Неточные совпадения
Свою русскость я вижу в том, что
проблема моральной
философии для меня всегда стояла в центре.
В школьной
философии проблема свободы обычно отождествлялась с «свободой воли».
Это была не только
проблема моей
философии, но и
проблема моей жизни.
Проблема времени, парадокс времени лежит в основе эсхатологической
философии истории.
Во многих книгах я развивал свою
философию свободы, связанную и с
проблемой зла, и с
проблемой творчества.
Получив от Кирхегардта «экзистенциальность», Гейдеггер захотел выразить
проблемы экзистенциальных философов в категориях академической рациональной
философии.
В моей юношеской и столь несовершенной книге «Субъективизм и индивидуализм в общественной
философии» мне все-таки удалось поставить
проблему, которая меня беспокоила всю жизнь и которую я потом выразил в более совершенной форме.
Это связано с
проблемой экзистенциальной
философии.
Это было, вероятно, единственное место во Франции, где обсуждались
проблемы феноменологии и экзистенциальной
философии.
Я много думал всю мою жизнь о
проблеме свободы и дважды написал
философию свободы, стараясь усовершенствовать свою мысль.
Социальная
проблема у меня играет гораздо большую роль, чем у других представителей русской религиозной
философии, я близок к тому течению, которое на Западе называется религиозным социализмом, но социализм этот — решительно персоналистический.
Козлов и Лопатин свидетельствуют о том, что в России была самостоятельная философская мысль, но они не представляют оригинальной русской
философии, всегда тоталитарной по постановке
проблем, всегда соединяющей теоретический и практический разум, всегда окрашенной религиозно.
Можно подумать, что у Л. Толстого нет эсхатологии, что его религиозная
философия, монистическая и близкая к индусской, не знает
проблемы конца мира.
Наиболее интересен Н. Михайловский, человек умственно одаренный, замечательный социолог, поставивший интересные
проблемы, но с очень невысокой философской культурой, знакомый, главным образом, с
философией позитивизма.
В учении о разуме гносеология соединяется с онтологией, как то было у Гегеля и Шеллинга, и отделение гносеологической
проблемы от учения о разуме опять возвращает нас к
философии неорганической, рассеченной.
Рационалистическая
философия бессильна разрешить
проблему отношения ratio — рассудка к иррациональной действительности.
В силах был справиться с
проблемами лишь один Франц Баадер, но путь его был особый, не тот, что у всей
философии.
Острота
проблемы, перед которой мы стоим, совсем не в том, должна или не должна
философия быть автономной и свободной (конечно, должна быть автономной и свободной); острота
проблемы в том, должна ли автономная и свободная
философия сознать свободно необходимость религиозного питания, религиозной полноты опыта.
Социализм и анархизм, декадентство и мистика, разочарование в науке и пустота новейшей
философии, небывалое еще ощущение личности и сознание неизбежности нового общества, мучительное обострение
проблемы пола — все это ведет к какому-то пределу, к таинственному еще разрешению.
Лишь церковная
философия в силах решить проклятые вопросы, лишь ей доступны
проблемы свободы и зла, личности и мирового смысла, реализма и брачной тайны познания.
В этих последних результатах европейской
философии обостряется до последней степени одна
проблема —
проблема отношения рационального и иррационального.
Тогда только будет творческое возрождение
философии, когда будет решительное преобладание
проблем онтологии над
проблемами гносеологии, т. е. когда
философия вновь займется бытием, а не собой.
Сознательный переход от отвлеченной
философии самодовлеющего рассудка к конкретной
философии целостной жизни духа, не
философии чувства, а
философии органического духа, раскрывает возможность положительного решения
проблем реальности, свободы, личности.
Весь опыт новой
философии громко свидетельствует о том, что
проблемы реальности, свободы и личности могут быть истинно поставлены и истинно решены лишь для посвященных в тайны христианства, лишь в акте веры, в котором дается не призрачная, а подлинная реальность и конкретный гнозис.
Истинное решение
проблемы реальности,
проблемы свободы,
проблемы личности — вот настоящее испытание для всякой
философии.
Бессилие решить
проблемы реальности, свободы, личности или ложное решение этих
проблем — верный показатель плохих качеств
философии, ее внутренней импотенции, ложности избранного ею пути.
Для мистической
философии проблема зла разрешима, это ее пробный камень.
Рационалистическая
философия бессильна решить
проблему зла, так связанную с
проблемой свободы и личности.
Даже германский идеализм начала XIX века, идеализм Фихте, Гегеля и Шеллинга, при всей своей творческой мощи не в силах был справиться с этими роковыми для всякой
философии проблемами.
Вся новая
философия пошла по тому отвлеченно-рационалистическому пути, на котором не могут быть решены поставленные нами
проблемы.
Можно сказать, что религиозная
философия не знает более центральной
проблемы, нежели о смысле божественного Ничто.
Откровения же
философии суть для нее лишь темы и
проблемы, ранее критического исследования не имеющие никакой философской значимости.
Христианская
философия есть философствование христиан, которые стремятся философски осознать свое религиозное бытие, подобно тому как и всякая
философия есть
философия кого-нибудь и о чем-нибудь, а «
философия вообще» есть призрак и предрассудок, гегелевский фантом [Подробнее
проблему соотношения «
философии вообще» и «
философии о чем-нибудь» Булгаков развивает в «
Философии хозяйства» (М., 1990.
Проблема религии, поставленная «трансцендентально», быть может, всего удобнее вводит в
философию религии, причем она представляет собой полную аналогию основным
проблемам, исследованным в трех критиках: Канта.
Уже ранняя греческая
философия с ее космологизмом наталкивается на эту
проблему, давая ей разные решения.
Возвращаясь к нашей исходной
проблеме — возможна ли религиозная
философия и как она возможна, — мы должны настойчиво указать, что если действительно в основе философствования лежит некое «умное ведение», непосредственное, мистически-интуитивное постижение основ бытия, другими словами, своеобразный философский миф, хотя и не имеющий яркости и красочности религиозного, то всякая подлинная
философия мифична и постольку религиозна, и потому невозможна иррелигиозная, «независимая», «чистая»
философия.
Если перевести этот основной и элементарный факт религиозного сознания на язык религиозной
философии, мы тотчас же увидим, что перед нами явно противоречивое сочетание понятий, приводящее к антиномии [
Проблема антиномизма в мышлении наиболее радикально поставлена в книге свящ.
Разумеется,
философия неизбежно стремится при этом к абсолютному, к всеединству, или к Божеству, насколько оно раскрывается в мышлении; в конце концов и она имеет своей единственной и универсальной
проблемой — Бога, и только Бога, она тоже есть богословие, точнее — богоискание, богоисследование, богомышление.
Но для
философии эти догматы становятся именно только темами, мотивами, заданиями,
проблемами, а в ней они должны стать выводом, конечным результатом философствования.
Проблематичность — такова природа всякого объекта
философии; любовь выражается здесь в философском сомнении и рефлексии, в вопросительном знаке, поставленном над данным понятием и превращающем его в
проблему.
Вот почему
проблема реальности внешнего мира представляет такой тяжелый крест для идеалистической
философии, ибо эта реальность недоказуема мыслительными средствами, она только ощутима чувственностью, и в этом же состоит причина нерасторжимости логического и алогического начал, столь характерной для всего бытия.
Для
философии Бог есть
проблема, как и все для нее есть и должно быть
проблемой.
Проблемы богопознания в
философии Мальбранша.
И то и другое, и многообразие и сродство, составляет одну из важных
проблем религиозной
философии.
Перед этой
проблемой в естественном и законном бессилии остановилась античная
философия, как неизбежно останавливается и всякая «чистая
философия», заведомо не занимающаяся мифологизированием.
Эта
проблема вполне аналогична
проблеме Эккегарта (знакомство с которым определенно чувствуется в соответствующих учениях Беме) [Schwarz (1. с., 553) даже называет Беме, конечно, преувеличенно, «ein Neuschöpfer und geistiger Vollender der Gedanken Eckeharts»127.], именно о возникновении в первоначальном, чистом Ничто одновременно и Бога и мира, или о теологическом «reiner Ursprung» [Чистое первоначало (или первоисточник) (нем.) — одно из основных понятий в
философии Г. Когена, обозначающее тот или иной исходный элемент, на основе которого формируется все достояние мышления.
Тут мы подходим к самой трудной
проблеме персоналистической
философии, и трудность тут связана с навыками мысли, порожденными ложной постановкой
проблемы номинализма и реализма.
Проблема личности была трудна для схоластической
философии.
Пытался ставить
проблему свободы Шеллинг, но
философия тождества не благоприятствует этому.
Проблема личности была поставлена с большой остротой в XIX веке такими людьми, как Достоевский, Киркегардт, Ницше, Ибсен, людьми, восставшими против власти «общего», против засилия рациональной
философии.