Неточные совпадения
Наконец, сам
адмирал на самодельной шкуне «Хеда», с остальною партиею около сорока человек, прибыл тоже, едва избежав погони английского военного судна, в устья Амура и по этой реке поднялся вверх до
русского поста Усть-Стрелки, на слиянии Шилки и Аргуни, и достиг Петербурга.
Адмирал, в последнее наше пребывание в Нагасаки, решил идти сначала к
русским берегам Восточной Сибири, куда, на смену «Палладе», должен был прибыть посланный из Кронштадта фрегат «Диана»; потом зайти опять в Японию, условиться о возобновлении, после войны, начатых переговоров.
Все-таки мы воздадим честь севастопольским героям; они только своей нечеловеческой храбростью спасли наше отечество: там, начиная с матроса Кошки до Корнилова [Корнилов Владимир Алексеевич (1806—1854) — вице-адмирал
русского Черноморского флота, один из организаторов Севастопольской обороны; 5 октября 1854 года был смертельно ранен при отражении штурма Малахова кургана.], все были Леониды при Фермопилах [Леониды при Фермопилах — Леонид — спартанский царь; в 480 году до н. э. защищал узкий проход Фермопилы с тремястами спартанцев, прикрывая от натиска персов отход греческих войск, пока все триста человек не пали смертью храбрых.], — ура великим севастопольцам!
— Ну, еще бы…
русские офицеры такие же храбрецы, как и наши! — проговорил
адмирал, вполне уверенный, что осчастливил Ашанина сравнением с французами.
Ашанин очень обрадовался и еще более обрадовался, когда недели через две ему дали знать, что
русское военное судно пришло на рейд. В тот же день он откланялся
адмиралу Бонару, простился с сожителями и, забравши свои пожитки, отправился на «Коршун».
— Очень рад видеть здесь
русского офицера, — проговорил
адмирал, слегка привставая с кресла и протягивая Ашанину длинную костлявую руку, с любезной улыбкой, внезапно появившейся у него на лице. — Как вы сюда попали? Садитесь, пожалуйста! — указал он на плетеное кресло, стоявшее по другую сторону стола.
— Я
русский моряк. Имею письмо к
адмиралу от начальника
русской эскадры Тихого океана.
Володе эти слова показались и несколько ходульными, и несколько хвастливыми, и он невольно вспомнил, что и
русские солдаты переносили, и не раз, тяжкие лишения не менее геройски. Словно бы спохватившись, что говорит ненужные вещи, да еще перед юношей,
адмирал оборвал свою речь и спросил...
Молодой су-льетенант тотчас же рассыпался в любезностях и попросил подождать минутку: он сию минуту доложит
адмиралу и не сомневается, что
русского офицера тотчас же примут. И действительно, не прошло и минуты, как офицер вернулся и ввел Ашанина в комнату рядом с приемной — кабинет
адмирала.
Это был Осип Михайлович Рибас, впоследствии
адмирал русского флота и основатель города Одессы [Это был чрезвычайно тонкий и хитрый человек.
Граф Алексей Григорьевич Орлов имел под главным начальством своим
русский флот, плававший в Средиземном море под флагом старшего флагмана, контр-адмирала Самуила Карловича Грейга, англичанина.
Могла ли я думать, что меня станут обвинять в преступлении противу императрицы, меня, столь доверчиво последовавшую на
русский военный корабль за одним из наиболее преданных ее величеству
адмиралов?
Так, например, барон Сакен, польский резидент при дворе Екатерины, только 8 июня 1775 года, то есть почти через месяц, доносил в Париж, что
адмирал Грейг привез в Кронштадт женщину, называвшую себя
русскою великою княжной, и не ранее половины февраля 1776 года, то есть через два с половиной месяца после смерти пленницы, писал, что сумасшедшая, так называемая принцесса Елизавета, вскоре после того, как привезена в Петербург, отправлена будто бы в Шлиссельбургскую крепость и там умерла 14 февраля от болезни.
Отправив к императрице донесение, Орлов послал находившегося в
русской службе серба, подполковника графа Марка Ивановича Войновича [Впоследствии он был контр-адмиралом
русского флота.], на особом фрегате в Парос, поручив ему войти в личные переговоры с таинственною женщиной.
Орлова, находившегося еще за границей, она благодарила за искусное задержание самозванки, а князю Голицыну писала, что женщина, выдающая себя за дочь покойной императрицы Елизаветы Петровны, со свитой своею задержана на
русской эскадре, с которою контр-адмирал Грейг придет в Ревель или в Кронштадт, как скоро лед дозволит кораблям войти в рейд.
На ежедневных обедах поляки внушали ей мысль: торжественно объявить о правах своих на престол и в этом смысле послать воззвание в
русскую армию, находившуюся тогда в Турции, и другое — на
русскую эскадру, стоявшую под начальством графа Алексея Орлова и
адмирала Грейга в Ливорно.
Апреля 18
русская эскадра была в Зунде. Льды задержали ее в Балтийском море, и корабли не ранее 11 мая могли бросить якори в Кронштадтском рейде. Исполняя приказание графа Орлова, Грейг никому не выдавал пленницы. Офицерам и матросам, под страхом строжайшего наказания, запрещено было говорить о ней. В самый день прихода в порт
адмирал послал в Москву донесение императрице о благополучном прибытии эскадры в Россию.
Этот д-р П-цкий и тот агент
русского Общества пароходства и торговли, Д-в, были почти единственные
русские, с какими я видался все время. Д-в познакомил меня с
адмиралом Ч-вым, тогда председателем Общества пароходства и торговли; угощая нас обедом в дорогом ресторане на Реджент-Стрите,
адмирал старался казаться"добрым малым"и говорил про себя с юмором, что он всего только"генерал", а этим кичиться не полагается. Он был впоследствии министром.
В это время
русская эскадра, под начальством
адмирала Ушакова, крейсировала в Средиземном море, а турки старались отнять захваченные у них французами Ионические острова.
В этом году там отвели квартиру принцу Генриху Прусскому, брату Фридриха II, затем в нем жил принц Нассау-Заген,
адмирал русского флота, известный своими победами над шведскими морскими силами, а после него дом этот занимал вице-канцлер граф Иван Антонович Остерман.
Знаменитый
адмирал лорд Нельсон, который, по словам
русского посла в Лондоне, был в то время вместе с Суворовым кумиром английской нации, тоже прислал генералиссимусу восторженное письмо.