Неточные совпадения
«Ну,
продадим за пять с полтиной,
коли не дают больше», тотчас же с необыкновенною легкостью решил Левин первый вопрос, прежде казавшийся ему столь трудным.
Он кинул на счеты три тысячи и с минуту молчал, посматривая то на счеты, то в глаза папа, с таким выражением: «Вы сами видите, как это мало! Да и на сене опять-таки проторгуем,
коли его теперь
продавать, вы сами изволите знать…»
— Хорошо, папенька,
коли у кого деньги свободные на прожиток есть. А кто в деньгах нуждается, поневоле будет и в дешевое время хлеб
продавать.
Дети расходятся, а супруги остаются еще некоторое время под липами. Арсений Потапыч покуривает трубочку и загадывает. Кажется, нынешнее лето урожай обещает. Сенокос начался благополучно; рожь налилась, подсыхать начинает; яровое тоже отлично всклочилось.
Коли хлеба много уродится, с ценами можно будет и обождать. Сначала только часть запаса
продать, а потом, как цены повеселеют, и остальное.
— Все равно, ежели и в старину отцы продались, мы за их грех отвечать должны. Нет того греха тяжеле,
коли кто волю свою
продал. Все равно что душу.
— Матушка прошлой весной померла, а отец еще до нее помер. Матушкину деревню за долги
продали, а после отца только ружье осталось. Ни
кола у меня, ни двора. Вот и надумал я: пойду к родным, да и на людей посмотреть захотелось. И матушка, умирая, говорила: «Ступай, Федос, в Малиновец, к брату Василию Порфирьичу — он тебя не оставит».
— А
коли съедят, стало быть, и разговаривать не об чем. Нам не
продавать.
— Видишь, и Корнеич говорит, что можно. Я, брат, человек справедливый:
коли делать дела, так чтоб было по чести. А второе — вот что.
Продаю я тебе лес за пять тысяч, а жене скажем, что за четыре. Три тысячи ты долгу скостишь, тысячу жене отдашь, а тысячу — мне. До зарезу мне деньги нужны.
Тут вдруг Аглая начала ужасно приставать к
Коле, чтоб он ей сейчас же
продал ежа, из себя выходила, даже «милым» назвала
Колю.
— Ваше высокоблагородие! позвольте вам доложить! — продолжал он таинственно, — они теперича в таком пункте состоят, что всего у них, значит, просить можно. Коли-ежели, к примеру, всю дачу
продать пожелаете — они всю дачу купят; коли-ежели пустошь какую, или парки, или хоша бы и дом — они и на это согласны! Словом сказать, с их стороны на всё согласие будет полное!
В этом роде мы еще с четверть часа поговорили, и все настоящего разговора у нас не было. Ничего не поймешь. Хороша ли цена Дерунова? — "знамо хороша,
коли сам дает". Выстоят ли крестьяне, если им землю
продать? — "знамо, выстоят, а може, и не придется выстоять, коли-ежели…"
Молчи, болван. Где
колье, которое ты перед самым отъездом в восемнадцатом году взялся
продать?
Восмибратов. Хошь я теперь и не при деньгах, а отчего ж не купить,
коли сходно
продавать будете. А я, было, признаться, к вам насчет другого товару.
— Уж будьте покойны, вашего сяса работу справим, — отвечал он, нукая на мерина и отгоняя его. —
Коли бы не нужны деньги, то стал бы, разве,
продавать?
Юхванка вздохнул, встряхнул волосами (взгляд его опять обежал избу) и, заметив кошку, которая спокойно мурлыкала, лежа на лавке, крикнул на нее «брысь, подлая» и торопливо оборотился к барину. — Лошадь, которая, васясо, негодная…
Коли бы животина добрая была, я бы
продавать не стал, васясо…
— Что ж, васясо,
коли так, то какая же наша жизнь будет? и хлеба нету, и
продать ничего не смей, — отвечал он совсем на сторону, передергивая губы и кидая вдруг дерзкий взгляд прямо на лицо барина: — значит, с голоду помирать надо.
— Погоди! Не хватай! — командовал Илья. — Разве игра будет,
коли вы всё сразу растащите? Ну, открываю лавочку!
Продаю кусок ситцу… Самый лучший ситец! Цена — полтина!.. Машка, покупай!
Горецкий (вслед Чугунову). Дядя! Слушай!
Коли больше дадут, я вас
продам; вы так и знайте. Говорю я тебе, что мне гулять охота пришла. А
коли мне в это время денег не дать, так я хуже зверя. (Уходит за Чугуновым.)
— И на сторону можно бы
продавать,
коли с разумением. Возьмем хоть бы ягоды: земляница, малина, сморода — на всё покупщик найдется.
— Это — дорогая вещь. Всё-то,
коли по цене
продать, так и за тысячу хватит. Ну, я не дорожусь… Ловко?
— Лошадь-то ихнюю зачем продали-с? Да помилосердуйте — куда же она годилась? Только сено даром ела. А у мужика она все-таки пахать может. А Мартыну Петровичу —
коли вздумается куда выехать — стоит только у нас попросить. Мы в экипаже ему не отказываем. В нерабочие дни с нашим удовольствием!
Бессеменов. А зачем
продавал,
коли так?
— Вот, бабушка, — так начал мужик, — было времечко, живал ведь и я не хуже других: в амбаре-то, бывало, всего насторожено вволюшку; хлеб-то, бабушка, родился сам-шост да сам-сём, три коровы стояли в клети, две лошади, —
продавал почитай что кажинную зиму мало что на шестьдесят рублев одной ржицы да гороху рублев на десять, а теперь до того дошел, что радешенек, радешенек,
коли сухого хлебушка поснедаешь… тем только и пробавляешься, когда вот покойник какой на селе, так позовут псалтырь почитать над ним… все гривенку-другую дадут люди…
— А черт ли велит ему отмалчиваться?
Коли продаешь, так
продавай, что кобенишься? Да! Что буркалы-то выпучил, словно пятерых проглотил да шестым поперхнулся… отдавай за сорок… небось несходно?.. Отдавай, чего надседаешься…
— Ага! — говорит. — Это ты просто придумал. Только хорошо ли для меня этак-то? Сообрази: я мои деньги, может быть, большим грехом купил, может, я за них душу чёрту
продал. Пока я в грехах пачкался, — ты праведно жил, да и теперь того же хочешь, за счёт моих грехов? Легко праведному в рай попасть,
коли грешник его на своём хребте везёт, — только я не согласен конём тебе служить! Уж ты лучше сам погреши, тебе бог простит, — чай, ты вперёд у него заслужил!
Ананий Яковлев. Всегда могу! Я, хоша и когда-нибудь, немного вам разговаривать давал: забыли, может, чай, межевку-то, как вы с пьяницей землемером, за штоф какой-нибудь водки французской, всю вотчину было
продали, — барин-то неизвестен про то! А что теперешнее дело мое,
коли на то пошло, оно паче касается меня, чем самого господина, и я завсегда вам рот зажму.
Бурмистр(вслед ему). Не сделаю я?.. Сделаю!.. Не сегодня ты мне на сердце-то наскреб.
Коли ты теперь стал подкопы под меня подводить, что я там на межевке что сделал, али хлеб воровски
продаю, — так я тебе еще не то всучу… не так еще наругаюсь, и не прочихаешься, змея-человек!
Дормедонт. Возможно ли
продать,
коли я его Людмиле Герасимовне отдал? Не в портфеле, так у них.
Ольга Николаевна. Да так. Все заложили, все
продали, что можно было, а последние два дня голодаем. Голова у меня очень кружится,
Коля.
— С удельной и того хуже. Удел земель не
продает. Да что об этом толковать прежде времени?
Коли дело пойдет, как уговорились, в Питере отхлопочем за тебя прииски, а
коли ты, Патап Максимыч, на попятный, так после пеняй на себя…
Рассчитывая так, мужики с радостью
продавали Чубалову бычков, брали деньги хоть и небольшие, да все-таки годились они,
коли не на соль, не на деготь, так хоть на выпивку.
— Знаешь ты с редькой десять! — вскинулся на него Корней. — Врать, что ли, я тебе стану? Нанимал, что ли, ты меня врать-то?.. За вранье-то ведь никакой дурак денег не даст…
Коли есть лишние, подавай — скажу, пожалуй, что пуд по пяти рублев
продавали…
— Каждая по-своему распорядилась, — отвечал Патап Максимыч. — Сестрица моя любезная три дома в городу-то построила, ни одного не трогает, ни ломать, ни
продавать не хочет. Ловкая старица. Много такого знает, чего никто не знает. Из Питера да из Москвы в месяц раза по два к ней письма приходят. Есть у нее что-нибудь на уме,
коли не
продает строенья. А покупатели есть, выгодные цены дают, а она и слышать не хочет. Что-нибудь смекает. Она ведь лишнего шага не ступит, лишнего слова не скажет. Хитрая!
Да «
кола и двора» у него и до сих пор как следует нет. Из крестьянского общества он давно уволился. Домишко Ивана Прокофьича после смерти старухи отдал в аренду, потом
продал.
— Полноте хитрить! — громче отрезал Теркин и заходил по комнате. — Я вас выслушал. Теперь мой черед. В ваши родственные расчеты я входить не обязан, но
коли захочу — могу оказать давление на вашего брата и помочь вам получить с него если не все, то хоть часть долга… И я ставлю первым условием: этого шустрого таксатора сейчас же устранить. Он — плут, и моему лесоводу, и мне лично делает посулы и готов сейчас же вас всех
продать.
— Чу! что-то кричат? не везут ли уж его?.. Умру с тоски,
коли не удастся его видеть. Говорят, что у него на шее бочонок с золотом, за который он было хотел, Мати Божия!
продать своего короля: колесо-то проедет по нем, бочонок рассыплется, и тогда народ смело подбирай червончики!
— Пожалел девушку, — передразнила его Иванова, — жалей своих девок, а моих не замай, а
коли нравится, можете из-за нее и сюда шастаешь, так купи,
продам, да и оба убирайтесь с моих глаз долой…
Соломон (в сторону). Нет, не
продам свою кровь! (Вслух.) На что мне деньги,
коли не знаю, за что дают?
Резали поросных свиней, тельных коров. Резали телят на чердаках, чтоб никто не подглядел, голосистых свиней
кололи в чаще леса и там палили. И ели. Пили водку и ели. В тихие дни над каждой деревней стоял густой, вкусный запах жареной убоины. Бабы за полцены
продавали в городе холсты.
— Как счастливо вышло,
Коля, что мы
продали виллу. Это нас избавляет от заботы нанимать на лето сторожа.
Отказался Пахомыч и от воли, и от денег.
Коли простил тебя, барин, так простил, а
продавать жизнь сестры не приходится…
Второй аршин веревки я
продал какому-то чиновнику Военного Министерства.
Коли, говорит, выиграю, так ладно, а не выиграю — сам на ней удавлюсь. Третий аршин попал купцу. Тот долго торговался, нюхал ее, слегка пожевал, предлагал поменяться с ним на лошадиную подкову и в конце концов дал два рубля и угостил меня водкой.
— Вот посмотрите, господа, какая шальная эта баба. Она хочет людей с голоду уморить. Велит все съестные припасы потопить или сжечь. Что же вы будете есть,
коли мы ее послушаемся и не будем
продавать вам пищи? Не слушайте ее: она — грубая деревенщина и не знает толка в припасах, а нападает на нас только из зависти. Она бедна и хочет, чтобы и все были так же бедны, как она.
— Да как же я тебе отдам,
коли мне велено ее в Москву отвезти, — возразил Яков. — Сам, чай, понимаешь, что это значит —
продать хозяина…
—
Коли не
продал Терентьич — это кабатчик — для чего нельзя. Только заломит он теперь за него цену… Впрочем, и то говорить… Я за него чуть не цельную неделю пьянствовал, вина этого высосал страсть…