Неточные совпадения
Некоторые отделы этой книги и введение были печатаемы в повременных изданиях, и другие части были читаны Сергеем Ивановичем людям своего круга, так что мысли этого сочинения не могли быть уже совершенной новостью для
публики; но всё-таки Сергей Иванович
ожидал, что книга его появлением своим должна будет произвести серьезное впечатление на общество и если не переворот в науке, то во всяком случае сильное волнение в ученом мире.
Теперь я должен несколько объяснить причины, побудившие меня предать
публике сердечные тайны человека, которого я никогда не знал. Добро бы я был еще его другом: коварная нескромность истинного друга понятна каждому; но я видел его только раз в моей жизни на большой дороге; следовательно, не могу питать к нему той неизъяснимой ненависти, которая, таясь под личиною дружбы,
ожидает только смерти или несчастия любимого предмета, чтоб разразиться над его головою градом упреков, советов, насмешек и сожалений.
В саду тихонько шелестел дождь, шептались деревья; было слышно, что на террасе приглушенными голосами распевают что-то грустное.
Публика замолчала,
ожидая — что будет; Самгин думал, что ничего хорошего не может быть, и — не ошибся.
Провинциальная
публика, как и всякая другая
публика, падкая до всевозможных эффектов, напрасно
ожидала встречи этих двух ненавидевших друг друга женщин.
Букин угрюмо опустился на скамью. Было огромное, важное в его темных словах, было что-то грустно укоряющее и наивное. Это почувствовалось всеми, и даже судьи прислушивались, как будто
ожидая, не раздастся ли эхо, более ясное, чем эти слова. И на скамьях для
публики все замерло, только тихий плач колебался в воздухе. Потом прокурор, пожав плечами, усмехнулся, предводитель дворянства гулко кашлянул, и снова постепенно родились шепоты, возбужденно извиваясь по залу.
— Леший! — подтвердил директорский кучер, и затем более замечательного у подъезда ничего не было; но во всяком случае вся губернская
публика, так долго скучавшая, была на этот раз в сборе,
ожидая видеть превосходную, говорят, актрису Минаеву в роли Эйлалии, которую она должна была играть в известной печальной драме Коцебу [Коцебу Август (1761—1819) — немецкий реакционный писатель.] «Ненависть к людям и раскаяние».
Впрочем, надобно сказать, что и вся
публика, если и не так явно, то в душе ахала и охала. Превосходную актрису, которую предстояло видеть, все почти забыли, и все
ожидали, когда и как появится новый кумир, к которому устремлены были теперь все помыслы. Полицейский хожалый первый завидел двух рыжих вице-губернаторских рысаков и, с остервенением бросившись на подъехавшего в это время к подъезду с купцом извозчика, начал его лупить палкой по голове и по роже, говоря...
Я даром трачу лучшие годы жизни», подумал он, и ему почему-то вспоминалось, что соседи, как он слышал от няни, называли его недорослем; что денег у него в конторе ничего уже не оставалось; что выдуманная им новая молотильная машина, к общему смеху мужиков, только свистела, а ничего не молотила, когда ее в первый раз, при многочисленной
публике, пустили в ход в молотильном сарае; что со дня на день надо было
ожидать приезда Земского Суда для описи имения, которое он просрочил, увлекшись различными новыми хозяйственными предприятиями.
Все это придает труду г. Устрялова чрезвычайную важность, и мы надеемся, что читатели не будут на нас досадовать за то, что мы так долго занимали их обозрением этого замечательного труда, появления которого так давно
ожидала русская
публика.
— Припомнив это, мы представляем читателю следующий вывод, который он может уже прямо приложить к русской литературе последнего времени: «Когда какое-нибудь литературное явление мгновенно приобретает чрезвычайное сочувствие массы
публики, это значит, что
публика уже прежде того приняла и сознала идеи, выражение которых является теперь в литературе; тут уже большинство читателей обращается с любопытством к литературе, потому что
ожидает от нее обстоятельного разъяснения и дальнейшей разработки вопросов, давно поставленных самой жизнью.
Яшка уже «подмалевался» двумя стаканами водки и находился в ухарски развязном настроении.
Публика смотрит на него,
ожидая, что вот сейчас он «выкинет коленце», и в харчевне воцаряется тишина.
Предположения Шушерина оправдались только отчасти, то есть:
публика порывалась расхохотаться в некоторых местах, смотря на Боброва в «Леаре»; но Шушерин никак не
ожидал, чтоб зрители покрыли такими сильными рукоплесканиями сцену бури в лесу, куда убежал Леар, изгнанный дочерью.
Разумеется, не все гении, и не от всех можно
ожидать подобного эффекта, но все же до известной степени он есть и в каждом художественном произведении, и притом поэты с меньшим талантом обыкновенно являются
публике с созданиями, в которых и идеи отразились сравнительно меньшей важности и обширности; но все же хоть что-нибудь, хоть в самых маленьких размерах, но отразилось что-нибудь полно и самобытно: иначе нечего искать в произведении и признаков художественного таланта.
Чарский с беспокойством
ожидал, какое впечатление произведет первая минута, но он заметил, что наряд, который показался ему так неприличен, не произвел того же действия на
публику.
Публика, очевидно, была к чему-то подготовлена,
ожидала чего-то особенного, крупного, выходящего из ряда обычных явлений.
Публика, очевидно,
ожидала не этого.
Это обращение ко мне в такой широкой и лестной для меня форме немного удивило меня. Я мог предполагать, что в его журнале главнейшие сотрудники вряд ли относились ко мне очень сочувственно, и еще не дальше, как в 1868 году там была напечатана анонимная рецензия на мою"Жертву вечернюю"(автор был Салтыков), где меня обличали в намерении возбуждать в
публике чувственные инстинкты. Но факт был налицо. Более лестного обращения от самого Некрасова я не мог и
ожидать.
В десять лет (с начала 60-х годов, когда я стал его видать в
публике) он не особенно постарел, и никто бы не мог
ожидать, что он будет так мученически страдать. Но в нем и тогда вы сейчас же распознавали человека, прошедшего через разные болезни. Голос у него был уже слабый, хриплый, прямо показывающий, что он сильно болел горлом. Его долго считали"грудным", и в Риме он жил в конце 50-х годов только для поправления здоровья.
Самое курьезное было вот что: я говорил про «чудо» просто в фигуральном, конечно, смысле, имея в виду неожиданность событий, и совершенно упустил из вида
публику, перед которой я это говорил Для Бердяева, Булгакова «чудо» — это было нечто совершенно реальное, могущее совершиться как таковое, и они мне старались доказать, что нет никакого основания
ожидать такого «чуда».
Первый спектакль в день открытия театра прошел прекрасно.
Публики собралось больше, чем мы этого
ожидали. И приняла нас эта милая, снисходительная дачная
публика более нежели тепло.
Накануне 23-го числа в Литвинове было сказано прислуге, что родственник капитана уезжает; 23-го поехала будущая свита, и под видом провод, вся компания (9 человек с людьми), плотно позавтракав, пустилась в путь. В Зубрах
ожидали их ужемногочисленная
публика и угощение на славу. Подкрепив силы вином и пищею, вечером тронулась полупьяная шайка, человек около 100. Воевода поехал вперед с одиннадцатью человек свиты.
И присяжные и
публика смотрят на него с большим интересом,
ожидая, что из этого может выйти, и только судьи, привыкшие к его ораторским приемам, остаются равнодушны.