Неточные совпадения
— Да, жаль беднягу…
Черт же его дернул ночью с
пьяным разговаривать!.. Впрочем, видно, уж так у него на роду было написано!..
— Да я… не знаю! — сказал Дронов, втискивая себя в кресло, и заговорил несколько спокойней, вдумчивее: — Может — я не радуюсь, а боюсь. Знаешь, человек я
пьяный и вообще ни к
черту не годный, и все-таки — не глуп. Это, брат, очень обидно — не дурак, а никуда не годен. Да. Так вот, знаешь, вижу я всяких людей, одни делают политику, другие — подлости, воров развелось до того много, что придут немцы, а им грабить нечего! Немцев — не жаль, им так и надо, им в наказание — Наполеонов счастье. А Россию — жалко.
На диване было неудобно, жестко, болел бок, ныли кости плеча. Самгин решил перебраться в спальню, осторожно попробовал встать, — резкая боль рванула плечо, ноги подогнулись. Держась за косяк двери, он подождал, пока боль притихла, прошел в спальню, посмотрел в зеркало: левая щека отвратительно опухла, прикрыв глаз, лицо казалось
пьяным и, потеряв какую-то свою
черту, стало обидно похоже на лицо регистратора в окружном суде, человека, которого часто одолевали флюсы.
—
Пьяный я — плакать начинаю, ей-богу! Плачу и плачу, и
черт знает о чем плачу, честное слово! Ну, спасибо вам за привет и ласку…
Но Райский не счел нужным припоминать старого знакомства, потому что не любил, как и бабушка,
пьяных, однако он со стороны наблюдал за ним и тут же карандашом
начертил его карикатуру.
«Ну, да это пустяки: было бы болото —
черти будут, — утешал себя Половодов; он незаметно для себя пил вино стакан за стаканом и сильно
опьянел. — А вот дядюшка — это в своем роде восьмое чудо света… Ха-ха-ха!.. Перл…»
Привалов вдруг покраснел. Слова
пьяного Бахарева самым неприятным образом подействовали на него, — не потому, что выставляли в известном свете Марью Степановну, а потому, что имя дорогой ему девушки повторялось именно при Веревкине. Тот мог подумать
черт знает что…
— Ну, брат, шалишь: у нее сегодня сеанс с Лепешкиным, — уверял «Моисей», направляясь к выходу из буфета; с половины дороги он вернулся к Привалову, долго грозил ему пальцем, ухмыляясь глупейшей
пьяной улыбкой и покачивая головой, и, наконец, проговорил: — А ты, брат, Привалов, ничего… Хе-хе! Нет, не ошибся!.. У этой Тонечки,
черт ее возьми, такие амуры!.. А грудь?.. Ну, да тебе это лучше знать…
— Как так твоя мать? — пробормотал он, не понимая. — Ты за что это? Ты про какую мать?.. да разве она… Ах,
черт! Да ведь она и твоя! Ах,
черт! Ну это, брат, затмение как никогда, извини, а я думал, Иван… Хе-хе-хе! — Он остановился. Длинная,
пьяная, полубессмысленная усмешка раздвинула его лицо. И вот вдруг в это самое мгновение раздался в сенях страшный шум и гром, послышались неистовые крики, дверь распахнулась и в залу влетел Дмитрий Федорович. Старик бросился к Ивану в испуге...
При этом перечне Виссарион только слегка усмехнулся: против уничтожения крепостного права он ничего обыкновенно не возражал. «
Черт с ним, с этим правом, — говорил он, — которое, в сущности, никогда и не было никаким правом, а разводило только
пьяную, ленивую дворовую челядь»; про земство он тоже ничего не говорил и про себя считал его за совершеннейший вздор; но новых судебных учреждений он решительно не мог переваривать.
— Да что вам дался этот генерал Блинов? — закончил Прозоров уже
пьяным языком. — Блинов… хе-хе!.. это великий человек на малые дела… Да!.. Это… Да ну,
черт с ним совсем! А все-таки какое странное совпадение обстоятельств: и женщина в голубых одеждах приходила утру глубоку… Да!.. Чер-рт побери… Знает кошка, чье мясо съела. А мне плевать.
— Что ты натворил,
черт лохматый! — упрекали его старики, — разве она в первый раз? Каждую ночь ворочается
пьяная. Смотри, как бы она на тебя доказывать не стала, как будут завтра разыскивать.
Один такой внезапный
черт, в полной адской форме, с рогами и когтями, дочиста обобрал двух баб,
пьяного кузнеца и совершенно трезвого приказного, ходившего на ночное свидание с купеческою дочерью.
— А когда пьян — всем веришь! — отвечал Маклаков и странно всхлипнул. —
Пьяному — всё правда: зелёные
черти, хорошие люди! Ты найди-ка трезвый хорошего человека — не найдёшь! А я сразу нахожу: вот он!
— Пишет? Та-ак… — тянул гость и с упрямством
пьяного человека добавил: — А я все-таки пойду и познакомлюсь,
черт возьми… Что же тут особенного? Ведь я не съем.
Вот он висит на краю розовато-серой скалы, спустив бронзовые ноги; черные, большие, как сливы, глаза его утонули в прозрачной зеленоватой воде; сквозь ее жидкое стекло они видят удивительный мир, лучший, чем все сказки: видят золотисто-рыжие водоросли на дне морском, среди камней, покрытых коврами; из леса водорослей выплывают разноцветные «виолы» — живые цветы моря, — точно
пьяный, выходит «перкия», с тупыми глазами, разрисованным носом и голубым пятном на животе, мелькает золотая «сарпа», полосатые дерзкие «каньи»; снуют, как веселые
черти, черные «гваррачины»; как серебряные блюда, блестят «спаральони», «окьяты» и другие красавицы-рыбы — им нет числа! — все они хитрые и, прежде чем схватить червяка на крючке глубоко в круглый рот, ловко ощипывают его маленькими зубами, — умные рыбы!..
Беседы дяди Петра напоминали Евсею материны сказки; кузнец тоже, должно быть, видел в огне горна и
чертей, и бога, и всю страшную человеческую жизнь, оттого он и плакал постоянно. Евсей слушал его речи, легко запоминал их, они одевали его сердце в жуткий трепет ожидания, и в нём всё более крепла надежда, что однажды он увидит что-то не похожее на жизнь в селе, на
пьяных мужиков, злых баб, крикливых ребятишек, нечто ласковое и серьёзное, точно церковная служба.
— Да никто,
черт ты этакий, не услышит, — возразил ему с досадой разбойник, — совершенно отдельный флигель и ход даже с улицы: я приезжал туда, бывало, какой
пьяный, пел и орал,
чертям тошно, — никто никогда ничего не слыхал!
Он действительно болел: ужасная и внезапная смерть Олухова сильно поразила его, так как он сам в
пьяном виде очень легко мог
черт знает откуда и
черт знает зачем кувырнуться вниз головой.
Голова его теперь
пьяная под самыми под этими канатами, и то-то-исть по этим, Роман Прокофьич, по канатам…
чертей!
— Они вошли, — говорила madame Шмидт. — Он такой, как этот
черт, который нарисован в Кельне. Ты, может быть, не видал его, но это все равно: он маленький, голова огромная, но волосы все вверх. Я полагаю, что он непременно должен есть сырое мясо, потому что у него глаза совершенно красные, как у
пьяного француза. Фи, я терпеть не могу французов.
Соломон разбил рукой сердоликовый экран, закрывавший свет ночной лампады. Он увидал Элиава, который стоял у двери, слегка наклонившись над телом девушки, шатаясь, точно
пьяный. Молодой воин под взглядом Соломона поднял голову и, встретившись глазами с гневными, страшными глазами царя, побледнел и застонал. Выражение отчаяния и ужаса исказило его
черты. И вдруг, согнувшись, спрятав в плащ голову, он робко, точно испуганный шакал, стал выползать из комнаты. Но царь остановил его, сказав только три слова...
Петр.
Чёрт знает что такое! Точно
пьяный…
— Нет, спасибо, голубчик. Я сегодня
черт знает сколько выпил. Башка трещит. С утра,
черт возьми, наклюкался. Веселие Руси есть пити. Что? Не правда? — воскликнул он вдруг с лихим видом и внезапно
пьяным голосом.
— Как она меня!.. — с изумлением продолжал он через несколько секунд, оставаясь в старой позе, на ларе, на коленях и упираясь руками в пологий подоконник. — В полицию попала…
пьяная… с каким-то
чертом. Скоро как порешила! — Он глубоко вздохнул, слез с ларя, сел на мешок, обнял голову руками, покачался и спросил меня вполголоса...
— Однако вы потише, господин Райский, — гордым тоном вмешался Лидин-Байдаров. — Если вы будете продолжать ваши
пьяные оскорбления людей, которые вас не трогают, то вы можете сильно за это поплатиться,
черт возьми!..
Он искоса посмотрел на Чубарова вопросительным взглядом, но его тонкое лицо оставалось сдержанно. Чубаров вспомнил, что во время пирушки Арфанов устроил дикий дебош. Во хмелю он был совершенно неистов и на другой день ничего не помнил. Вчера
пьяные товарищи силой удалили его из своей компании. Но теперь, глядя на его спокойные, изящные
черты, Чубаров не решился напомнить об этом и сказал только...
Mитрич (
пьяный поднимается, не пуская веревку). Не дам. Никому не дам. Сам принесу. Сказал, принесу солому — принесу! Микита, ты? (Смеется.) Ах,
черт! Аль за соломой?
— А вам что угодно? — произнес Рымов совершенно уже
пьяным голосом. — И вам, может быть, угодно сочинять комедии, драмы… пасторали… Ничего, мой повелитель, я вас ободряю, ничего! Классицизм,
черт возьми, единство содержания, любовница в драме!.. Валяйте! Грамоте только надобно знать потверже. Грамоте-то, канальство, только подписывать фамилию умеем; трух, трух, и подписал! — проговорил он и провел зигзагами рукою по тарелке, вероятно, представляя, как откупщик подписывается.
— А вам для чего это знать? Не ваше дело… Да пейте же,
чёрт вас возьми. Разбудили, так пейте! Интересная история, братец, с этим сапогом. Я не хотел идти к Оле. Не в духе, знаешь, был, подшофе… Она приходит под окно и начинает ругаться… Знаешь, как бабы… вообще… Я, спьяна, возьми да и пусти в нее сапогом… Ха-ха… Не ругайся, мол. Она влезла в окно, зажгла лампу, да и давай меня мутузить
пьяного. Вздула, приволокла сюда и заперла. Питаюсь теперь… Любовь, водка и закуска! Но куда вы? Чубиков, куда ты?
Танцует… Танцует… Я на шарманке, а она под шарманку. (Делает
пьяные жесты, как будто что-то ловит.) Вот, не поймал… опять не поймал… но и вам,
черти, не поймать, если уж мне не поймать…
Платонов (зажигает спичку).
Черт вас носит! (Читает.) «Я делаю первый шаг. Иди, сделаем его вместе. Я воскресаю. Иди и бери. Твоя».
Черт знает… Телеграмма какая-то! «Жду до четырех часов в беседке около четырех столбов.
Пьяный муж уехал с молодым Глагольевым на охоту. Вся твоя С.». Этого еще недоставало! Боже мой! Этого еще недоставало! (Кате.) Что смотришь?
Зазвонили к «Достойно». Степан посмотрел кругом. Вокруг него торчали смеющиеся рожи, одна другой
пьяней и веселей. Множество рож! С земли поднимался растрепанный, окровавленный Семен с сжатыми кулаками, с зверским лицом. Манафуилов лежал в пыли и плакал. Пыль облепила его глаза. Кругом и около было
чёрт знает что!
— Да, немножко того, но, однако, дело свое сделал. Нет, я,
черт тебя возьми, с тобой больше
пьяным быть не хочу. С тобой не дай бог на одной дороге встречаться, ишь ты, каналья, какой стал решительный…
— Кто тут? — закричал на меня Гуськов совершенно
пьяным голосом. Видно, на холоде разобрало его. — Какой тут
черт с лошадью шляется?
— Не издеваться! — слышатся голоса. — Оставить!
Чёрт знает что! Где хозяин? Как это позволяют
пьяному… мучить животных!
— Вот! Выпиваю! — вызывающе говорил первый солдат. Он остановился перед мордою моей лошади и демонстративно стал пить из горлышка ром. Потом оторвался от бутылки, взглянул на меня. — Ставь под ружье, ну!.. С-сукины дети!.. Сами, как
черти,
пьяные. «Где водку достал? Не продавать нижнему чину водки!.. Под ружье на четыре часа!..» Ну, ставь под ружье! Ставь, что ли!
Тогда выставлялись ломаными
чертами то изувеченное в боях лицо ветерана, изображавшее охуждение и грусть, то улыбка молодого его товарища, искосившего сладострастный взгляд на обольстительную девушку, то на полном, глупом лице рекрута страх видеть своего начальника, а впереди гигантская
пьяная фигура капитана, поставившего над глазами щитом огромную, налитую спиртом руку, чтобы видеть лучше пред собою, и, наконец, посреди всех бледное, но привлекательное лицо швейцарки, резко выходившее изо всех предметов своими полуизмятыми прелестями, страхом и нетерпением, толпившимися в ее огненных глазах, и одеждою, чуждою стране, в которой происходила сцена.
— Подумай хорошенько; принесло окаянного в
пьяном виде, ночью и
черт знает зачем! А-а, дружище! Кажется, еще человек одолженный! и место получил через меня, и освобожден от петли.
Бурку подполковничью на себя по самое темя натянул, ножками посучил. Будто в коньячной бочке
черти перекатывают. Так и заснул под колыбельный ветер, словно мышь в заячьем рукаве. Жернов — камень тяжелый, а
пьяный сон и того навалистей.
Обидно
черту стало, хочь плачь, — да у
чертей слез-то нету. На-кось, поди, у людей веселье, смех, душа к душе льнет, под ручку, дьяволы,
пьяные ходят, а он, как шакал ночной, один да один по-над горами рыскать должен.