только свиданье
с супругой своей иметь.
Увидев дядю
с семейством,
супруги пришли в ужас. Пока дядя говорил и целовался, в воображении Саши промелькнула картина: он и жена отдают гостям свои три комнаты, подушки, одеяла; балык, сардины и окрошка съедаются в одну секунду, кузены рвут цветы, проливают чернила, галдят, тетушка целые дни толкует о своей болезни (солитер и боль под ложечкой) и о том, что она урожденная баронесса фон Финтих…
Трафилось так, что лучше нарочно и первостатейный сочинитель не придумает: благоволите вспомнить башмаки, или, лучше сказать, историю о башмаках, которые столь часто были предметом шуток в наших собеседованиях, те башмаки, которые Филетер обещал принести Катерине Астафьевне в Крыму и двадцать лет купить их не собрался, и буде вы себе теперь это привели на память, то представьте же, что майор, однако, весьма удачно сию небрежность свою поправил, и идучи, по освобождении своем, домой, первое, что сделал, то зашел в склад
с кожевенным товаром и купил в оном для доброй
супруги своей давно ею жданные башмаки, кои на нее на мертвую и надеты, и в коих она и в гроб нами честно положена, так как, помните, сама не раз ему говорила, что „придет-де та пора, что ты купишь мне башмаки, но уже будет поздно, и они меня не порадуют“.
— На второй день Рождества, значит, является к нам
супруг ейный в трезвом виде, как следствует, в аккурате и такую речь повел: «Иван Силыч, — меня так кликают, — чем по мелочи мне
с вас за разрушение моего семейного счастья брать, не лучше ли к окончательной цифре
прийти, в виде отступного, и
супругу тогда я вам мою законную по документу передам и никаких против нее и вас претензий иметь не буду».
— Свершилось все, дядюшка! — воскликнул Густав, целуя записку и рыдая над нею. — По крайней мере,
с этим залогом умереть не тяжело. Она меня любит!.. Чего ж мне более?.. Луиза моя!.. Сам Бог мне ее дал… Она
придет к тебе в дом, Адольф, но не будет твоя. Ты не знаешь, что она сердцем сочеталась со мною прежде!.. Скоро уйдет она от тебя ко мне, к законному ее
супругу. Ложе наше будет сладко… гроб! Из него уж не повлекут ее силою. В гробу ведь не знают власти матери.
— Ха, ха, ха… — покатывалась Маруся, — ты имеешь вид будто сейчас бросишься меня бить… Слуга покорная… Я этого не хочу… Не я ведь напросилась бегать
с тобой по магазинам, ты сам
пришел ко мне и просил меня помочь тебе… Если тебе неприятно, что я смеюсь… я пойду домой… Покупай все сам… Не плакать же мне оттого, что тебе
пришла охота жениться… Были средства и ты позволял себе быть холостым… Истратился… — женись… Я смеюсь всегда над всем и ни тебе, и ни твоей будущей
супруге мне это запретить.
В этот день Тения
пришла навестить мужа
с пустыми руками.
Супруги, обнявши друг друга, сидели в темнице в глубоком унынии, но этим не кончились их муки. Тения напрасно закрывала уши, чтобы не слышать укоров, которые ей со всех сторон выкрикивали грубые невольники, помогавшие Тивуртию за раздачу им хлебцев
с чернушкой. Тении не надо было рассказывать Фалалею, как ухудшилось их положение: он сам все понимал и тихо сказал жене...
Некоторые из заключенных над этим смеялись, а один из них передал слова
супругов доимщику Тивургию, который дал за это вестовщику монету, а сам
пришел в большую досаду, потому что он видел в искательстве Милия драгоценный случай взыскать долг
с Фалалея, а при таком обороте это взыскание становилось безнадежным.
— У графа был ячмень, — сказал адъютант улыбаясь, — и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что
приходил народ спрашивать, чтó
с ним. А чтò, граф? — сказал вдруг адъютант,
с улыбкой обращаясь к Пьеру: — мы слышали, что у вас семейные тревоги, что будто графиня, ваша
супруга…