Неточные совпадения
Свобода с обеих сторон, — и затем — что выпадет кому из нас на долю:
радость ли обоим, наслаждение, счастье, или одному
радость,
покой, другому мука и тревоги — это уже не наше дело.
Переход от качки и холода к
покою и теплу был так ощутителен, что я с
радости не читал и не писал, позволял себе только мечтать — о чем? о Петербурге, о Москве, о вас? Нет, сознаюсь, мечты опережали корабль. Индия, Манила, Сандвичевы острова — все это вертелось у меня в голове, как у пьяного неясные лица его собеседников.
— Мы в первый раз видимся, Алексей Федорович, — проговорила она в упоении, — я захотела узнать ее, увидать ее, я хотела идти к ней, но она по первому желанию моему пришла сама. Я так и знала, что мы с ней все решим, все! Так сердце предчувствовало… Меня упрашивали оставить этот шаг, но я предчувствовала исход и не ошиблась. Грушенька все разъяснила мне, все свои намерения; она, как ангел добрый, слетела сюда и принесла
покой и
радость…
— А господь, небойсь, ничего не прощает, а? У могилы вот настиг, наказывает, последние дни наши, а — ни
покоя, ни
радости нет и — не быть! И — помяни ты мое слово! — еще нищими подохнем, нищими!
Вся жизнь ее прошла в горькой борьбе с ежедневной нуждою; не видела она
радости, не вкушала от меду счастия — казалось, как бы ей не обрадоваться смерти, ее свободе, ее
покою?
Но, что бы ни приходило в голову его, одно чувствовалось неизменно: певучая
радость и такой великий и благостный
покой, какой бывает только на Троицу, после обедни, когда идешь среди цветущих яблонь, а вдалеке у притвора церковного поют слепцы.
Минутами и сам удивлялся тихо: не пора ли беспокойства настала, откуда же
покой и
радость?
И несказанная
радость охватывает ее. Нет ни сомнений, ни колебаний, она принята в лоно, она правомерно вступает в ряды тех светлых, что извека через костер, пытки и казни идут к высокому небу. Ясный мир и
покой и безбрежное, тихо сияющее счастье. Точно отошла она уже от земли и приблизилась к неведомому солнцу правды и жизни и бесплотно парит в его свете.
И с внезапной острой тоскою в сердце он понял, что не будет ему ни сна, ни
покоя, ни
радости, пока не пройдет этот проклятый, черный, выхваченный из циферблата час. Только тень знания о том, о чем не должно знать ни одно живое существо, стояла там в углу, и ее было достаточно, чтобы затмить свет и нагнать на человека непроглядную тьму ужаса. Потревоженный однажды страх смерти расплывался по телу, внедрялся в кости, тянул бледную голову из каждой поры тела.
Прощай,
радость моя и
покой,
Слышу, уезжает от меня милой.
Ах, намы долыжно
С та-або-ой...
Его оставили в
покое, и он с
радостью говорит об этом в одном письме: «Я теперь, слава богу, живу покойно, смирно.
Вы трусы и лицемеры, вы больше всего любите ваш
покой, и вы с
радостью всякого вора, стащившего калач, запрятали бы в сумасшедший дом, — вы охотнее весь мир и самих себя призна́ете сумасшедшими, нежели осмелитесь коснуться ваших любимых выдумок.
Я плачу; видишь, я колена
Теперь склоняю пред тобой,
Молю, винить тебя не смея,
Отдай мне
радость и
покой,
Отдай мне прежнего Гирея…
Тебя с Мокейкой ради — куда я жизнь свою спустил, в чём мне
радость, где
покой?
Вдруг из раскрытой кузницы к воротам пронеслась медленно громадная красная искра, и мрак вокруг нее словно сгустился, — это кузнец пронес по улице кусок раскаленного железа. Внезапная зажглась
радость в Елениной душе и заставила Елену тихо засмеяться, — в просторе безмолвного
покоя пронесся звонкий и радостный смех.
— Иная там жизнь, не то что наша, — отозвался старичок грамотей. — Там тишина и
покой, веселие и
радость… Духовная
радость, не телесная… Хочешь, грамотку почитаю про то, как живут в невидимом граде?.. Из Китежа прислана.
Поистине, родители мои, здесь царство земное —
покой и тишина, веселие и
радость; а святии отцы, с ними же аз пребываю, процветоша аки крины сельные и яко финики и яко кипарисы.
Безумная
радость от сознания, что мы кунаки с самим Керимом-ага, не давала
покоя.
Говаривала она вот Вареньке и Катеньке Кисловой, что в нашем доме нашла она невозмутимый
покой и
радость, что долговременные искания правды достигнуты ею, что теперь она совершенно спокойна душой, не видя ни обманов, ни прельщений, обуревающих суетный мир.
— «Приведу вас от севера из хладных мразных стран в место вечного
покоя, всякой
радости и всякой сладости.
Он декламировал, указывая на Подозерова, что ей «дано его
покоить, судьбу и жизнь его делить; его все
радости удвоить, его печали раздвоить», и заключил свое поэтическое поздравление словами...
Боюсь, что я ненавижу его. Если я не испытывал еще любви, то я не знаю и ненависти, и так странно будет, если ненависть я должен буду начать с отца Марии!.. В каком тумане мы живем, человече! Вот я произнес имя Марии, вот духа моего коснулся ее ясный взор, и уже погасла и ненависть к Магнусу (или я выдумал ее?), и уже погас страх перед человеком и жизнью (или я выдумал и это?), и великая
радость, великий
покой нисходят на мою душу.
И потусторонняя вечная жизнь, в которой не будет разделения на рай и ад, на царство добрых и на царство злых, сохраняет заботу и тяготу, не дает
покоя, совершенной цельности, совершенной
радости.
— Мы идем, мы идем, мы идем… Вы в тепле, вам светло, вам мягко, а мы идем в мороз, в метель, по глубокому снегу… Мы не знаем
покоя, не знаем
радостей… Мы несем на себе всю тяжесть этой жизни, и своей, и вашей… У-у-у! Мы идем, мы идем, мы идем…
Я вспомнила слова нашего «маэстро»: «Театр должен оздоравливать толпу, их тело и душу, наглядно, на примерах показывать ей лучшие стороны жизни и порицать пороки… Давать бедным, усталым и измученным людям часы
радости,
покоя и сладостного отдыха от труда». И при виде этой темной толпы бедно одетых людей в моей душе поднималось и вырастало желание играть для них, и для них только.
Он не знал, он не смел даже думать, что она любит его, но он припоминал иногда обращенные на него ее взгляды, казалось, проникающие прямо в душу, вливаюшие в нее живительный бальзам, дарящие
покой и светлую
радость.
Великое богатство, дозволявшее ему издерживать ежегодно свыше трех миллионов рублей, не в состоянии было доставить ему
радость, чтобы он хотя один день в
покое оным наслаждался. Он не щадил великих сумм для удовлетворения страстям своим, и прежде нежели что-либо доходило к его употреблению, он терял уже желание, побудившее его в первые мгновения сделать на то издержки.
— Ах, владыко, да как же на нее не полагаться: тайны-то уже там очень большие творятся — вся благодать оттуда идет: и материно молоко детопитательное, и любовь там живет, и вера. Верь — так, владыко. Там она, вся там; сердцем одним ее только и вызовешь, а не разумом. Разум ее не созидает, а разрушает: он родит сомнения, владыко, а вера
покой дает,
радость дает… Это, я тебе скажу, меня обильно утешает; ты вот глядишь, как дело идет, да сердишься, а я все радуюсь.
Тяжело волоча ноги, как больной, Павел подошел к окну. Что-то темное, жуткое и безнадежное, как осеннее небо, глядело оттуда, и казалось, что не будет ему конца, и всегда было оно, и нет нигде на свете ни
радости, ни чистого и светлого
покоя.