Неточные совпадения
Месяца четыре все шло как нельзя лучше. Григорий Александрович, я уж, кажется, говорил, страстно любил охоту: бывало, так его в лес и подмывает за кабанами или козами, — а тут хоть бы вышел за крепостной вал. Вот, однако же, смотрю, он стал снова задумываться, ходит по комнате, загнув руки назад; потом раз, не сказав никому, отправился стрелять, — целое утро
пропадал; раз и другой, все чаще и чаще… «Нехорошо, — подумал я, — верно, между ними черная кошка проскочила!»
«Что сделалось с тобой, любезный Борис Павлович? — писал Аянов, — в какую всероссийскую щель заполз ты от нашего мокрого, но вечно юного Петербурга, что от тебя два
месяца нет ни строки? Уж не женился ли ты там на какой-нибудь стерляди? Забрасывал сначала своими повестями, то есть письмами, а тут вдруг и
пропал, так что я не знаю, не переехал ли ты из своей трущобы — Малиновки, в какую-нибудь трущобу — Смородиновку, и получишь ли мое письмо?
Месяца через два после этого — дело было в конце мая — Рахметов
пропадал на неделю или больше, но тогда никто этого не заметил, потому что
пропадать на несколько дней случалось ему нередко.
Когда прошло
месяца три — четыре после того, как он
пропал из Москвы, и не приходило никаких слухов о нем, мы все предположили, что он отправился путешествовать по Европе.
— Дмитрий, ты стал плохим товарищем мне в работе.
Пропадаешь каждый день на целое утро, и на половину дней
пропадаешь по вечерам. Нахватался уроков, что ли? Так время ли теперь набирать их? Я хочу бросить и те, которые у меня есть. У меня есть рублей 40 — достанет на три
месяца до окончания курса. А у тебя было больше денег в запасе, кажется, рублей до сотни?
Ни четверти часа в
месяц не
пропадало у него на развлечение, отдыха ему не было нужно.
— Что за
пропасть! В самом деле нет
месяца.
Начал прищуривать глаза — место, кажись, не совсем незнакомое: сбоку лес, из-за леса торчал какой-то шест и виделся прочь далеко в небе. Что за
пропасть! да это голубятня, что у попа в огороде! С другой стороны тоже что-то сереет; вгляделся: гумно волостного писаря. Вот куда затащила нечистая сила! Поколесивши кругом, наткнулся он на дорожку.
Месяца не было; белое пятно мелькало вместо него сквозь тучу. «Быть завтра большому ветру!» — подумал дед. Глядь, в стороне от дорожки на могилке вспыхнула свечка.
Мне случилось однажды целый
месяц каждый день стрелять их на одном и том же току; кроме убиваемых на месте, некоторые
пропадали оттого, что были поранены; стая убавлялась с каждым днем, и, наконец, остались две куропатки и продолжали прилетать на тот же ток в урочное время…
В половине этого
месяца они появляются уже отдельными выводками по отлогим берегам прудов и озер, потом собираются к отлету большими стаями по большим рекам и огромным степным озерам и в начале августа совершенно
пропадают, по крайней мере в тех местах Оренбургского края, где я жил и охотился; вероятно, где-нибудь поюжнее они держатся долее.
Появляется в Оренбургской губернии только весною в исходе апреля и к осени в августе
месяце, в половине которого и
пропадает.
— Кабак тут не причина, маменька… Подшибся народ вконец, вот из последних и канпанятся по кабакам. Все одно за конпанией-то пропадом
пропадать… И наше дело взять: какая нам такая печаль до Родиона Потапыча, когда с Ястребова ты в
месяц цалковых пятнадцать получишь. Такого случая не скоро дождешься… В другой раз Кедровскую дачу не будем открывать.
— Что же, Эминька, разве я не знаю, что я глупенькая… «Галка», как Прозоров говорит. Все равно
пропадать, так хоть
месяц поживу в свое удовольствие!
Мелькнуло несколько
месяцев. Александра стало почти нигде не видно, как будто он
пропал. Дядю он посещал реже. Тот приписывал это его занятиям и не мешал ему. Но редактор журнала однажды, при встрече с Петром Иванычем, жаловался, что Александр задерживает статьи. Дядя обещал при первом случае объясниться с племянником. Случай представился дня через три. Александр вбежал утром к дяде как сумасшедший. В его походке и движениях видна была радостная суетливость.
Облака задернули
месяц; ветер потряс вершины лип, и благовонным дождем посыпались цветы на князя и на Елену. Закачалися старые ветви, будто желая сказать: на кого нам цвести, на кого зеленеть!
Пропадет даром добрый молодец,
пропадет и его полюбовница!
Месяца два бедная
пропадала от скуки, и вдруг, как с неба, свалилось сватовство.
Изредка посреди страшного смешения крутившихся туч появлялись как словно бледно-молочные пятна; изредка хребты туч, разорванные ветром, пропускали край серебрившегося облака, и вслед за тем в неизмеримой глубине воздушных
пропастей показывался
месяц, глядевший испуганными какими-то глазами.
Заря только что занималась, слегка зарумянивая край неба; темные навесы, обступившие со всех сторон Глеба, позволяли ему различить бледный серп
месяца, клонившийся к западу, и последние звезды, которые
пропадали одна за другою, как бы задуваемые едва заметным ветерком — предшественником рассвета. Торжественно-тихо начиналось утро; все обещало такой же красный, солнечный день, как был накануне.
В третий день окончилась борьба
На реке кровавой, на Каяле,
И погасли в небе два столба,
Два светила в сумраке
пропали.
Вместе с ними, за море упав,
Два прекрасных
месяца затмились
Молодой Олег и Святослав
В темноту ночную погрузились.
И закрылось небо, и погас
Белый свет над Русскою землею,
И. как барсы лютые, на нас
Кинулись поганые с войною.
И воздвиглась на Хвалу Хула,
И на волю вырвалось Насилье,
Прянул Див на землю, и была
Ночь кругом и горя изобилье...
В тот самый день, ниццскими событиями которого заключена вторая часть нашего романа, именно накануне св. Сусанны, что в Петербурге приходилось, если не ошибаюсь, около конца пыльного и неприятного
месяца июля, Анне Михайловне было уж как-то особенно, как перед
пропастью, тяжело и скучно. Целый день у нее валилась из рук работа, и едва-едва она дождалась вечера и ушла посидеть в свою полутемную комнату. На дворе было около десяти часов.
По прошествии нескольких
месяцев муж Анны совсем
пропал; одни говорили — видели его в Кронштадте; другие уверяли, что он тайно обменял паспорт и переселился на жительство в Шлиссельбург, или «Шлюшино», как чаще выражались.
Тьфу ты,
пропасть! Что за житье мне пошло? Уж не только самые сладкие нарицательные и восхитительные междометия полились рекою, но моя милая Анисья Ивановна не выпустила моей шеи из своих объятий, пока я не согласился переехать в город на
месяц."Только на один
месяц!"так упрашивала она меня. Прошу же прислушать и помнить.
Глядишь, через
месяц опять уйдет из дому, напьется, дня два
пропадает.
Приземистая широкая фигура Спирьки, поставленная на кривые ноги, придавала ему вид настоящего медведя. Взлохмаченная кудрявая голова, загорелое, почти бронзовое лицо, широкий сплюснутый нос, узкие, как щели, глаза, какая-то шерстистая черная бородка — все в Спирьке обличало лесного человека, который по
месяцам мог
пропадать по лесным трущобам.
Ему стало так тоскливо и неприятно, что на целых два
месяца он
пропал, и его не видели ни на Выселках, ни на перекрестке.
— Да как же не спросить? Ведь целый
месяц пропадал.
— Полюбил, — говорит, — там как знаешь, так и суди; а бают, что полюбил; нынешним летом таскал ее,
месяца четыре
пропадала, — это уж я за верное знаю.
— Да-с, я в городе живу, у двоюродной сестры, с самого того времени, как потерял место… Занимался тем, что искал место и пьянствовал с горя… Особенно сильно пил в этом
месяце… Прошлой недели, например, совсем не помню, потому что пил без просыпа… Третьего дня напился тоже… одним словом,
пропал…
Пропал безвозвратно!..
Сообщив это Глафире, секретарь доложил ей почтительно, что Горданов
пропасть не может, что он дал слово вернуться из отлучки через
месяц, чему Ропшин и советовал верить.
— Тогда бы ты уж должен больше о нас заботиться… На черный день у нас ничего нету. Вон, когда ты у Гебгарда разбил хозяйской кошке голову, сколько ты? — всего два
месяца пробыл без работы, и то чуть мы с голоду не перемерли. Заболеешь ты, помрешь — что мы станем делать? Мне что, мне-то все равно, а за что Зине
пропадать? Ты только о своем удовольствии думаешь, а до нас тебе дела нет. Товарищу ты последний двугривенный отдашь, а мы хоть по миру иди; тебе все равно!
Матрос с тесаком бросался на толстого буржуя без лица и, присев на корточки, тукал его по голове, и он рассыпался лучинками. Надежда Александровна, сияя лучеметными прожекторами глаз, быстро и однообразно твердила: «Расстрелять! Расстрелять!» Лежал, раскинув руки, задушенный генерал, и это был вовсе не генерал, а мама, со спокойным, странным без очков лицом. И молодая женщина с накрашенными губами тянула в нос: «Мой муж
пропал без вести, — уж два
месяца от него нет писем».
— Нет, бог с ними! Что с возу упало, то
пропало. Разве я знаю, что будет опять через два
месяца?
— Батюшка, Василий Иваныч, — просительно кончил он, придя за вещами Теркина в его комнату, — позвольте на вас надеяться. Признаться вам по совести, ежели дело крякнет —
пропадет и мое жалованье за целых семь
месяцев.
Это поглощало первые весенние
месяцы и часть летних
месяцев, в июне же и в июле сержант обязательно начинал
пропадать из дома, и его, по выражению Ираиды Яковлевны, одна заря вгоняла, другая выгоняла, и иногда отсутствие его продолжалось и по несколько дней.
Ярко и весело светил
месяц на землю, звездочки при нем чуть искрились, то
пропадали, то снова сверкали в темной синеве горизонта, как резвые рыбки в чистой воде блистают своей серебристой чешуей.
Раза по два в
месяц являлся он в Москву, подносил подарки, устраивал пикники, тратя на все это безумные куши, Бог весть где и на каких условиях, добываемых им денег, и сам своими собственными руками рыл ту
пропасть, в которую мстительная женщина готовилась хладнокровно столкнуть его.
Ярко и весело светил
месяц на землю, звездочки при нем чуть искрились, то
пропадали, то снова сверкали в темной синеве горизонта, как резвые рыбки в чистой воде блистают своей серебристой чешуею.
Тысячу раз в продолжение этого полутора
месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его
пропасть, Пьер говорил себе: «Да чтó ж это?
— Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы-благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в
месяц, а то бы
пропали. — Он засмеялся. 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? — обратился он к фельдшеру.