Неточные совпадения
Он шел и смотрел, как вырастают
казармы; они строились тремя корпусами в форме трапеции, средний был доведен почти до конца, каменщики выкладывали последние ряды третьего этажа, хорошо видно было, как на краю стены шевелятся фигурки в красных и синих рубахах, в белых передниках, как тяжело шагают вверх по сходням сквозь паутину лесов нагруженные кирпичами
рабочие.
Пейзаж портили красные массы и трубы фабрик. Вечером и по праздникам на дорогах встречались группы
рабочих; в будни они были чумазы, растрепанны и злы, в праздники приодеты, почти всегда пьяны или выпивши, шли они с гармониями, с песнями, как рекрута, и тогда фабрики принимали сходство с
казармами. Однажды кучка таких веселых ребят, выстроившись поперек дороги, крикнула ямщику...
Рабочие были в панике. Накануне моего приезда 31 мая в
казарме № 5 кто-то крикнул: «Пожар!», и произошел переполох.
Уже после моего приезда замазанные в
казармах окна порасковыряли сами
рабочие и приготовили веревки для спасения.
«Ну, заварили вы кашу! Сейчас один из моих агентов вернулся.
Рабочие никак не успокоятся, а фабрикантам в копеечку влетит. Приехал сам прокурор судебной палаты на место. Лично ведет строжайшее следствие. За укрывательство кое-кто из властей арестован; потребовал перестройки
казарм и улучшения быта
рабочих, сам говорил с
рабочими, это только и успокоило их. Дело будет разбираться во Владимирском суде».
Рабочие были в панике. Накануне моего приезда, 31 мая, в понедельник, в
казарме № 5 кто-то крикнул «пожар», и произошел переполох. В день моего приезда в
казармах окна порасковыряли сами
рабочие и приготовили веревки для спасения.
— Ну заварили вы кашу. Сейчас один из моих агентов вернулся…
Рабочие никак не успокоятся, а фабрикантам в копеечку влетит… приехал сам прокурор судебной палаты на место… Сам ведет строжайшее следствие… За укрывательство кое-кто из властей арестован, потребовал перестройки
казармы и улучшения быта
рабочих, сам говорил с
рабочими, и это только успокоило их. Дело будет разбираться во Владимирском суде.
Было второе марта. Накануне роздали
рабочим жалованье, и они, как и всегда, загуляли. После «получки» постоянно не работают два, а то и три дня. Получив жалованье,
рабочие в тот же день отправляются в город закупать там себе белье, одежду, обувь и расходятся по трактирам и питейным, где пропивают все, попадают в часть и приводятся оттуда на другой день. Большая же часть уже и не покупает ничего, зная, что это бесполезно, а пропивает деньги, не выходя из
казармы.
В соседней с заводом церкви ударили к заутрене. В
казарму, где спали
рабочие, вошел ночной сторож, ходивший в продолжение ночи по двору, и сильно застучал в деревянную колотушку.
Затем кубики были смочены «в препорцию водицей», как выражался Кавказский, и сложены. Работа окончена. Луговский и Кавказский омылись в чанах с водой, стоявших в кубочной, и возвратились в
казарму, где уже начали собираться
рабочие. Было девять часов. До одиннадцати
рабочие лежали на нарах, играли в карты, разговаривали. В одиннадцать — обед, после обеда до четырех опять лежали, в четыре — в кубочную до шести, а там — ужин и спать…
За такие поносные слова пристав ударил Арефу, а потом втолкнул в
казарму, где было и темно и душно, как в тюрьме. Около стен шли сплошные деревянные нары, и на них сплошь лежали тела. Арефа только здесь облегченно вздохнул, потому что вольные
рабочие были набраны Гарусовым по деревням, и тут много было крестьян из бывших монастырских вотчин. Все-таки свои, православные, а не двоеданы. Одним словом, свой, крещеный народ. Только не было ни одной души из своей Служней слободы.
Смотритель даже не взглянул на нового
рабочего, а только мотнул головой, чтобы сволокли его в
казарму, пока «оклемается».
В
казарме ждала Арефу новая неприятность:
рабочие уже поужинали и полегли спать, а двери
казармы были заперты на замок.
Покойный Трофим что-то болтал, а потом
рабочие галдели по
казармам…
На фабрике надо многое уладить,
казармы рабочих переделать, школу тоже по-другому устроить.
В
казармах женатых
рабочих воздух был тоже"не первого сорта", по замечанию Любаши; нумера смотрели веселее, в некоторых стояли горшки с цветами на окнах, кое-где кровати были с ситцевыми занавесками. Но малые ребятишки оставались без призора. Их матери все почти ходили на фабрику.
Отправились сначала в «
казарму». Анне Серафимовне хотелось, чтобы родственница Палтусова видела, как помещены
рабочие. Побывали и в общих камерах и в квартирках женатых
рабочих. В одной из камер стоял очень спертый воздух. Любаша зажала себе с гримасой нос и крикнула...
Поляна, по которой они шли, образовалась из первого места, занятого прииском; здесь когда-то, лет двадцать тому назад, стояла
казарма рабочих, теперь отнесенная далеко в глубь тайги.
Старик стал громко звать на помощь. Через несколько минут к колодцу стали собираться
рабочие с прииска. Иные из них спали не в
казармах, а на вольном воздухе.
«Это она, наверное она… — раздумывал он. — Она не хочет подходить близко к ненавистному для нее дому… При ней около этого колодца были расположены
казармы рабочих, шла оживленная работа, сколько раз она вместе со мной ходила на прииск, об этом месте у нее сохранились отрадные воспоминания детства… Потому-то она и назначает мне свидание именно там…»
— Вы, значит, не понимаете меня… Я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел вас там… Теперь там все спят… Я объясню… Изба эта стоит в стороне, за
казармой рабочих, около нее растут еще три дерева…
— В высоком доме не должны знать о случившемся, — обернулся он к
рабочим, встав с земли. — Несите его в
казарму, облейте голову водой и, когда он очнется, проводите до дому.
Она стояла невдалеке от тайги, близ обширных, принадлежащих Петру Иннокентьевичу, приисков, а самая постройка дома, где за последние два десятка лет почти безвыездно, кроме трех-четырех зимних месяцев, жил семидесятилетний хозяин, отличалась городской архитектурой, дом был двухэтажный, с высоким бельведером и высился над остальными постройками и
казармами для присковых
рабочих, окруженный прекрасным садом, на высоком в этом месте берегу Енисея.