Неточные совпадения
Городничий (бьет себя
по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из
ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог
провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
«Увяз, любезный друг,
по уши увяз, — думал Обломов,
провожая его глазами. — И слеп, и глух, и нем для всего остального в мире. А выйдет в люди, будет со временем ворочать делами и чинов нахватает… У нас это называется тоже карьерой! А как мало тут человека-то нужно:
ума его, воли, чувства — зачем это? Роскошь! И проживет свой век, и не пошевелится в нем многое, многое… А между тем работает с двенадцати до пяти в канцелярии, с восьми до двенадцати дома — несчастный!»
Между тем Долгорукий, довольный тем, что ловко подшутил над приятелями, ехал торжественно в Верхотурье. Третья повозка везла целый курятник, — курятник, едущий на почтовых!
По дороге он увез с нескольких станций приходные книги, перемешал их, поправил в них цифры и чуть не
свел с
ума почтовое ведомство, которое и с книгами не всегда ловко
сводило концы с концами.
Предводитель приехал в губернское правление для свидетельства в сумасшествии какого-то церковника; после того как все председатели всех палат истощили весь запас глупых вопросов,
по которым сумасшедший мог заключить об них, что и они не совсем в своем
уме, и церковника возвели окончательно в должность безумного, я
отвел предводителя в сторону и рассказал ему дело.
Она меня с
ума в эти три недели
сведет! Будет кутить да мутить. Небось, и знакомых-то всех ему назвала, где и
по каким дням бываем, да и к нам в дом, пожалуй, пригласила… Теперь куда мы, туда и он… какова потеха! Сраму-то, сраму одного
по Москве сколько! Иная добрая мать и принимать перестанет; скажет: у меня не въезжий дом, чтобы любовные свидания назначать!
Для этого одного он
провел все время, с пяти часов пополудни вплоть до одиннадцати, в бесконечной тоске и тревоге, возясь с Киндерами и Бискупами, которые тоже чуть с
ума не сошли, мечась как угорелые
по его надобности.
— Нет, даже легко!.. Легко даже! — воскликнул Вихров и, встав снова со стула, начал ходить
по комнате. — Переносить долее то, что я переносил до сих пор, я не могу!.. Одна глупость моего положения может каждого
свести с
ума!.. Я, как сумасшедший какой, бегу сюда каждый день — и зачем? Чтобы видеть вашу счастливую семейную жизнь и мешать только ей.
— А кто его знает! Может, он промежду себя революцию пущал. Не по-людски живет! ни с кем хлеба-соли не
водит! Кому вдомек, что у него на
уме!
Я помню, покойница бабушка говаривала: и мужичка, мой друг, без
ума пугать не надо; запугаешь его — он и будет сохой вавилоны
по пашне
водить, и сам-то из сил выбьется, да и пользы от этого никакой! Милая бабушка! точно она провидела!
Он искал беседы людей с желчным, озлобленным
умом, с ожесточенным сердцем и
отводил душу, слушая злые насмешки над судьбой; или
проводил время с людьми, не равными ему ни
по уму, ни
по воспитанию, всего чаще со стариком Костяковым, с которым Заезжалов хотел познакомить Петра Иваныча.
Но план наш уж был составлен заранее. Мы обязывались
провести время хотя бесполезно, но в то же время,
по возможности, серьезно. Мы понимали, что всякая примесь легкомыслия должна произвести игривость
ума и что только серьезное переливание из пустого в порожнее может вполне укрепить человека на такой серьезный подвиг, как непременное намерение „годить“. Поэтому хотя и не без насильства над самими собой, но мы оторвали глаза от соблазнительного зрелища и направили стопы
по направлению к адмиралтейству.
— Говоришь, а сама не знаешь! — перебила ее другая девушка. — Какие под Москвой русалки! Здесь их нет и заводу. Вот на Украине, там другое дело, там русалок гибель. Сказывают, не одного доброго молодца с
ума свели. Стоит только раз увидеть русалку, так до смерти все
по ней тосковать будешь; коли женатый — бросишь жену и детей, коли холостой — забудешь свою ладушку!
Ночью она ворочалась с боку на бок, замирая от страха при каждом шорохе, и думала: «Вот в Головлеве и запоры крепкие, и сторожа верные, стучат себе да постукивают в доску не уставаючи — спи себе, как у Христа за пазушкой!» Днем ей
по целым часам приходилось ни с кем не вымолвить слова, и во время этого невольного молчания само собой приходило на
ум: вот в Головлеве — там людно, там есть и душу с кем
отвести!
Добро, молодчик! ты поедешь в Нижний, и что б у тебя на
уме ни было, а меня не
проведешь: или будешь плясать
по моей дудке, или…
Долго ходили репетиторы и приготовляли меня в пятый класс, потом я служил
по различным ведомствам,
проводя большую часть дня совершенно праздно, и мне говорили, что это — умственный труд; моя деятельность в сфере учебной и служебной не требовала ни напряжения
ума, ни таланта, ни личных способностей, ни творческого подъема духа: она была машинной; а такой умственный труд я ставлю ниже физического, презираю его и не думаю, чтобы он хотя одну минуту мог служить оправданием праздной, беззаботной жизни, так как сам он не что иное, как обман, один из видов той же праздности.
Ежели мистификаторы упорны и пользуются здоровьем, они могут
свести человека с
ума.
По крайней мере, я испытал это отчасти на себе. Теперь, после двух сыгранных со мной фарсов, я не могу сесть, чтоб не подумать: а ну, как этот стул вдруг подломится подо мной! Я не могу ступить
по половице, чтоб меня не смущала мысль: а что, если эта половица совсем не половица, а только подобие ее, устроенное с исключительной целью, чтоб я провалился и расквасил себе нос!
Беспокойным и пытливым
умом жаждал он той высшей мудрости, которую Господь имел на своем пути прежде всех созданий своих искони, от начала, прежде бытия земли, той мудрости, которая была при нем великой художницей, когда он
проводил круговую черту
по лицу бездны.
Мало-помалу идеалы Ламартина сошли со сцены, и место их, для меня
по крайней мере, заняли Шиллер и главное Байрон, которого «Каин» совершенно
сводил меня с
ума.
Крутицкий. Кто хозяин-то, кто? Кто у вас большой-то? Как вы смели купить без позволения? Нынче и хлеб-то дорог, и хлеб-то надо
по праздникам есть, а вы чаю да тряпок накупили. Чай пьют! Вы меня с
ума сведете! Набрал я тебе липового цвета на бульварах, с полфунта насушил, вот и пейте.
В строю они учились хорошо; фигуры, разумеется, имели неважные, но выучились стоять прямо и носки на маршировке вытягивать, как следует,
по чину Мельхиседекову. Вскоре и ружьем стали артикул выкидывать, — словом все, как подобало; но вдруг, когда я к ним совсем расположился и даже сделался их первым защитником, они выкинули такую каверзу, что чуть с
ума меня не
свели. Измыслили они такую штуку, что ею всю мудрую стойкость Мордвинова чуть под плотину не выбросили, если бы не спас дела Мамашкин.
— Не должно вводить народ в убытки: разве губернатор изнуритель края? он пусть проедет, а забор пусть останется. — Требования же насчет мундира Рыжов отражал тем, что у него на то нет достатков и что, говорит, имею, — в том и являюсь: Богу совсем нагишом предстану. Дело не в платье, а в рассудке и в совести, —
по платью встречают —
по уму провожают.
Ты рождена, о скромная Мария,
Чтоб изумлять адамовых детей,
Чтоб властвовать над легкими сердцами,
Улыбкою блаженство им дарить,
Сводить с
ума двумя-тремя словами,
По прихоти — любить и не любить…
У Насти от сердца отлегло. Сперва думала она, не узнала ль чего крестнинькая. Меж девками за Волгой, особенно в скитах, ходят толки, что иные старушки
по каким-то приметам узнают, сохранила себя девушка аль потеряла. Когда Никитишна, пристально глядя в лицо крестнице, настойчиво спрашивала, что с ней поделалось, пришло Насте на
ум, не умеет ли и Никитишна девушек отгадывать. Оттого и смутилась. Но, услыхав, что крестная речь
завела о другом, тотчас оправилась.
— Погляжу я на вас, — с задорной улыбкой сказала ему Фленушка, — настоящий вы скосырь московский!.. Мастер девушек с
ума сводить… Что-то Устюша теперь?.. Ну, да ведь я не за тем, чтоб ее поминать… прощайте, не обманите же… Только что после ужина матери
по кельям разбредутся, тотчас к большому кресту да тропой в перелесок… Смотрите ж.
— Кроме того, в последнее время Иван Корнильевич без
ума влюбился в компаньонку бежавшей Селезневой Елизавету Петровну Дубянскую… Это его отвлекало от кутежей, но играть он продолжал, надеясь отыграться… Долгов у него много, и понятно, что он, вероятно,
по совету графа Стоцкого, повыудил из кассы конторы деньги, а для того, чтобы
отвести от себя подозрение, поручал изредка ключ Сиротинину, его счастливому сопернику в любви к Дубянской…
— Да, это страшная тайна, которой я еще не могу разгадать; мне тяжело говорить о ней: она связана с такими воспоминаниями, которые могут
свести меня с
ума. Ты знаешь, как тяжело вспоминать то, что мы стараемся, если не выкинуть совсем из памяти, то,
по крайней мере, заглушить чем-нибудь.
Как не ужасаться было ему!
По сотне душ отправлял он ежегодно в Елисейские поля, и ни один мученик не возвращался с того света, чтобы преследовать его. А тут везде за ним неотступно проклятый малороссиянин! Да даст ли он ему, в самом деле, покой? Странно! никого столько не боится Бирон; на этом предмете скоро
сведут его с
ума.
Ермак Тимофеевич между тем
по праву жениха бывал ежедневно в светлице у Ксении Яковлевны и
проводил там
по несколько часов, слушая песни сенных девушек. На этих свиданиях присутствовала и Антиповна, примирившаяся с мыслью о браке своей питомицы с Ермаком Тимофеевичем и даже решившая в
уме, что царь, узнав о его службе, сделает его боярином.
Вдоль
по улице метелица метет;
За метелицей и милый друг идет.
«Ты постой, постой, красавица моя!
Еще дай ты насмотреться на себя,
На твою, радость, прекрасну красоту;
Красота твоя с
ума меня
свела:
Сокрушила добра молодца меня».
Было существо, без теплого участия которого нервное состояние молодого Савина дошло бы прямо до болезни; возможность
отводить с этим существом душу,
по целым часам говорить о «несравненной Маргарите», слышать слово сочувствия, нежное, дружеское, не оскорбительное сожаление — все это было тем бальзамом, который действует исцеляюще на болезненно напряженные нервы, на
ум, переполненный тяжелыми сомнениями, на свинцом обстоятельств придавленную мысль, на истерзанную мрачными предчувствиями душу.