Неточные совпадения
Он видел, что Россия имеет прекрасные земли, прекрасных
рабочих и что в некоторых случаях, как у мужика на половине дороги,
рабочие и земля производят много, в большинстве же случаев, когда по-европейски прикладывается
капитал, производят мало, и что происходит это только оттого, что
рабочие хотят работать и работают хорошо одним им свойственным образом, и что это противодействие не случайное, а постоянное, имеющее основание в духе народа.
Хотя он и должен был признать, что в восточной, самой большой части России рента еще нуль, что заработная плата выражается для девяти десятых восьмидесятимиллионного русского населения только пропитанием самих себя и что
капитал еще не существует иначе, как в виде самых первобытных орудий, но он только с этой точки зрения рассматривал всякого
рабочего, хотя во многом и не соглашался с экономистами и имел свою новую теорию о заработной плате, которую он и изложил Левину.
― Легко быть введену в заблуждение, делая заключение об общем призвании народа, ― сказал Метров, перебивая Левина. ― Состояние
рабочего всегда будет зависеть от его отношения к земле и
капиталу.
В чем состояла особенность его учения, Левин не понял, потому что и не трудился понимать: он видел, что Метров, так же как и другие, несмотря на свою статью, в которой он опровергал учение экономистов, смотрел всё-таки на положение русского
рабочего только с точки зрения
капитала, заработной платы и ренты.
Когда Алексей Гогин сказал при нем Кумову, что пред интеллигенцией два пути: покорная служба
капиталу или полное слияние с
рабочим классом, Диомидов громко и резко заметил...
— Вопрос о путях интеллигенции — ясен: или она идет с
капиталом, или против его — с
рабочим классом. А ее роль катализатора в акциях и реакциях классовой борьбы — бесплодная, гибельная для нее роль… Да и смешная. Бесплодностью и, должно быть, смутно сознаваемой гибельностью этой позиции Ильич объясняет тот смертный визг и вой, которым столь богата текущая литература. Правильно объясняет. Читал я кое-что, — Андреева, Мережковского и прочих, — черт знает, как им не стыдно? Детский испуг какой-то…
— А между тем обидно, Тарас Семеныч. Поставьте себя на мое место. Ведь еврей такой же человек. Среди евреев есть и дураки и хорошие люди. Одним словом, предрассудок. А что верно, так это то, что мы люди
рабочие и из ничего создаем
капиталы. Опять-таки: никто не мешает работать другим. А если вы не хотите брать богатства, которое лежит вот тут, под носом… Упорно не хотите. И средства есть и энергия, а только не хотите.
— Вычисление делал. Это, говорит, мне процент на
капитал, это — моя часть, значит, как хозяина, а остальное поровну разделил.
Рабочие даже сейчас рассказывают — смеются.
В экономическом отношении проповедуется теория, сущность которой в том, что чем хуже, тем лучше, что чем больше будет скопления
капитала и потому угнетения
рабочего, тем ближе освобождение, и потому всякое личное усилие человека освободиться от давления
капитала бесполезно; в государственном отношении проповедуется, что чем больше будет власть государства, которая должна по этой теории захватить не захваченную еще теперь область частной жизни, тем это будет лучше, и что потому надо призывать вмешательство правительств в частную жизнь; в политических и международных отношениях проповедуется то, что увеличение средств истребления, увеличение войск приведут к необходимости разоружения посредством конгрессов, арбитраций и т. п.
Крупная собственность и
капиталы необходимы, потому что организуют работу и дают ее
рабочему классу.
Люди, владеющие большим количеством земель и
капиталов или получающие большие жалованья, собранные с нуждающегося в самом необходимом
рабочего народа, равно и те, которые, как купцы, доктора, художники, приказчики, ученые, кучера, повара, писатели, лакеи, адвокаты, кормятся около этих богатых людей, любят верить в то, что те преимущества, которыми они пользуются, происходят не вследствие насилия, а вследствие совершенно свободного и правильного обмена услуг, и что преимущества эти не только не происходят от совершаемых над людьми побоев и убийств, как те, которые происходили в Орле и во многих местах в России нынешним летом и происходят постоянно по всей Европе и Америке, но не имеют даже с этими насилиями никакой связи.
Индустриализм только что начал тогда в Англии приходить в силу, и первый принцип, приложенный им к делу, был — эксплуатация
рабочих сил посредством
капитала.
Для того чтобы выйти из такого горестного положения, возможно было, по мнению Овэна, одно средство: отказаться от огромных, исключительно мануфактурных центров, служащих местом игры громадных
капиталов и имеющих развращающее, унижающее и разоряющее влияние на массу
рабочего населения.
Здесь посетил он Нью-Гармони и нашел здесь, вместо общинного поселения, обыкновенное учреждение, в котором работники забраны были в руки людьми, имевшими в своих руках
капиталы, и где господствовали — обычное недовольство
рабочих и обычное угнетение со стороны капиталистов.
Довольно долгое время составлялся вокруг
рабочих общинный
капитал, отлагавшийся из их же доходов.
Общественное мнение высших классов все более и более вооружалось против Овэна по мере того, как пред всеми прояснялась и доказывалась его приверженность к делу
рабочих в их борьбе с монополиями
капитала.
И все это ложилось на душу, и все это в сохранности, как единственный
капитал, передавалось от отца к сыну, от матери к дочери, и вы разверните душу настоящего
рабочего или мужика — ведь это же ужас!
— Бог даст, одолеет
рабочий класс
капитал, тогда будет хорошо!
— Я стою за социализм, за уничтожение эксплуатации
капиталом трудящихся. Только я, не верю, что сейчас в России
рабочие могут взять в руки власть. Они для этого слишком неподготовлены, и сама Россия экономически совершенно еще не готова для социализма. Маркс доказал, что социализм возможен только в стране с развитою крупною капиталистическою промышленностью.
— Не в том вопрос… — начал он еще нервнее. — Без
капитала нельзя. Но на кого работать?.. Вот что-с!.. У Арсения Кирилыча были совсем другие идеи… Он хотел делать
рабочих участниками… вы понимаете?
Только с того времени поднялся мой интерес к
рабочему вопросу, к борьбе труда с
капиталом.
Не из Гуслицких лесов пришли ко мне
капиталы; не топил я пустых барок — будто с казенною кладью, не удерживал у
рабочих трудовых денег, не шильничал… но и не мотал.
— Что «буде»? Я правильно говорю, я никого не боюсь, самому Калинину это самое скажу. Или вот такой параграф: в субботу и воскресенье спиртные напитки продавать запрещено. Это в кого они наметились, понял ты? В
рабочего же человека! Торговец там или интеллигент, — он и в будни может купить. А мы с тобою в будни на какие
капиталы купим? Вот зато нам сейчас с тобою выпить захотелось, иди к Богобоязненному, целкаш лишний на бутылочку накинь.
Пускай! У них
капитал, в их руках сотни тысяч
рабочих, они наживают по пятидесяти процентов чистой прибыли на мануфактурах и оптовых складах. Но и они уже в выучке у интеллигенции.