Неточные совпадения
— Ну что, Капитоныч? — сказал Сережа,
румяный и веселый возвратившись с гулянья накануне дня своего рождения и отдавая свою сборчатую поддевку высокому, улыбающемуся на маленького
человека с высоты своего роста, старому швейцару. — Что, был сегодня подвязанный чиновник? Принял папа?
Его окружали
люди, в большинстве одетые прилично, сзади его на каменном выступе ограды стояла толстенькая синеглазая дама в белой шапочке, из-под каракуля шапочки на розовый лоб выбивались черные кудри, рядом с Климом Ивановичем стоял высокий чернобровый старик в серой куртке, обшитой зеленым шнурком, в шляпе странной формы пирогом, с курчавой сероватой бородой. Протискался высокий
человек в котиковой шапке, круглолицый,
румяный, с веселыми усиками золотого цвета, и шипящими словами сказал даме...
Клим Иванович Самгин видел, что восторги отцов — плотского и духовного — не безразличны девице,
румяное лицо ее самодовольно пылает, кругленькие глазки сладостно щурятся. Он не любил
людей, которые много спрашивают. Ему не нравилась эта пышная девица, мягкая, точно пуховая подушка, и он был доволен, что отцы, помешав ему ответить, позволили Софье забыть ее вопрос, поставить другой...
Через час он шагал по блестящему полу пустой комнаты, мимо зеркал в простенках пяти окон, мимо стульев, чинно и скучно расставленных вдоль стен, а со стен на него неодобрительно смотрели два лица, одно — сердитого
человека с красной лентой на шее и яичным желтком медали в бороде, другое —
румяной женщины с бровями в палец толщиной и брезгливо отвисшей губою.
Освобожденный стол тотчас же заняли молодцеватый студент, похожий на переодетого офицера, и скромного вида
человек с жидкой бородкой, отдаленно похожий на портреты Антона Чехова в молодости. Студент взял карту кушаний в руки, закрыл ею
румяное лицо, украшенное золотистыми усиками, и сочно заговорил, как бы читая по карте...
Все нравилось ему в этом
человеке: его прозрачные голубые глаза, широкая, мягкая улыбка, тугая,
румяная кожа щек. Четыре неглубоких морщинки на лбу расположены аккуратно, как линейки нот.
Человек — скрылся, явилась Олька, высокая, стройная девица, с толстой косой и лицом настолько
румяным, что пышные губы ее были почти незаметны. Она оказалась тоже неразговорчивой и на вопрос: «Это чей дом?» — ответила...
Румяное лицо
человека с усами побелело, он повернулся к лысому...
Обломов был в том состоянии, когда
человек только что проводил глазами закатившееся летнее солнце и наслаждается его
румяными следами, не отрывая взгляда от зари, не оборачиваясь назад, откуда выходит ночь, думая только о возвращении назавтра тепла и света.
Явился низенький
человек, с умеренным брюшком, с белым лицом,
румяными щеками и лысиной, которую с затылка, как бахрома, окружали черные густые волосы. Лысина была кругла, чиста и так лоснилась, как будто была выточена из слоновой кости. Лицо гостя отличалось заботливо-внимательным ко всему, на что он ни глядел, выражением, сдержанностью во взгляде, умеренностью в улыбке и скромно-официальным приличием.
В комнату вошел, или, вернее, вскочил — среднего роста, свежий, цветущий, красиво и крепко сложенный молодой
человек, лет двадцати трех, с темно-русыми, почти каштановыми волосами, с
румяными щеками и с серо-голубыми вострыми глазами, с улыбкой, показывавшей ряд белых крепких зубов. В руках у него был пучок васильков и еще что-то бережно завернутое в носовой платок. Он все это вместе со шляпой положил на стул.
Приподымаюсь, смотрю:
человек в богатой медвежьей шубе, в собольей шапке, с черными глазами, с черными как смоль щегольскими бакенами, с горбатым носом, с белыми оскаленными на меня зубами, белый,
румяный, лицо как маска.
За столом было новое лицо: пожилой, полный
человек с
румяным, добрым, смеющимся лицом.
Судебный пристав,
румяный, красивый
человек, в великолепном мундире, с бумажкой в руке подошел к Фанарину с вопросом, по какому он делу, и, узнав, что по делу Масловой, записал что-то и отошел. В это время дверь шкапа отворилась, и оттуда вышел патриархального вида старичок, но уже не в пиджаке, а в обшитом галунами с блестящими бляхами на груди наряде, делавшем его похожим на птицу.
Налево, сбоку от Мити, на месте, где сидел в начале вечера Максимов, уселся теперь прокурор, а по правую руку Мити, на месте, где была тогда Грушенька, расположился один
румяный молодой
человек, в каком-то охотничьем как бы пиджаке, и весьма поношенном, пред которым очутилась чернильница и бумага.
На сей раз он привел меня в большой кабинет; там, за огромным столом, на больших покойных креслах сидел толстый, высокий
румяный господин — из тех, которым всегда бывает жарко, с белыми, откормленными, но рыхлыми мясами, с толстыми, но тщательно выхоленными руками, с шейным платком, сведенным на минимум, с бесцветными глазами, с жовиальным [Здесь: благодушным (от фр. jovial).] выражением, которое обыкновенно принадлежит
людям, совершенно потонувшим в любви к своему благосостоянию и которые могут подняться холодно и без больших усилий до чрезвычайных злодейств.
Сбор кончился. Несколько лотков и горшков нагружено верхом
румяными, сочными и ароматическими плодами. Процессия из пяти
человек возвращается восвояси, и у каждого под мышками и на голове драгоценная ноша. Но Анна Павловна не спешит; она заглядывает и в малинник, и в гряды клубники, и в смородину. Все уже созревает, а клубника даже к концу приходит.
Пан Попельский, ставший очень интересным круглым
человеком, с ровно и красиво седеющими волосами и
румяным лицом, всегда в этих случаях соглашался с Максимом, вероятно принимая эти слова на свой счет, и тотчас же отправлялся по хозяйству, которое у него, впрочем, шло отлично.
(Кстати сказать:
человек он был собою видный, осанистый, росту высокого, немного лыс, немного с проседью, и довольно тучный, с мягкими,
румяными и несколько отвислыми щеками, со вставными зубами.
Злые языки в m-r Половинкине видели просто фаворита Раисы Павловны, которой нравилось его
румяное лицо с глупыми черными глазами, но мы такую догадку оставим на их совести, потому что на завтраках в господском доме всегда фигурировал какой-нибудь молодой
человек в роли parvenu.
Румяное лицо огня, задорно улыбаясь, освещало темные фигуры вокруг него, и голоса
людей задумчиво вливались в тихий треск и шелест пламени.
В левом углу зала отворилась высокая дверь, из нее, качаясь, вышел старичок в очках. На его сером личике тряслись белые редкие баки, верхняя бритая губа завалилась в рот, острые скулы и подбородок опирались на высокий воротник мундира, казалось, что под воротником нет шеи. Его поддерживал сзади под руку высокий молодой
человек с фарфоровым лицом,
румяным и круглым, а вслед за ними медленно двигались еще трое
людей в расшитых золотом мундирах и трое штатских.
Передо мной предстал
человек еще молодой, лет тридцати, красивый, крепко сложенный, с
румяным лицом и пушистою светлою бородой.
Гостей было
человек двадцать, и все были студенты, исключая г. Фроста, приехавшего вместе с Ивиным, и одного
румяного высокого штатского господина, распоряжавшегося пиршеством и которого со всеми знакомили как родственника барона и бывшего студента Дерптского университета.
Доктор —
человек высокий, широкоплечий, с крепкими,
румяными щеками, которые так и прыщут здоровьем.
Это был
человек лет под тридцать, росту высокого, толстый, жирный, с
румяными, заплывшими жиром щеками, с белыми зубами и с ноздревским раскатистым смехом.
Он прибыл в острог с год передо мною вместе с двумя другими из своих товарищей — одним стариком, все время острожной жизни денно и нощно молившимся богу (за что очень уважали его арестанты) и умершим при мне, и с другим, еще очень молодым
человеком, свежим,
румяным, сильным, смелым, который дорогою нес устававшего с пол-этапа Б., что продолжалось семьсот верст сряду.
Это был
румяный, с черными, без век, яркими глазами, круглолицый
человек, сияющий жизнерадостным выражением.
Прихожу, велел о себе доложить и ожидаю в зале. Выходит хозяин, молодой
человек, высокий,
румяный, пухлый, с кадычком и очень тяжелым взглядом сверху вниз.
Сын Алексей нисколько не походил на отца ни наружностью, ни характером, потому что уродился ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца. Это был видный парень, с
румяным лицом и добрыми глазами. Сила Андроныч не считал его и за
человека и всегда называл девкой. Но Татьяна Власьевна думала иначе — ей всегда нравился этот тихий мальчик, как раз отвечавший ее идеалу мужа для ненаглядной Нюши.
Нехлюдов был высокий, стройный молодой
человек с большими, густыми, вьющимися темнорусыми волосами, с светлым блеском в черных глазах, свежими щеками и
румяными губами, над которыми только показывался первый пушок юности.
— Разве кому лучше, коли
человек, раз согрешив, на всю жизнь останется в унижении?.. Девчонкой, когда вотчим ко мне с пакостью приставал, я его тяпкой ударила… Потом — одолели меня… девочку пьяной напоили… девочка была… чистенькая… как яблочко, была твёрдая вся,
румяная… Плакала над собой… жаль было красоты своей… Не хотела я, не хотела… А потом — вижу… всё равно! Нет поворота… Дай, думаю, хошь дороже пойду. Возненавидела всех, воровала деньги, пьянствовала… До тебя — с душой не целовала никого…
Лунёв знал, что там живёт член окружного суда Громов,
человек полный,
румяный, с большими чёрными усами.
Красивые, ровные зубы,
Что крупные перлы у ней,
Но строго
румяные губы
Хранят их красу от
людей...
Его бритое лицо было покрыто частой сетью мелких красных жилок, издали оно казалось
румяным, а вблизи — иссечённым тонким прутом. Из-под седых бровей и устало опущенных век сердито блестели невесёлые глаза, говорил он ворчливо и непрерывно курил толстые, жёлтые папиросы, над большой, белой головой всегда плавало облако синеватого дыма, отмечая его среди других
людей.
Шел общий, густой говор; передвигали стульями; слышалось бряцание палашей и картавый французский говор;
румяные молодые
люди, облокотясь на борты лож, громко хохотали и перебрасывались фразами с партером; кокотки представляли собой целую выставку, но поражали не столько изяществом, сколько изобилием форм и какою-то тупою сытостью; некоторые из них ощипывали букеты и довольно метко бросали цветами в знакомых кавалеров.
— Здравствуй, Рославлев! — сказал, подойдя к нему, видной молодой
человек в однобортном гороховом сюртуке, с
румяным лицом и голубыми, исполненными веселости глазами, — Что ты так задумался?
Час обеда приближался,
Топот по двору раздался:
Входят семь богатырей,
Семь
румяных усачей.
Старший молвил: «Что за диво!
Все так чисто и красиво.
Кто-то терем прибирал
Да хозяев поджидал.
Кто же? Выдь и покажися,
С нами честно подружися;
Коль ты старый
человек,
Дядей будешь нам навек.
Коли парень ты
румяный,
Братец будешь нам названый.
Коль старушка, будь нам мать,
Так и станем величать.
Коли красная девица,
Будь нам милая сестрица».
— Чрез несколько дней, будучи нездоров, я сидел один дома; вдруг с шумом растворилась дверь, хозяин мой, Мартынов, почти вбежал в комнату, ведя за руку плотного молодого
человека, белого,
румяного, с прекрасными вьющимися каштановыми волосами и золотыми очками на носу.
— Садитесь, — пригласил Вельчанинов, — но молодой
человек успел усесться еще и до приглашения. Несмотря на возраставшую боль в груди, Вельчанинов интересовался этим маленьким нахалом. В хорошеньком, детском и
румяном его личике померещилось ему какое-то отдаленное сходство с Надей.
Особенно возбудителен был один момент, когда подали beignets aux pommes, [оладьи из яблок — франц.] и три
человека, подученные Tante Grillade, вынули из-под стола незаметно туда прятанную корзинку; в корзинке оказался большой, немного увядший венок, дешево купленный Тантою у какого-то капельдинера. В венке были стоптаны несколько цветков, но зато его освежили ярким пучком
румяных вишен и перевязали длинным пунцовым вуалем с надписью: «Воп oncle Grillade». [«Доброму дяде Грильяд» — франц.]
Наш хозяин — отставной исправник — толстый,
румяный мужчина в усах и с двойным подбородком, был
человек большого благодушия. Каждое утро и вечер, после того, когда в доме у него отпивали чай, нам приносили вновь долитый самовар, чайник со спитым чаем и сколько угодно черного хлеба. Мы бывали сыты.
Юный мичман Лопатин, представленный Володей своим, старался занимать дам.
Румяный, жизнерадостный и счастливый, каким может быть только двадцатилетний молодой
человек на заре жизни, полный надежд от будущего, он был необыкновенно весел и то и дело смеялся.
Длинный молодой
человек с худощавым
румяным лицом и русой бородкой, во фраке, остановил Палтусова, когда он начал пробираться чрез гостиную.
Слева была вода — река большая, справа — крыльцо; на крыльце были
люди, прислуга, и какая-то
румяная, с большою черною косой, девушка, которая неприятно-притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня).
— Может быть, — сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. — А это кто? — спросил он, указывая на невысокого старого
человека в чистой, синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и
румяным лицом.
Ну, вот я зову его: поди! поди сюда ко мне!» И Глаша, сделав нетерпеливое движение, подняла глаза и, еще раз выкрикнув со слезами: «поди, я зову тебя!» — вся вздрогнула: по тот бок низенького частокола в соседнем огороде стоял невзрачный молодой
человек лет двадцати двух с тупым
румяным лицом и щелушил подсолнух.
Император Франц,
румяный длиннолицый молодой
человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя.
Юноша был толстый,
румяный, добродушный, холостой еще
человек.