Неточные совпадения
Я понял, что дом, где обитаете вы, священ, что ни единое существо, связанное с вами узами
крови, не подлежит моему
проклятию.
Наследственность не знает пощады, она в
крови, в каждом волокне нервной ткани, в каждой органической клеточке, как отрава, как страшное
проклятие, как постоянный свидетель ничтожества человека и всего человечества.
Белые тряпки спрятаны — и снова свистят орудия смерти и страданий, снова льется честная, невинная
кровь, и слышатся стоны и
проклятия.
Вы увидите, как острый кривой нож входит в белое здоровое тело; увидите, как с ужасным, раздирающим криком и
проклятиями раненый вдруг приходит в чувство; увидите, как фельдшер бросит в угол отрезанную руку; увидите, как на носилках лежит, в той же комнате, другой раненый и, глядя на операцию товарища, корчится и стонет не столько от физической боли, сколько от моральных страданий ожидания, — увидите ужасные, потрясающие душу зрелища; увидите войну не в правильном, красивом и блестящем строе, с музыкой и барабанным боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами, а увидите войну в настоящем ее выражении — в
крови, в страданиях, в смерти…
Но как дикий зверь, почуявший
кровь, Малюта ничего уже не помнил. С криком и
проклятиями вцепился он в Годунова и старался опрокинуть его, чтобы броситься на свою жертву. Началась между ними борьба; светоч, задетый одним из них, упал на землю и погас под ногою Годунова.
Оставим на несколько времени Юрия, который спешил в
крови врагов или в своей собственной утопить мучительную тоску свою, и перенесемся в хижину, где, осыпанный
проклятиями, заклейменный позорным именем предателя, некогда сильный и знаменитый боярин, но теперь покинутый целым миром, бесприютный страдалец боролся со смертию.
Друг твоего отца отрыл старинную тяжбу о землях и выиграл ее и отнял у него всё имение; я видал отца твоего перед кончиной; его седая голова неподвижная, сухая, подобная белому камню, остановила на мне пронзительный взор, где горела последняя искра жизни и ненависти… и мне она осталась в наследство; а его
проклятие живо, живо и каждый год пускает новые отрасли, и каждый год всё более окружает своею тенью семейство злодея… я не знаю, каким образом всё это сделалось… но кто, ты думаешь, кто этот нежный друг? — как, небо!.. в продолжении 17-ти лет ни один язык не шепнул ей: этот хлеб куплен ценою
крови — твоей — его
крови! и без меня, существа бедного, у которого вместо души есть одно только ненасытимое чувство мщения, без уродливого нищего, это невинное сердце билось бы для него одною благодарностью.
Юрий спал… но вдруг, как ужаленный скорпионом, пробудился; на него были устремлены два черные глаза и светлый кинжал!.. ад и
проклятие!.. еще вчера он ненасытно лобзал эти очи, еще вчера за эту маленькую ручку он бы отдал всё свое имущество!.. в одно мгновение вырвал он у Зары смертоносное орудие и кинул далеко от себя; но турчанка не испугалась, не смутилась… она тихо отошла, сложила руки, склонила голову на грудь, готовая принять заслуженную казнь, готовая слушать безмолвно все упреки, все обиды… о, в ней точно кипела южная
кровь!..
Облиты
кровью были оба,
И ярко начертала злоба
Проклятие на их челе.
— Теперь, сестра, я хорошо запомню, что такое твой христианский бог… Хха-хха-хха!..
Проклятие тебе! Да падет моя
кровь на твою голову! Хха-хха-хха-хха-хха-хха-хха!..
— Простите! Это уж слишком, благородный господин! — говорил он со слезами в голосе. — Я не могу совсем переродиться в ливонца, Русь мне родина — я сын ее, и будь проклят тот небом и землею, кто решится изменить ей. Небесное же
проклятие не смоешь ни слезами, ни
кровью.
Начался смертельный бой. Поляки защищались, как львы. Битва продолжалась в течение двенадцати часов.
Кровь лилась рекой, стоны, вопли, мольбы,
проклятия и боевые крики стояли гулом, сопровождаемые барабанным боем, ружейной трескотней и пушечными выстрелами. На общую беду своих, многие, спрятавшиеся в домах, стали оттуда стрелять, бросать каменьями и всем тяжелым, что попадалось под руку. Это еще более усилило ярость солдат.
Власти преследовали жидов огнем, мечом и
проклятиями: народ, остервененный против них слухами, что они похищают детей и в день пасхи пьют их
кровь, вымещал на них за одно вымышленное злодеяние сторицею настоящих.
— Простите! Это уж слишком, благородный господин! — говорил он со слезами в голосе. — Я не могу совсем переродиться в ливонца. Русь мне родная — я сын ее, и будь проклят тот небом и землей, кто решится изменить ей. Небесное же
проклятие не смоешь ни слезами, ни
кровью…