Неточные совпадения
А
на Малой Ямской, которую посещают солдаты, мелкие воришки, ремесленники и вообще народ серый и где берут за время пятьдесят копеек и меньше, совсем уж грязно и скудно: пол в зале кривой, облупленный и занозистый, окна завешены красными кумачовыми кусками; спальни, точно стойла, разделены тонкими перегородками, не достающими до потолка, а
на кроватях, сверх сбитых сенников, валяются скомканные кое-как,
рваные, темные от времени, пятнистые простыни и дырявые байковые одеяла; воздух кислый и чадный, с примесью алкогольных паров и запаха человеческих извержений; женщины, одетые в цветное ситцевое тряпье или в матросские костюмы, по большей части хриплы или гнусавы, с полупровалившимися носами, с лицами, хранящими следы вчерашних побоев и царапин и наивно раскрашенными при
помощи послюненной красной коробочки от папирос.
На берегу и около домов — везде попадались кучки бурлаков, с котомками и без котомок, в
рваных полушубках, в заплатанных азямах [Азям — крестьянская верхняя длиннополая одежда.] и просто в лохмотьях, состав которых можно определить только химическим путем, а не при
помощи глаза.
В трех комнатах занесенного снегом флигелька горели лампы с жестяными абажурами.
На постелях бельишко было
рваное. Два шприца всего было. Маленький однограммовый и пятиграммовый — люэс. Словом, это была жалостливая, занесенная снегом бедность. Но… Гордо лежал отдельно шприц, при
помощи которого я, мысленно замирая от страха, несколько раз уже делал новые для меня, еще загадочные и трудные вливания сальварсана.
Охотник и лесник, не отрывая глаз от темного окна, стали слушать. Сквозь шум леса слышны были звуки, какие слышит напряженное ухо во всякую бурю, так что трудно было разобрать, люди ли то звали
на помощь, или же непогода плакала в трубе. Но
рванул ветер по крыше, застучал по бумаге
на окне и донес явственный крик: «Караул!»
Несмотря
на то, что всегда он сидел до пяти, в описываемый нами день он нахлобучил, бывший когда-то плюшевым, а теперь ставший совершенно неизвестной материи, картуз, который относил зиму и лето, надел с
помощью полового старое замасленное и
рваное пальто, взял свою палку с крючком, вышел из низка
на улицу и пошел по направлению к Владимирской, видимо, не домой.